Утверждают старики-охотники, что село Всегодичи на реке Уводь, близ города Коврова, издревле назвали так по богатству поймы всякой дичью. Да и Крячково, ближняя деревня, со смыслом названа. И название Тетерино, деревеньки, что чуть подальше, о том же говорит. Случайных названий в народе не бывает.
И хотя говорят сейчас бывалые, что дичи после проведения мелиорации стало гораздо меньше, на мой взгляд, если где-то и можно удачно поохотиться в Ковровском районе, то только там.
Бекасы, кряквы, дупеля, чирки и другая неведомая дичь, взлетающая внезапно из травы, будто мина рядом взрывается. Вздрогнешь, а потом долго провожаешь взглядом — где сядет? Там, значит, ее и искать надо. Почему не стрелял? Да просто не успел. Трудновато на бродовой охоте каждую секунду быть начеку. А если успел, попал — и того хуже. Добыча порой падает далековато в траву, осоку, на или за болото в кусты. Попробуй найди! Одно расстройство: то не успел, то не нашел…
Иное дело с собакой. Она и птицу таящуюся причует, и предупредит тебя, и после удачного выстрела подаст из дальнего бурьяна или с воды добычу. Прямо в руки! С места не сходи. Лепота!
Ты горд и доволен умным псом, а он от избытка гордости за хозяина — меткого стрелка — подпрыгивает так, что добычу поднимаешь выше головы.
Оценив разницу, я перешел из разряда «топтунов» в разряд «собашников», когда завел себе ушастого помощника — русского охотничьего спаниеля. Назвал его — Айтос! Сам обучил, сам натаскал.
Вот сейчас он правильным, идеальным по молодости, челноком, на галопе, носом в землю «утюжит» передо мной чахлую луговину: вправо — влево, вправо — влево. «Ружайка», как говорят бывалые охотники бригады экскаваторного завода, на плече, глазами слежу за черно- пегим помощником, потихоньку продвигаюсь вперед по высохшему и вытоптанному коровами лугу. Жаркое лето иссушило не только траву, пропали в междуречье Уводи и Клязьмы многие из бесчисленных болот и баклуш. На обнаженном теперь донном иле отпечатки следов крупных, но не имеющих никакого отношения к охотничьей добыче птиц — чаек и ворон.
Слева по ходу прячется за хилым кустиком ракиты знакомое и обычно удачливое озерцо. Наверное, тоже пересохло. На всякий случай подошел, а там-то, переплюнуть можно, небольшая лужица, с зеркальце карманное, поблескивает. И в нем Ярило знойное купается и, отражаясь, слепит глаза…
Постоял. Хлопнул раз, другой в ладоши — тихо. Топнул ногой — чавкнула грязь. Ничего! Топнул другой! То же самое… Подпрыгнул… Голубоватое отражение синего неба в зеркальце заволновалось, по воде побежала рябь. Ярило разбилось на куски и заискрилось сотней маленьких солнц. Ничего не изменилось, все та же сонная тишина.
Подбежал Айтос. С любопытством заглянул мне в глаза. Чего, мол, не охотишься, а тут застрял? Я понял и двинулся дальше. Шага через три-четыре оглянулся. Теперь пес первопольный замер на моем месте и так же, как прежде я, уставился на сонное болотце. «Что, дружище, — говорю в свою очередь, — пустых луж не видел? Пошли-ка дальше охотится». Спаниель и головы не повернул. Вдруг, примечаю, поза его стала неуловимо меняться: нос нацелился на «пустоместо», шея потянулась за носом, он весь напрягся и стал похож на дрожащую стрелу натянутого лука. «Какого?..», — думаю, но на всякий случай придвинулся ближе шага на два — ничего. А Айтос уже как-то по-кошачьи вполз на плавучую «мочалку» водорослей и медленно так, шаг за шагом, пробирается вперед. Движение хвоста достигло скорости света. Внимательно ощупываю взглядом пустое место еще раз: все то же самое на том же месте — пусто!
«А!.. — махнул рукой. — Пустяки!» Наверное, подумалось, какой-то бекасик в грязной ямке притаился. Хотя, как пес мог его причуять в безветрие? «Ну, хватит изображать из себя! Пошли охотиться».
Где там! Айтос осторо-о-о-жно и ме-едленно, по-пластунски, преодолевает последние сантиметры до чистой воды. Судя по хвосту, возбуждение его достигло предела. Но «водяное мочало» — не твердая земля, вяжет лапы, пружинит и постепенно тонет, погружаясь в воду. Тут уж не прыгнешь и не рванешь. Да и стоит ли рвать-то, пусто кругом! Вдруг спаниель рывком сунулся вперед и щелкнул зубами. В тот же миг с шумом и брызгами, роняя перья, показалось, прямо из оскаленной пасти, вырвались из «мочала» две здоровеные крякуши. «Как коробицы», — сказали бы бывалые.
Сердце екнуло и радостно заколотилось. Какая удача! Вот она — моя верная добыча! Со сладким трепетом, уже представляя, как буду хвастаться, вскинул пятизарядку. Ну какие могут быть сомнения: с трех шагов, в чистом поле, в угон!.. Уверенно, как в тире, держу на мушке улетающих уток. «Спокойно, не торопись. Отпусти в меру… Вот еще немножко… Вот еще чуть-чуть… Пора!», — говорю себе. Жму уверенно на курок. И… Щас! Ружье, что палка, если не стреляет. В голове паника. Молнией пронзила догадка — предохранитель!!! Судорожные движения пальцем — бах! Выстрел! Но, увы! Это похоже больше на салют, чем выстрел по цели. Уток не достать. Кровь в жилах закипела. В состоянии крайнего возбуждения едва не швыряю ружье в лужу, широко открытая глотка издает жуткий индейский вопль: «А-а-а!», вытаращенные глаза следят за виражом стремительно улетающей пары.
Ба-бах! Послышались хлопки дуплета — кто-то пытается взять «моих» уток. Этого, неизвестного мне кого-то, посягнувшего на мое кровное, я возненавидел сразу, люто и всей душой! Но утки, набрав высоту, быстро скрылись за лесом. Мимо! Тоже мне, охотник… Мазила!
Ревность, что этот кто-то пожелал взять «мое», схлынула, и я сразу же простил ему все грехи предо мной — …Во веки веков. Аминь!
Постепенно волна возбуждения схлынула. Смесь досады и гнева на себя перешла в безмерное восхищение и гордость за красавца Айтоса. Надо же! Нашел! На пустом месте! Всем видом предупредил и поднял в синее небо стопроцентный шанс удачи. А я?
А что я? Оглядываюсь — то же бирюзовое небо над голубой лентой Уводи. Та же стройная колокольня церкви во Всегодичах, похожая на белую ракету, все так же нацелена вверх, и верный пес у ног. Но его взгляд!.. Его карие глазищи! Я заглянул в них как в омут и сразу виновато отвернулся. Я понял все. Они кричали — «Эх ты!!!».
И главный вывод из первых уроков охоты с русским охотничьим спаниелем: «Хочешь результата — ушастому помощнику нужно верить!»
Конечно, хороший трофей — очень важный элемент охоты, но для многих, в том числе и для меня, не это самое главное. Где и как еще можно испытать такой ураган эмоций, почувствовать такой жар и кипение крови. Эти прекрасные мгновения страстного азарта с лихвой оправдывают все лишения, неудобства, невзгоды, а порой и риск, на который идут любители охоты в надежде на добычу.
А утки, что улетели? Бог с ними! Пусть летят! Может быть, еще встретимся на охотничьей тропе. И пусть им опять повезет!
