Мир охоты необъятен и разнообразен — от «смиренной… брать грибы» до одиночной на медведя. Узнаваемым же символом русской охоты стал токующий глухарь, точнее, его силуэт.
ФОТО SHUTTERSTOCK
Почему именно охота на глухарином току стала культовой и символичной?
В принципе, она несложна, а на большей части ареала, то есть в Сибири, легкодоступна.
Если уши слышат и ноги ходят, надо в нужном месте в нужное время точно стрелять, и все.
Но по своей эмоциональной насыщенности охота на весеннем глухарином току равной себе не имеет.
Она многократно описана и воспета в прозе и стихах, а еще больше снята на фото и видео.
Эмоций на току столько, что охотник как будто переходит в другую реальность, в которой есть только весенний просыпающийся лес, поющий глухарь и он.
Пение глухаря, чередование щелкающих звуков первого колена с шипящими второго поглощает все внимание, а ритм завораживает.
Когда самец близко, его песня заполняет весь мир, каждый щелчок кажется намного громче точения второго колена, но издалека первым слышится именно шелест точения, а щелчки появляются и становятся все громче по мере приближения к певцу.
Глухарь — птица древняя, следовательно, его пение не изменилось с тех времен, когда по земле нашей бродили стада мамонтов и первобытных быков, а главным занятием и основой жизнеобеспечения древних людей была охота. На глухарином току мы попадаем в далекое прошлое.
Оружие, конечно, сильно изменилось, а вот весеннее утро с поющими глухарями нет. Мы тоже остались в чем-то такими же, какими были наши дальние предки. Конечно, есть среди охотников и такие, кого песня глухаря абсолютно не волнует. Мне их жалко.
В древности охота на глухариных токах в северной части Евразии наверняка имела для населения огромное значение. Об образе жизни первобытных охотников мы знаем очень мало. Поскольку у человека современного типа потенциал интеллекта и эмоциональность не изменились в принципе, считать первобытных людей тупыми бродягами в грязных рваных шкурах наивно.
Их культура была идеально адаптирована к среде обитания, в местных экосистемах люди находились на вершинах пищевых пирамид. Сидели, однако, на этих вершинах скромно, ведь они оставались полноправными компонентами местных кормовых цепочек, рядом на этих же вершинах у них имелись соседи в виде крупных и опасных хищников, в том числе пещерные львы, медведи и гиены.
Обитание людей в суровых условиях климата с резко выраженной сезонностью было возможно только при стационарной зимовке в месте осенней заготовки запасов пищи. Стада крупных травоядных в условиях такого климата совершали сезонные миграции, «узкие места» их осенних миграционных путей стали местами зимних поселений первобытных охотников.
10–15 петухов — это обычная картина на току в лесах Иркутской области. В Качугском районе есть даже сотенный ток. Однако сосняки продолжают вырубать, и много токов пропало. ФОТО СВЕТЛАНЫ БУРКОВСКОЙ
Ведь только здесь можно было добыть много мяса на ограниченной площади и заготовить его на зиму. Современные культуры охотничьих народов Севера также подразумевают осеннюю заготовку пищи в местах оленьих переправ через реки, у нерестовых водоемов лососевых рыб или у лежбищ морского зверя.
Зимняя охота, особенно в условиях резко континентального климата, малорезультативна, а при обилии крупных хищников становится опасной и бессмысленной. Зверя, добытого далеко от стойбища, с большой долей вероятности съедят не люди, а их конкуренты — хищники.
А рядом со стойбищем дичь неизбежно распугивалась, постоянно действующий фактор беспокойства приводил к тем же последствиям, что и сейчас. Иными словами, основу зимнего питания первобытных людей составляли осенние запасы.
Но запасы всегда кончаются, да и качество копченой, сушеной и замороженной пищи со временем неизбежно падает. Витамины первобытные охотники получали в достаточном количестве только от свежей добычи.
Поэтому приход весны был долгожданным событием, а первым значимым признаком весны считался глухариный ток. Первые охоты на этом току давали добычу, материальное свидетельство конца длинной зимы. Именно поэтому охота на глухарином току стала культовой с древности.
У эвенков, таежных оленеводов, при традиционном укладе жизни весенние стоянки всегда устраивались у глухариных токов. Голод в конце зимы был у этого народа скорее нормой жизни, чем исключительным событием.
Первая добыча на глухарином току означала конец этого голода и продолжение жизни. Вслед за током следовала цепь весенних событий, каждое из которых давало обильную пищу. Это весенние насты, прилет водоплавающих птиц, ход рыбы на нерест по вскрывшимся рекам и т.д.
Но самым первым осязаемым признаком весны всегда оставался глухариный ток. Кочевки эвенков прекратились, но глухариные тока в местах их весенних стоянок находятся там же, где были, и иногда имеют собственные имена.
Первую добычу на току эвенки брали под песню, а затем в основном ловили птиц самоловами. Вероятно, первобытные охотники в прошлом действовали так же. Добыча на токах могла быть очень богатой.
Селькупы в бассейне р. Оби на токах заготавливали мясо на летний сезон, глухарей коптили. Этот способ адаптации к ландшафту переняли русские: в таежной глубинке обского бассейна глухарей весной коптят и в нашем веке. Традиция жива, потому что глухарь есть, а в копченом виде он очень вкусен.
Современные условия жизни большинства охотников таковы, что весенний глухарь давно перестал быть обязательным условием выживания. Но культовое значение охоты на току сохранилось и культивируется, в том числе усилиями писателей и поэтов.
Сейчас сроки охоты на глухаря очень сокращены, причем открывается охота уже после разгара токования. Но и этого достаточно.
Ведь здорово из напряженного ритма повседневности оказаться на току, где ничего, начиная с лесных запахов и звуков и заканчивая человеческими эмоциями, не изменилось за последние несколько десятков тысяч лет.
И ритм глухариной песни снова взволнует, и начнется подход к огромному лесному петуху, который станет главной целью и этого утра, и всей жизни. А затем еле слышная поначалу песня заполнит весь мир и приведет к дереву, из кроны которого она слышится.
Пока есть русская охота, токующий глухарь будет оставаться ее символом. ФОТО SHUTTERSTOCK
Силуэт древней птицы можно высмотреть и в полной темноте на фоне более светлого, чем ветки и хвоя, неба, но можно и подождать, ведь уже начался рассвет.
Возможность увидеть токующего глухаря в мягких красках наступающего утра для меня, например, дороже его добычи. Это когда нужно много глухарей добыть, будешь и под песню прыжками длинными скакать, и с выстрелом торопиться. Все это уже было.
А когда ток свой и брать больше одного петуха за весну с него не собираешься, подход делаешь медленный, по одному шагу, а выстрел оставляешь на следующее утро, затем опять на следующее, а в результате на будущую весну.
Ведь токующий глухарь — это олицетворение продолжения жизни, значит, будет новая весна, и обязательно с глухариным током.
Охота на току была и осталась индивидуальной. Полнота ощущений максимальна, когда ток свой и лучше всего найденный лично. Всегда есть риск его утраты. Тока, даже древние, в наше время уязвимы: или жадным до весеннего тощего глухариного мяса они станут известны, или лес в месте вечного тока вырубят.
Но даже если ток жив и глухари на него прилетают, утро может оказаться совсем не таким, каким вы его ждали. Вариантов масса — от налетевшего урагана или повадившегося именно на этот ток филина до лесного пожара.
К тому же самым тихим утром рядом с поющим петухом, к которому вы подходите, может оказаться несколько молчунов, заметивших вас и подавших сигнал тревоги. Если никаких помех нет и все вроде идеально, петух прямо с песни может взлететь и переместиться.
Да и светает быстро, копалухи прилетели и квохчут, а глухари уже на земле поют. Но все это — охота, прекрасная своей неожиданностью и непредсказуемостью. И это радует, ведь главное на току — лично убедиться, что глухари поют и жизнь продолжается.
