1 апреля охотники-собаководы получили от Министерства природных ресурсов беспрецедентный подарок в виде изменений п. 46 «Правил охоты». Теперь он существует в следующей редакции: «Обучение (натаска и нагонка) собак охотничьих пород осуществляется без применения охотничьего оружия в сроки охоты, предусмотренные настоящими Правилами, в специальных зонах, выделенных на территории охотничьих угодий в соответствии со схемой использования и охраны охотничьего угодья».
Фото Дмитрия Каширина
До настоящей поправки ситуация и без того была комичной. Ведь ранее разрешалось обучать собак без оружия, в течение всего года, на специально выделенных участках, но с разрешением, получить которое можно было только в сроки охоты. С момента вступления изменений в силу любое нахождение с собакой охотничьей породы в угодьях стало возможным только в сезон охоты. На практике это означает, что все испытания и состязания гончих, легавых, спаниелей и прочих, не одно десятилетие проводящиеся в апреле, мае, июне, июле без изъятия охотничьих животных из среды обитания, отныне становятся вне закона. На фоне отсутствия какой-либо поддержки государством охотничьего собаководства как отрасли этот шаг можно расценить исключительно как очередной осиновый кол в крышку гроба данного направления охотничьего хозяйства. Или же как очередной «мачехин поцелуй», способ дать понять охотникам «отеческое» отношение к ним действующей власти.
Перефразируя витиеватые юридические формулы, мы уясняем, что каждый охотник, желающий обучать свою охотничью собаку, должен, дождавшись сезона охоты, отложить в сторону ружье, найти у себя в окрестностях закрепленные охотничьи угодья (ведь в угодьях общего пользования «схемы использования и охраны» не бывает), определить в них участок натаски и нагонки, взять туда разрешение (если дадут!) и таким образом наганивать свою собаку до того уровня, когда она сможет стать ему полноценной помощницей на охоте. Вероятнее всего, это случится уже к концу сезона, ведь нагонка и натаска — процесс непростой, особенно для первопольной собаки, которой помимо прочего необходимо еще и набрать физическую форму. Да, в один сезон тут явно не уложиться, нужно ждать следующего, а там начинать все сначала. Глядишь — к концу жизни собака и будет полноценно работать. Да вот жизнь-то собачья коротка, а век рабочей собаки еще короче.
А как быть проводящим экспертизу на испытаниях? Им помимо натаски, нагонки, нахаживания собственных собак нужно еще работать на мероприятиях. Выходит, они вообще не смогут охотиться? Или они перестанут быть экспертами?
Давайте прикинем, каким группам пород охотничьих собак подписывает смертный приговор данная поправка. В основном это гончие, лайки, легавые, спаниели. Наша отечественная гордость лайка обеспечивала в годы войны (и после) страну валютой за счет добычи пушнины, а население — мясом. В последние десятилетия руками коммерсантов от собаководства лайки стали трансформироваться в «вольерных травильщиков». К счастью, несколько лет назад авторитетное мнение охотников, использующих лайку для реальных охот, было услышано, и вектор начал смещаться в направлении, естественном для работы породы. Казалось бы, есть чему радоваться: успели увидеть, понять, переубедить и сделать первые шаги для сохранения лайки как охотничьей породы с типичным поиском, чутьем, интеллектом. Но теперь, после 1 апреля, лайка снова должна вернуться к испытаниям только в вольере. И испытания по белке, основному для нее виду дичи, многие десятилетия проходившие приблизительно за месяц до открытия охоты, станут недоступны. Ведь когда открывается охота на пушнину, каждый охотник считает дни «собачьего» сезона — самого добычливого и самого радостного для тех, кто понимает его. Позже ляжет снег, собаки «поплывут», охотиться с лайкой станет невозможно, и наша северная остроушка снова осядет дома. И, конечно, никто не станет тратить эти драгоценные дни на испытания, а подойти к началу сезона охотнику с уже тренированной собакой жизненно необходимо.
При проведении испытаний лаек по белке или боровой дичи в отстреле зверька нет никакой необходимости, сама собака добыть белку не может, никакого урона популяции не причиняется. И все-таки теперь из-за чиновничьей некомпетентности лайки лишаются возможности проведения племенных мероприятий по вольным видам.
Все это означает, что обсуждаемая поправка лишает возможности не только нахаживать лаек по пушнине и боровой дичи в ожидании сезона, но и проводить испытания и состязания по этим видам. И племенные мероприятия, которым только-только начали возвращать свою значимость, снова исчезнут.
Итак, с лайками департамент охоты расправился. Теперь обратимся к группам спаниелей и легавых. В отношении обучения и испытаний эти две группы настолько схожи, что я позволю себе говорить только о легавых, подразумевая при этом и нашу гордость — русского охотничьего спаниеля, который является самым многочисленным в своей группе пород.
Основное время натаски легавых — весна, а конкретные сроки варьируются в зависимости от широты и местных условий наличия птицы. Натаска производится без отстрела, собака только отрабатывает элементы, составляющие суть работы легавой: поиск, отработка птицы. Испытания проводятся как кульминация обучения, они тоже основной элемент племенной работы с породами. Весна для охотника с легавой — «время разбрасывать камни», определяющее то, с чем он подойдет к открытию ближайшего охотничьего сезона. Начало обучения легавой собаки с открытием сезона отнимает массу времени и возможностей как у молодой собаки, так и у многопольной.
Фото Леонида Сонина
С началом ориентации России на европейские ценности большой вес получило мнение о губительном воздействии весенней охоты, а теперь вот и натаски легавых и спаниелей. Предполагается, что охотник с собакой — фактор беспокойства для птицы, отрицательно влияющий на ее популяцию. Этот постулат, совершенно голословный, и позволил сотрудникам МПР принять данную поправку. Хочется спросить: почему, по МПР, зарастание полей и лугов, прекращение выпаса скота, инсектициды, щедро разбросанные над полями, снижение общего уровня биотехнии и иные экологические факторы не влияют на состояние популяций перепела, дупеля и коростеля так, как прошедший по полю охотник с легавой или спаниелем? Откуда в департаменте министерства, отвечающего за развитие, а не за уничтожение охоты, такая информация? Кто и когда проводил подробные исследования влияния весенней натаски легавых на состояние популяции? К примеру, натасчики, регулярно работающие на одних и тех же картах, удивляются подобной мотивации: из года в год не одно десятилетие ходят они со многими поколениями собак по одним и тем же картам, и никуда дупелиные выводки не исчезают. Быть может, в департаменте есть цифры, серьезные выводы, обосновывающие подобные изменения в законодательную базу, которые не только оставляют большинство охотников с легавой без рабочей собаки, но и подрывают многовековые устои и традиции? Но тогда сейчас самое время их обнародовать, чтобы убедить охотников в том, что подобные поправки приняты в их интересах, а не просто из желания «никого никуда не пущать». Никто и никогда таких цифр не видел. Зато я абсолютно уверен, что уже к осени появятся вопиющие факты резкого сокращения дипломированных легавых.
А что подумают о присоединении к России крымчане, у которых состязания легавых по весенней куропатке традиционно начинаются с самых престижных среди заводчиков и владельцев Европы состязаний и завершаются серией крупных традиционных мероприятий, куда съезжаются участники из России, Украины, Белоруссии, Абхазии и других государств?
Что же теперь легавым и спаниелям вслед за лайками переходить на подсадную птицу в городских парках? Несмотря на все усилия тех, кто не видит или не хочет видеть принципиальной разницы между подсадной и дикой птицей, охотники все-таки отстояли необходимость испытывать своих собак по дикой птице. Но нет! Теперь у легашатников и спаниелистов один выход — фермы по выращиванию подсадной птицы. Это хороший бизнес, поддержанный наконец-то и деструктивными государственными решениями.
А куда, скажите на милость, податься самой большой группе собаководов — охотникам с гончими? Или у авторов обсуждаемой поправки есть и фермы по разведению зайца?
Но не зря охота с гончими, одна из самых древних русских охот, пережила столько разных опал и запретов. Она по-прежнему осталась не просто времяпрепровождением некоторого количества людей, а сокровищницей исконно русских традиций и чисто человеческих, затрагивающих русскую духовность канонов.
Гончей собаке даже в большей степени, чем легавой, жизненно необходимо максимально возможное наганивание. И для большинства гончатников средней полосы оно начинается в апреле — мае, прерывается на лето и возобновляется ранней осенью, когда приближаются сроки открытия охоты, дающие возможность владельцу использовать все достоинства нагоненной им собаки. И пусть тот, кто не наганивал гончих, презрительно скривит губы и скажет: «Тоже мне, дело!» Да, дело, огромный труд, причем как самого охотника, так и всех предыдущих поколений тех, кто не жалел на это ни сил, ни средств, ни времени.
Популяция зайца всегда была подвержена скачкообразным изменениям и никогда, в том числе и во времена расцвета охотоведения как науки, снижение его численности не связывали с охотой с гончей. Наоборот, в послевоенные годы эта охота всячески поддерживалась обществами охотников и государством как исконно русская, не имеющая аналогов за рубежом, причем в то время поголовье гончих было значительно больше, гончим был открыт широкий доступ в угодья, следовательно, прессинг на популяцию зайца был гораздо выше.
Давно известно, что молодой зайчонок имеет биологическую особенность затаиваться, источать меньше запаха, часто западать и прятаться так, что ни одна гончая, какой бы мастерицей она ни была, не сможет гнать его по следу. Таким образом, весенние мероприятия по обучению и испытаниям гончих собак проходят только по взрослым особям, а следовательно, никак не влияют на популяцию в целом.
Возможно, и об этом у департамента охоты есть иные сведения? Хотелось бы ознакомиться с ними, чтобы понять логику законодателей и поверить в то, что подобные поправки вводятся ради охотника, а не с целью оправдания финансовых вливаний европейских организаций с «зеленым» уклоном.
