Наши предки называли промысел куниц охотой за красным зверем. С тех пор прошло немало времени, и многое, конечно, переменилось в нашей жизни, но охота за куницей не потеряла своей привлекательности.
Основное предназначение лайки — работа по пушному зверю.
Мне дали отгулы на работе, и я решил съездить в деревню к матери, чтобы там завершить зимний сезон. В первую очередь меня интересовали куницы. На следующее утро по приезде, согласно четкому плану, созревшему в голове, я с собаками отправился в лесной массив, находящийся с восточной стороны деревушки, чтобы проверить его на наличие куницы.
Перейдя через реку, а затем наискось по заснеженному полю, мы оказались в лесу. Погода стояла ясная, морозная, безветренная. Поскрипывая лыжами по снегу, я продолжал продвигаться вглубь массива. Куньи следы пока не попадались, зато следов косули было с избытком. Но меня они не интересовали, зато молодой кобелишка отвлекался на них и убегал.
Пройдя еще с километр, я наконец подсек куний след, который, на мой взгляд, был свежим. Судя по отпечаткам на снегу, куница ходила здесь недавно, в предрассветные часы. Собак рядом не было, и я решил пока их не звать, а пройтись по следу и посмотреть, куда он ведет. Метров через сто след куницы подвел меня к старой осине. На высоте трех метров в стволе заманчиво зияла пустотой широкая расщелина. «Очень интересное местечко», — мелькнуло в голове.
Не останавливаясь возле осины, решил заложить небольшой кружок и проверить, нет ли выходного следа. Замкнув круг, я его не обнаружил. Значит, предположил я, куница либо сидит в этой дупляне, либо ушла дальше верхами. Надо проверить. Сняв лыжи, я заготовил длинную жердь, чтобы дотянуться до расщелины. К тому времени подбежали собаки.
Пунга, внимательно обнюхав ствол осины, начала поскуливать. «Ну, собачки, глядите внимательно», — с этими словами я начал водить жердью по стволу осины ближе к расщелине. Не прошло и десяти секунд, как оттуда выскочила куница. «Вот это да! Вот так подфартило!» — закричал я радостно. Собаки отозвались дружным лаем. Куница, поднявшись наверх, остановилась на развилке и стала смотреть на нас. Не мешкая, я выстрелом снял ее оттуда.
Забрав зверька у собак, мысленно поздравил себя с полем. Да, хорошее начало: еще утро, а в рюкзаке уже лежит куница. Настроение у меня, да и, наверное, у собак, поднялось. Мы двинулись дальше на восток, стараясь осматривать заболоченные участки леса рядом с осинниками, там, где было много поваленного леса. Такие характерные участки — излюбленные места куниц.
Уже ближе к полудню я стал подворачивать в северном направлении с таким расчетом, чтобы где-то часа через два сделать привал, затем, повернув на запад, описать круг и ближе к сумеркам выйти к деревне. Как и планировал, привал я сделал в лесочке рядом с большим вырубом. Слева от меня раскинулось небольшое поле. Здесь всегда встречались куньи жировки, а два сезона назад собаки нашли в лежащей дупляне норку, зашедшую откуда-то издалека, так как речек рядом с этим местом не было.
Взяли мы ее тогда классически без выстрела: заткнув выходное отверстие и пропазив две трети дупла, я поймал ее петелькой. Это был замечательный крупный самец «американки». Тот день вообще был очень удачным для нас, — собаки нашли двух норок и куницу. Поэтому я всегда старался по возможности не пропускать этот кусочек леса.
Дупла, корни поваленных деревьев — любимые укрытия куниц.
Нарубив сухого хлама, я развел небольшой костерок для обогрева и расположился попить чаю. Кобелишка крутился возле меня, рассчитывая что-нибудь заполучить, а Пунга, как я успел заметить, что-то искала в дальнем углу лесного островка. День уже перевалил за три часа, и солнышко стало потихоньку отклоняться на запад, готовясь завершить свой короткий зимний путь.
Я грелся, сидя у костра, с удовольствием протягивая свои руки навстречу пляшущим языкам пламени. Хорошо вот так сидеть и смотреть на огонь! В голове всплывали картинки утренней охоты на куницу. Думать о чем-либо не хотелось. В душе полная благодать, а вокруг невиданная красота — так бы сидел и любовался, если бы не мороз.
Время пролетело быстро, костер стал потухать. Пора собираться и потихоньку разворачиваться в сторону деревни. Пунга так и не пришла к костру, отсутствовала уже около часа. Интересно, где она, куда запропала? Собравшись, я отправился осмотреть то место, где видел ее последний раз. Метров через триста подсек куний след, шедший в направлении вырубка. Он был настолько свежим, что даже еще не подмерз.
Пройдя немного по нему, я увидел, как его накрыл собачий отпечаток. Ситуация с отсутствием Пунги стала понятной. Следы зверька и собаки уходили дальше, и я двинулся вдогонку… По следу было видно, что зверек шел почти прямолинейно, как бы убегая от кого-то. Может, это Пунга вытолкнула куницу с дневки, а может, куница жировала днем и, услышав собаку, стала уходить от нее. Хотя, как правило, зверек, спасаясь, уходит верхами, и лайка извещает об этом охотника лаем. Но об этом можно было только догадываться. Нужно было догонять собаку, ушедшую за куницей.
ГДЕ ЖИВЕТ КУНИЦА?
Куницы обитают в лесах самых разнообразных видов, но предпочтение отдают участкам с большим количеством ели и других хвойных пород. При этом зверек любит селиться в обширных высокоствольных спелых лесах с большим количеством валежника и вкраплениями участков молодого подроста. Кунице нравятся леса с многочисленными полянами и опушками. Она не создает постоянных укрытий или гнезд, а кочует в поисках пищи в пределах своего участка. На освоенном месте живет постоянно, только в редких случаях кочуя вслед за белками. Зверек ведет жизнь одиночки, пару образует лишь на период размножения. Куницы метят свою территорию мочой и пахучими секретами. Участки обитания самцов (от 10 до 25 км2) часто накладываются на участки обитания нескольких самок (от 5 до 15 км2).
Периодически я останавливался, чтобы послушать, не лает ли где Пунга, но вокруг было тихо. Где-то метров через восемьсот след стал уходить вверх к массиву сосняка. Поднявшись, я обнаружил, что он уходит в сторону небольшой поляны. «Ну точно как соболь идет, прямехонько, без остановок», — мелькнула мысль. Я шел уже более трех часов. Смеркалось. Небо, как назло, затянуло облаками — погода менялась не в нашу пользу.
Я уже изрядно подустал от этой гонки с преследованием и стал чаще останавливаться. Не так-то легко топтать целину, хоть и на лыжах. Задул восточный ветер, сбрасывая кухту с сосен. «Ну все, это к непогоде», — промелькнуло в голове. След в сумерках стал плохо различим. Чтобы не терять его из виду, я шел прямо по нему, не срезая участков. Хоть бы Пунга подала голос, чтобы определить, в какой она стороне! Но в ответ тишина, только ветер шумел в верхушках сосен, набирая силу.
И тут послышался лай собаки, еле различимый из-за шума ветра в вершинах деревьев. Он слышался из лога, который мы перешли еще утром, начиная свой маршрут. Ого, какой крендель она завернула! Подойдя к краю лога, я снял лыжи и, неся их в руке, начал спускаться к собаке. Издалека невозможно было определить, на кого лаяла Пунга. Я видел лишь, что лайка сидела между сосен, росших группой в низине лога.
Я внимательно осмотрел их, зная, что куница обычно затаивается ближе к стволу и в вершине дерева. Но ничего не заметил. Отойдя чуть в сторону, обратил внимание, что Пунга лает скорее не на деревья, а на то, что как бы между ними. Тогда я принялся осматривать нижний и средний ряды ветвей и вдруг заметил свисавший хвост. Времени для поиска удобной позиции не оставалось, сумерки сгущались, поэтому стрелял я прямо через ветки, ориентируясь по темному силуэту. Хватило одного выстрела — куница была намертво сбита с сосны.
Уже когда зверек лежал на снегу, я полностью осознал, как замечательно его сработала Пунга и какая она классная лайка. В деревню мы возвращались потемну. Несмотря на то что пришлось побегать, усталости я практически не чувствовал, настроение было отличное. Выезд за «красным зверем» нам удался.
