Впервые увидев сбившиеся в кучи тела игуан, я оторопела. Именно они, а не черепахи заворожили меня своим свирепым видом, непроницаемым взглядом, походкой враскоряку и безмолвным, неподвижным созерцанием солнечного диска…
На разных островах обитают разные виды игуан, этих хладнокровных драконообразных чешуйчатых рептилий. Самцы, как водится, окрашены заметно ярче самок, чтобы выглядеть попривлекательнее своих сереньких подруг, но оторопь меня охватила не из женской солидарности, а от испуга. Если не знать, что игуаны вегетарианцы, легко можно вообразить, как они, не моргнув глазом, пережевывают человека. Но их монстрообразный вид обманчив.
Взрослые особи морских игуан питаются водорослями, крупные самцы ныряют за ними на глубину до 20 метров и могут находиться в воде до часа, при этом их тела охлаждаются до +10⁰, а сердцебиение замедляется…
Изначально пищеварительная система этих рептилий не была приспособлена к перевариванию растительности; вылупившиеся из яиц игуанки поначалу питаются мошкарой и, лишь подрастая, переходят на экскременты родителей, чтобы флора кишечника заполнилась необходимыми бактериями, а только потом в их рацион входят водоросли.
Не гнушается игуана и фруктами. Я самолично наблюдала, как она с упоением поедала выброшенную на берег горбушку лимона… Глядя на то, с каким пристальным вниманием игуаны смотрят в небеса, я подумала, что так, должно быть, ожидают возвращения межгалактических кораблей отряды пришельцев, забытые инопланетными цивилизациями. Ровно это же ощущение впервые посетило меня лет десять назад в Аргентинской Патагонии на острове Магдалены, когда я увидела армию пингвинов, задравших головы к облакам. Не знаю, что уж заставило их пялиться в небо, а у игуан все оказалось весьма прозаичным: готовясь к трапезе в холодной воде, они принимали солнечные ванны на раскаленных скалах, поднимая температуру тел до +36⁰…+38⁰…
И еще одно открытие. Шипящее плевание игуан я приняла за личное оскорбление; первая мысль была, что таким образом рептилии очерчивают личное пространство и прогоняют прочь непрошеных гостей, но оказалось, что их носоглотки обладают способностью отфильтровывать соль, и время от времени глубоководным ныряльщикам приходится ее отплевывать.
ЛЮБОВЬ С ПЕРВОГО ВЗГЯДА
Отсняв пару олуш-самцов и обнаружив, что их обувка заметно отличается по цвету, я была уверена, что все дело в освещении. Ан нет! Чем ярче и темнее голубой цвет птичьих лап, тем счастливее судьба самца: его с большей вероятностью возжелает самка и охотнее согласится на спаривание. Но начну по порядку.
Влюбилась я в олушу еще до того, как разглядела цвет лап. Как и полагается романтической особе, сначала я влюбилась в глаза разбегающегося для взлета парня. Увеличив кадр, я увидела, что на меня смотрят абсолютно осмысленные крупные глазищи в круглых «очках», усиливающих впечатление разумности…
Хотя с испанского «олуша» и переводится как «глупыш» и «клоун», я бы эту птицу глупой не назвала. Скорее, доверчивой: уж очень легко поймать ее — так близко она к себе подпускает человека.
Олуши очень смешно общаются: разговаривают между собой, покряхтывая, а в период спаривания устраивают целый «Марлезонский балет»: ухажер изо всех сил старается продемонстрировать красоту и яркость своих лап. Но в сложившейся паре цирлихи-манирлихи заканчиваются и призыв к соитию сокращается до похлопывания крыльями и посвистывания типа «а не пора ли нам посвистеть вдвоем»?
Меня поразил способ высиживания олушами птенцов. В отличие от другмх птиц, голубоногие пары согревают будущее потомство не телами, а лапами! Да, да, приток крови к перепонкам увеличивается, температура лап поднимается, они становятся мягче и мясистее… Сидят на яйцах оба родителя 40 дней, вьют гнезда на скалах и деревьях, впрочем, строительством гнезда особо не заморачиваются, могут прямо на земле разложить свое сокровище — от одного до трех яиц, каждые восемь месяцев…
Отдельного внимания заслуживает способ рыбалки олуш. Эти увесистые птицы (от полутора до трех кило), планируя над морской гладью, высматривают добычу, а заметив, поднимаются и, сложив крылья, пикируют длинным клювом вниз в воду на глубину до 25 метров. Падение это выглядит ошеломляюще: так велика скорость и так эстетичны вытянутые птичьи тела, будто выпущенные из лука стрелы…
Кормят прожорливое потомство преимущественно отцы — пережеванной пищей, непрерывно и долго. А если сил на весь выводок не хватает, то еда достается самому упитанному и сильному — для гарантированного продолжения рода…
ЛЕНЬ НЕ ПОРОК
И морские котики, и морские львы, и нерпы — все это тюлени. И когда вы слышите, что про кого-то говорят: «Он валяется как тюлень», то можно с чистой совестью представить себе любого из них, имея в виду, что животное это лениво и неуклюже… В принципе, все это правда, но с небольшими поправками в деталях: кто-то покрупнее, кто-то поменьше, кто-то пожирнее, кто-то посуше.
Наблюдая котиков в Чили, на Командорских островах, на Чукотке и сейчас на островах, где их называют львами, могу сказать, что наши львы раза в два крупнее галапагосских. А еще все тюленевые отличаются окрасом шкурки (есть рыжики, брюнеты, а есть в яблоко) и длиной ласт. Кстати, ластами они пользуются не только для плавания. Высовывая из ледяной воды свою «пятерню» и подставляя ее солнышку, они так регулируют температуру тел.
Но главная особенность, объединяющая всех ластоногих, заключается в том, что, неповоротливые на суше, они становятся стремительными, игривыми и дерзкими в воде. Понырять с любопытными глазастиками, близоруко заглядывающими в объектив камеры, — несказанная радость…
Всем морским котикам-львам нашей планеты повезло по-разному. На Дальнем Востоке в прошлом веке их почти истребили, а на Галапагосах они чувствуют себя полноценными хозяевами не только диких побережий, но и городских пирсов, улиц, рынков и даже лавочек в скверах, на которых дремлют по соседству с табличкой «Не беспокоить!»
Самое же поразительное, что, поднявшись по каменистой пыльной тропке на высокий берег острова, на самой его верхотуре можно запросто наткнуться на дремлющих в тени кактусов ластоногих. Спасаясь от палящего солнца, морские обитатели ни усом, ни ластой не поведут в сторону непрошеных гостей…
Живут котики гаремами (от 3 до 20 самок), семьи шумные, особенно в период спаривания. Самцы громогласно отстаивают права на территорию и дам сердца и могут даже в пылу страсти покусать малышей. Котята бесконечно милые, абсолютно черные до первой линьки, похожи на маленьких ушастых барашков, которые, блея, бродят между спящими тушами родственников в поисках матери.
Кстати, заблудившийся малыш рискует жизнью: ни одна «кошачья» мать не накормит чужого ребенка, тем более что старшие братья норовят отлынуть от рыбалки и под шумок присосаться к мамкиному молочку.
Власти заботятся о покое коренных жителей Галапагосских островов и просят людей не беспокоить «кошачий» сон, не приближаться менее чем на два метра и не снимать со вспышкой.
ДРЕВНИЙ ТЯЖЕЛОВЕС
Именно им обязаны Галапагосы своим названием: по-испански galápago — черепаха. Эти медлительные монстры — эндемики, в дикой природе доживают до ста лет, но в неволе, при должной опеке человека встречаются и 170-летние сеньоры. Помимо солидного возраста, местным черепахам есть чем похвастаться перед заграничными сородичами. Они не только самые долгоживущие, вкусные и самые крупные в мире: вес слоновой черепахи может достигать 400 кг, а длина — неполных двух метров. Вслед за аборигенами конквистадоры не только ввели черепашье мясо в рацион, но и стали вывозить рептилий в качестве «живых консервов» в трюмах кораблей, идущих в Европу…
К счастью, с прошлого века на островах ведется колоссальная работа по разведению слоновых черепах, и в последние годы их поголовье увеличилось до 19 тысяч.
Защищающие животы панцири у черепашьих кавалеров имеют более вогнутую форму, нежели у их дам. Очевидно, столь деликатные отличия природа создала для облегчения процесса соития, которое человекам на зависть длится долго и сопровождается душераздирающим ревом любящихся. Пловцы из черепах так себе, но они могут долго находиться в открытой воде без пищи и пресной воды, что в процессе эволюции помогло им перемещаться на дальние расстояния, используя сильные океанских течений.
В музее Дарвина на острове Санта-Крус семейство слоновых черепах лениво валялось вокруг пруда, подобно разбросанным гигантским булыжникам, но стоило перекинуть через изгородь охапку банановых листьев, как черепашье стадо ринулось к сочному угощению с невиданной скоростью, грохоча панцирями при столкновениях.
Понаблюдав за процессом кормежки, я вслед за гидом решила полакомить столетнюю мадам плодом кактуса. И схватила его всей пятерней… Не стану описывать мои пляски и вопли, но с десяток мельчайших иголок из-под кожи пришлось выковыривать, при этом черепаха колючками даже не поперхнулась.
Фотографировать черепах — отдельное удовольствие. Их взгляд мудр и внимателен, они умеют позировать и не торопятся менять ракурс, если, конечно, вы не устроите им подводную фотосессию, тут уж они, как и морские котики, дадут вам в скорости серьезную фору. На разных островах черепашьи подвиды эволюционировали по-разному. На островах, обильно поросших травой, черепахам требовалось лишь регулярно опускать голову к «столу», и шеям потомков не пришлось видоизменяться, вытягиваясь. А вот у родственников с соседнего острова, где отсутствовала трава и выжить можно было, лишь питаясь ветками и плодами деревьев, черепашьи шеи вытянулись и стали сравнимы с жирафьими, а панцири деформировались, став приплюснутыми.
Прибывшему на Галапагосы пассажиру «Бигля» Чарльзу Дарвину было сложно не заметить столь очевидную разницу…
Читайте также:
«Гаси этих чертей!». Охота на диких игуан в Пуэрто-Рико
