Рыдай

Детство моё прошло в сибирском селе, окруженном лесом и тайгой. Но близлежащая тайга скорее являлась её предгорным районом, поскольку настоящая тайга, с реками, скалами и болотами, находилась далее, примерно за 80–100 километров.

Без верной пёсика охота мне не приходит в голову.

Настоящей рабочей.

В памяти живут отдельные собаки, чью память охватывает грусть, и от этого где-то внутри сжимается сердце. О таких говорят: такого больше нет, такого и не вырастишь.

Возделывал псов различных пород, обучал их работе, занимался охотой, стал специалистом по норным собакам, его даже привлекали для оценки на выставках.

В прошлом у меня жили разные собаки, но особенно запомнилась одна.

С детства мечтал о охоте с гончими и борзыми, но постепенно стал проводить время в лесу лишь в компании лайковых собак. Оттого тяга к гончей со временем ослабла, да и найти ее у нас было сложно.

После службы в армии я с другом отправились к знакомому за псом породы лайка. Хотели договориться о спаривании его суки. Подъехали к дому, и вдруг из ворот выскочил русский гончий выжлец! Я чуть не потерял дар речи… Но виду не подал.

В его сообществе уже считался экспертом по собакам. После просмотра множества пород и посещения многих выставок, я признал, что выжлец практически совершенен внешне, но ростом невелик, на нижней границе стандарта. Остальное просто бесподобно: голова, холка, лапа! Именно глядя на него, я понял, что означает выражение «кошачья лапа».

Молодой выжлец, чуть больше полутора-двух лет. Пообщавшись с владельцем лайки, узнали о его происхождении: пёс из рода моих собак. Связывать мою суку с ним нельзя. В разговоре упомянули про гончую.

Осенью прошлого года городские охотники с собаками пришли на железнодорожный переезд. Стреляя по бутылкам, они провели время в лесу, но когда один выжлец за кем-то погонялся, оставили его и уехали. С тех пор их больше не видели.

Через два дня одиночка добрался до перекрёстка, избегал людей и пастись не шел. Иван, мой новый знакомый, увидел его там. Совершенно сразу определил породу и велел местным ребятам поймать собаку. Голод одолел мальчишек, и они привязали его к веревке.

Зиму провел благополучно, оставаясь в доме. Хоть в наших домах обычно собак не держали, этот, наверное, был квартирным псом… С наступлением тепла он начал бродить вокруг нашего забора.

— Вань, в лес пробовал с ним?
Хватит с него этого, уже пробовали: поднимет кого-нибудь, как бешеный гонит. На лошади догнать не успеваем, немного погонит и бросает. Сам выходит довольный, хвостом машет.
Дай мне этот предмет, дам тебе исправный в замен.
Не отдашь – полушутком уймусь к тебе днём втемнотах.
Так Рыдай оказался у меня.

Послышав кличку гончей, Рыдаем назвал пса Иваном, не ошиблись. Я уже жил в городке, в тридцати пяти километрах от родительского села. Желание охотиться с собакой было сильным, и каждый вечер после работы я мчался на служебном автомобиле в село, брал выжлеца и бежал в лес, чтобы немного погулять до темноты.

Рыдай ловко находил норы кроликов, жалобно скулил и вертясь хвостом, обводил их вокруг и поднимал зайца. Слышалось — аххххх… Затем наступала тишина на доли секунды, и начинался настоящий шум.

Какой голос! Разрывался, дрожал, плакал и лился настоящими слезами. Весь его остаток жизни не мог поверить, что в таком маленьком теле такая сила… Гончатники меня поймут… Но всё это длилось совсем недолго. От силы сделав небольшой круг, Рыдай, виляя хвостом, возвращался ко мне довольный, будто прогнал от меня страшного зверя-зайца.

В разгаре лета, когда жара душила и трава росла выше пояса, я бродил по лесу. Цель — найти его след, последнюю подсказку о его присутствии. Как безумный баран я кружил там, не останавливаясь, настойчиво призывая его вернуться. Круг за кругом, пот липнул к спине, паутина с пауками цеплялась за одежду, беготня до тошноты, а во рту чувство было металла…

Вспоминая те времена, задаюсь вопросом: что заставляло меня день ото дня повторять это всё? Но всё имело значение. К осени у меня был такой опыт, что по-настоящему «такого больше никогда не будет»! И до него, и после этого уж точно я не встречал ничего подобного.

Гон развивал невероятную скорость, иногда настолько близко преследовал добычу, что мог кусать ей шею, пытаясь ее поймать.

Группа друзей-сотоварищей сопровождала его во время охоты. Он неоднократно находил зверя, добывал его с помощью своих способностей и возвращался домой. Кажется невероятным. Полагаю, у него было исключительное чутьё, которое свойственно единицам.
Его не останавливали ни погода, ни снег, ни тропа, ни дождь.

По свежему снегу заметно, что зверь бежит с наветренной стороны, метрах в четырех от следа. С высоко поднятой головой он то врезается в след, то уходит, чтобы вновь уловить запах.

С Игорем, который привёз меня к Ивану, я часто ходил на охоту. Примерно раз в два раза удавалось добыть по одной лисе и по одному зайцу.

Рыдай был особенным псом. Зная его, другие охотники понимали это без слов. Сам я много раз после него бродил по лесу до наступления темноты, оставляя вещи в надежде, что вернется и будет там ждать. Предупреждал всех знакомых собачников об этом.

Как бы я ни пытался скрыться, за 10 или 15 километров он всегда находил меня. Даже если я ехал на машине и просил его подождать час. Если я держал в руках ружье, сомнений не было – он меня непременно найдёт.

Снять с гона было невозможно. Иногда, взмахнув рукой, уходили домой. Выйдя поздно перед сном на крыльцо, в ночном лесу слушали его вопль. После этого он обижался, отворачивал морду и отдыхал два дня: весь в колючках и со сбитыми лапами.

Во время охоты, прогуливаясь по полю, спускаясь в овраг, мы решили отдохнуть и перекусить. Пес крутился рядом, потом побежал через поле. Зажеглись костер, тут на другом конце поля кто-то выстрелил.

Пообедали, зверь всё равно направился к лесу, ему выхода нет, мимо не пройдёт. Несколько времени слушали гон, поставили греть банки с рисом и тушенкой. Что произошло в лесу, неизвестно, но мы допустили оплошность. Крупный лис прошёл прямо по полю, и это был его промах!

Поднявшись на возвышенность, мы заметили вдали огонь от лисьей шкуры на черной земле и Рыдящего сзади, который увидел своего врага на открытой местности. Лисовин с собакой то прятались между стогами соломы, то выскакивали, бежали в лес с размаху и кружились там. Гон прекратился…

Всю дорогу мы мчались с оружием, направляясь к единственной тропе, пробивавшейся сквозь чащу к деревне. Лисовин должен был выйти именно туда… Вот и путь.
Не успели?

Задержавшись, чтобы отдышаться, Рыдай никак не мог утратить его след! В том месте его тоже не было. Что произошло? Вдруг из куста папоротника вынырнуло лицо Рыдая с лисицей в зубах! Лиса была крупной.

Крошечный выслеживатель несёт добычу поперек своей спины. Лапы и хвост остаются на траве, но он упорно поднимает покусанную морду и гордо идёт к дому, проходя мимо нас. Я обнял раненого пса — явно лис не сдался просто так!

К костру возвратились, чтобы доесть кашу… Рюкзаки разложены… Костер раскидан, банок нет. Мета за три банки нашли. Греть поставили, дырки сделать не успели. Наш обед взорвался!