В этом рассказе нет никаких трофеев. Я уже много раз говорил, что всякая трофейная охота, будь то рыбалка или упражнения с оружием, идет вразрез с природой взаимоотношений человека и его среды обитания. Мой «самый большой лещ», полученный как подарок из таежного озера Тимково, — это просто неожиданный подарок, размер которого не был мной заранее определен перед рыбалкой.
Получив дань и разумно её распределив, больше не стремился найти в глубинных водах тайги чего-либо похожего.
Лесочка диаметром 0,2 миллиметра, к которой был привязан крючок с червем, соблазнившим леща, казалась слишком тонкой для такой встречи. Однако этот лещ, отливавший на солнце настоящей бронзой, почему-то не оказывал особого сопротивления.
Поплавок, отделившись от воды, лег набок и пошел в сторону. Сразу после этого последовала короткая подсечка, и я ощутил значительную тяжесть. Осторожно, но все уверенней и уверенней я стал приподнимать удилище. Рыба-тяжесть почти сразу же подчинилась, и хотя медленно, все-таки поднялась со дна к поверхности. Всплыла она как большой блином-подносом, и так же на боку была доставлена к подсачеку.
В том году мне удалось увидеть только одного леща на Долгом и Тимкове озерах. Больше лещей я больше здесь не встречал.
Я обосновался в избушке на Долгом озере тогда, когда рябина вот-вот расцветала. Первые цветы рябины обычно предсказывали начало знаменитых игр-нереста леща.
Я неоднократно в разных местах видел нерест этой замечательной рыбы. Вечерняя игра-нерест лещей прекрасна до захода солнца, когда сама игра рыб стихает. Нерест лещей длится иногда не один день и начинается на известных мне местах всегда с первыми цветами рябины.
Видя, что рябина скоро нарядится в белый махровый убор, я и на Долгом озере, разумеется, искал места, где лещам было бы удобно играть.
Меня не интересовал сам лещ в качестве добычи, особенно в период праздника нереста, когда он был полностью уязвим для любого ловкого рыболова.
В Долгом озере я искал щук, чувствующие себя, похоже, прекрасно и плотно заселившие водоем. Наблюдать за лещом хотелось лишь из любопытства – ничего больше. Дни следовали друг за другом, но леща нигде не было, хотя в озере он должен был жить.
Старые и молодые рыбаки, бывавшие недавно в Долгом озере, рассказывали о здешнем леще. Здесь и ловили его – именно нерестового леща, но совсем немного, ведь для каждого промысла на дальних таежных озерах всегда был вопрос, который тут же охлаждал любую заготовительную страсть: «А куда деть всю эту пойманную рыбу?»
За один день можно поймать десяток лещей, но куда их девать? На продажу людям не вывезти – далеко всё равно. Транспорт до этих озер не проберется – его остановят тропы, застрявшие в болотах. Правда, возле рыбацких избушек всегда есть печи для сушки рыбы, приготовления знаменитого северного продукта – сущика.
Печь может переработать восемь-десять килограммов только что пойманной рыбы, то есть пять-шесть полномерных лещей. А куда девать остальных, попавших в твою сеть? В связи с промышленно-хозяйственными ограничениями наши лещи сохранялись, заселяя дальние таежные озера. И на Долгом озере эти рыбы никогда не знали погромов.
Где же лещи, почему не проявляют себя, не начинают своих игр уже целую неделю, хотя всё, казалось бы, предвещало наступление времени нереста?
За рябиной красуются крупные фиолетовые цветы – наш дикий шиповник-роза. Это еще один знак для щук, что самое время задуматься о потомстве.
Может быть, звери куда-то ушли – ведь наше озеро через ручей соединено с Окштомским озером, а оттуда река Окштомка течёт к более крупным рекам, впадающим в Балтийское море.
Нет, о таком исходе никто не говорил. На берегу оставили наши рыбаки редкие, лещовые сети, которые подтверждали наличие здесь леща. Правда, сети эти были старые, брошенные, порванные теми же щуками, которые частенько, завидев запутавшегося в сетке леща, бросались и к этой добыче и попутно резали своими зубами снасть.
В начале июня поймать леща не удалось, и позже, когда закончились весенние праздники у нашего озера, рыбаки с ним не встретились. Только однажды на поплавочную удочку попалось два маленьких подлещика — один за другим. И всё.
Время шло, и о леще я почти позабыл. В Тимково озеро отправился не за ним. Озеро было недалеко от моей избушки. Рядом с моим домом в Долгом озере был ручей из Тимкова.
Ручей был узкий и мелкий, продвигаться по нему в лодке можно было только с помощью шеста. В конце концов эта трудная дорога заканчивалась, и перед собой ты видел зеркало-чашу мирной таежной воды, окружённую со всех сторон широкой зеленой рамой зыбкого мха-плавуна.
Озеро постепенно зарастало, и к его чистой воде от берега было невозможно подобраться – ковер-плавун тут же рвался под ногами и никак не позволял пройти. Недавно на этот самый плавун волки загнали лося. Лось пробил мох копытами, остановился, и волки сразу расправились с ним.
Наконец добрался до озера Тимовского на своей лодке, чтобы с воды осмотреть, нет ли рядом поблизости к месту гибели лося от волков каких-либо ещё зверей.
Воды не обнаружил ни медведя, ни волков, ни останков погибшего лося – видимо, пир тут уже окончился. Что ж – дойдя до новой воды, можно попытаться здесь повезти с рыбалкой.
Ковер-плавун, выйдя на водную гладь, почти столкнулся со скорлупами кувшинок, поднявшихся к поверхности. Листья кувшинок плотно прилегали друг к другу, не оставив для поплавка ни одного свободного места. Сам сплошной полоса листьев была узкой – она отходила от края ковра-плавуна всего на несколько метров. Я отправил свой крючок с червем как раз в эту зону.
Маленькая лодочка замерла у края ковра-плавуна, ее поплавок оживленно дрогнул. Вскоре что-то очень тихо шевельнулось, чуть приподнялось, потом легло на воду и двинулось в сторону от кувшинок.
Далее я уже говорил в самом начале… Лещ, неожиданный подарок Тимкова озера, оказался у меня в лодке. Поплавок снова приподнял головку над водой рядом с листьями кувшинок. Я жду, что произойдет дальше. Жду долго. Но ничего не происходит.
Нет, не хотел больше ловить рыбу такого же вида – лишь любопытство владыкало, кто ещё, помимо попавшейся мне, живёт в этих водах.
Поменял место, но вновь ни одной поклевки – ни малейшая сорожка, ни самый слабый окунек не клюнул на червя. День уходил. Собрал снасть, взял шест и снова пробирался через заросли к Долгому озеру.
Здесь, у своей избушки, лодку причалил и снова удочку взял: может быть, сегодня рыба изменила своё настроение и повсюду отказалась от общения с рыбаком. Да нет, в Долгом озере и сорожки, и окуньки сейчас не знали ни о каких запретах и наперебой бросались к червю.
Больше Тимково озеро не посетил, ни разу других рыб, даже подлещиков на своём Долгом озере не видел. В тот раз лещ остался единственным и, разумеется, самым большим — памятью о чудесной тайге…
