Мы с Леней-Маленьким, Сергеем и Ромой в этот день разбивались по кочкам и оврагам, забрызганным снегом по пояс. Леня клялся и божился, что именно за этой кривой березой находится волшебное место, где живут окуни-горбачи под льдом и щуки желтобрюхие размером полпуда-пуд.
Только Леня-Маленький знал тайну, но поклялся местному старику Акиму Нефедычу рассказать её только самым близким друзьям. Остальным – никому под угрозой страшного проклятия. Старичок был в округе известен как ведьмак и лешак дремучий: человек темный со странностями, но любивший лес, воду и болота больше людей.
Мы прокляли тот день, когда поверили рассказам Лени-Маленького о больших щуках, выпрыгивающих из лунок, и о сказочном месте с окунями, где подо льдом паслись стаи горбачей, и не было ни одного рыболова.
– Сусанин, скажи, где твоя искривленная берёза? – прошептал уставший Серега.
Мужчины, ну же, здесь должно быть. Бабушка, пожалуй, путается, с дороги сбивает. Жалею, что место показал.
– Ты сам-то в это веришь?
– А вот придем, так и ты поверишь.
За очередной линией берез появился залив, обрамленный черными елями. С льда высовывались обледеневшие коряги и засохшие деревья. Залив представлял собой почти круглый бассейн, соединявшийся с волжскими водами узкой протокой.
– Тут же болото, где такое крупное поймать можно? – задумчиво спросил Сергей.
Здесь глубина такая же, как на Волге: до восьми метров, а кое-где вообще дно не достать. Малые ручьи и речки впадают, как говорил Нефедыч, даже течение есть, – отметил Леня-Маленький.
– Ну-ну…
Тут и Рома забеспокоился.
– Парни, где же нам ночлег искать? Не придется ли снова идти на тот остров и жить в землянке? До неё ведь целый путь пешком.
– Городской чайник сразу разглядишь, – возмутился Леня-Маленький. – Где переночевать, где зубы почистить, а где тут туалет? Маму с собой взял бы, чтоб сопли подтирала!.. И буфет с капучино эспрессо Гран Крю. Ладно, не обижайся, салага. Все так начинали. Пройдет время, рожки с опарышами будешь наяривать и не заметишь устатку. Нефедыч обещал помочь с ночлегом. Мол, в свой дом пустит на одну ночь, если тихо себя вести будем.
– Так мы как в детском саду, – заметил Сергей.
– В детском саду… А кто под матрасом разливал, когда в коротнинской церкви останавливались? Александр Сергеевич?.. Хорошо еще священник лояльный попался, только принюхивался, но ничего не сказал, а мог бы на мороз выгнать.
– Дык…
Вот тебе и всё. Главное дедушку не рассердить. Он на городских рыбаков злой, старый ворчун. Только я смог к нему найти подход, знаете ведь, как умею с людьми вежливо разговаривать… К дому Нефедыча тропинка сразу от залива идёт. Да вот она! На бугре петляет. Там в лесочке и дом должен быть.
Леня не обманул. Давно такого лова не было. Я едва надергал десяток плотвичек под коряжистым берегом и насадил их на тройники жерлиц, как тут же начали вскидываться флажки, иногда сразу по три штуки одновременно. Щука, видимо, изголодалась вконец в этом глухом заливчике и брала жадно, словно перед Концом Света. Друзья тоже не отставали. Леня, кряхтя, то и дело доставал из подо льда матерых горбачей с брезгливо выпяченными губами. Сергей обложился такими же окунями со всех сторон и, кажется, не верил, что все это происходит наяву, но молчал и сосредоточенно дергал кверху серебряную блесенку, которую тут же хватал очередной окунь.
Только Рома давился эмоциональными всхлипами: «эх-ха!», «оп-па!», «урр-ра!», «хапнул!», «куда, грызло колючее?!.» И носился по льду. Рыба брала и брала, несмотря на этот шум. Но в какой-то момент мы опомнились и просто остановили эту безумную рыбалку или, скорее, монотонное доставание рыбы из лунок.
– Что это значило, товарищи? – Сергей будто бы и не верил произошедшему.
– Вот так это… настоящий рыбацкий опыт, как и говорил старик! Никогда такого не ловил! – радовался Рома, показывая огромного окуня.
– Нам такого ещё не встречалось. Место будто зачарованное, или рыба никогда не видела ужения.
Леня явно был доволен.
— И вот оно… Я же говорил, что Нефедыч не подведет. Лёня никогда не говорит понапрасну. Когда же я вас обманывал?
На льду разразился шум и веселье. С чаем и закуской передохнули. В ночное время еще было рано идти, поэтому занялись устройством временного приюта и костра. У старой ели на берегу собрали валежник, сверху прикрыв его еловым лапником, и улеглись у горячего пламени, расправляя усталые ноги.
Как всегда Леню-Маленького потянуло на рассказы.
Это место, мужики, не простое. Мне говорили местные, что неподалеку деревня была из вампиров, упырей по-нашему. Прямо у деревни старое кладбище расположилось: кресты в мотках сухой травы и мха, ворон на сухостоине – классика. С этого кладбища в полночь вставали упыри. Только те лежали и не могли встать, у кого осиновые колья в сердце были забиты. А деревенька давно заброшенная была, никто в ней не селился, боясь нежити кладбищенской. Только однажды два рыбака забрели в нее, спасаясь от мороза. Натопили печку, выпили, а потом один говорит другому: пойдем до дому, нельзя здесь ночевать, место дурное. Товарищ его смеяться начал: ты, мол, сказок наслушался бабьих, трусишь, как пацан малолетний. Так и остались дотемна. А в полночь послышались на морозной дороге отчетливые шаги, мерные такие, ровные. Стук в дверь, а к окошку бледное лицо прилипло. Все бы ничего, путники запоздалые, но лицо странное: белое с синевой и красными губами, спутанные длинные волосы, а глаза из одних белков состоят, словно закатившиеся кверху. Торкается путник в окно, молча, и губы открывает с клыками под ними, пусти мол, холодно…
Рыбак не выдержал, вынес соседнее окно плечами с рамой. Бежал по морозу, пока не добежал еле живым до жилья, где его отогрели и выслушали. Под утро пошли в деревню, в доме лежал труп второго рыбака: белый, без крови, с открытыми глазами. В сердце ему воткнули осиновый кол, закопали мужика на кладбище. Сообщили куда надо. Следствие долго велось, но ни к чему не привело.
«Так что, парни, не простые места, не простые», – заключил Леня-Маленький, хитро глядя на взволнованного Рому. Тот молча сидел, время от времени оглядываясь по сторонам.
Когда стемнело, мы пошли по тропинке к жилью. Вскоре перед нами на лесной поляне появились остатки изгороди. Старые рассохшиеся кресты с травой и мхом торчали из снежных бугорков. На обгорелой сухостоине сидел ворон и беззвучно открывал клюв, блестя глазом.
– Так это же кладбище, – еле слышно выдохнул Рома.
– Какой ты внимательный, – усмехнулся не менее удивлённый Леня-Маленький. – И, кажется, мужики – то самое, о чём рассказывали местные рыбаки. Вот оно! Вон и деревня полуразрушенная. А там, вдали, – дом Нефедыча. Видите? С крышей из новой оцинковки. Крыл он прошлой весной. Сказал, на эту крышу ориентироваться надо.
– Тогда мы в деревне вампиров переночуем?.. – Рома широко открыл глаза и с приступом нерва расхохотался. – Лучше на остров съезжу.
– Ты что, друг сердешный, шуток не понимаешь? Все это сказки. Какие упыри в наше время? Тут с нынешней экологией и генно-модифицированной едой упырь укусит, так сразу кончится. И кола осиновой не надо. Сразу конец! – веселился Леня, глядя на погрустневшего Рому.
На двери дома Нефедыча лежала записка, сделанная ножом: «Ночьте, я в городе. Приеду завтра утром. С печкой будьте аккуратны».
Топив печь, смотрели телевизор и пили чай, неприятный осадок от баек Лени и тоскливого вида заброшенной деревни исчез. Даже Рома развеселился и со смехом вспоминал свои страхи. Вскоре от тепла и в сон потянуло.
Мерные шаги разбудили на чищенной морозной дороге. К дому приближался кто-то. Стукнулся в дверь… Затем во окне показалось бледное лицо. Губы шептали что-то, в спутанной бороде блеснули крепкие зубы… «Холодно, пустите-е-е», – словно подвывало в трубе.
Рома молча раскрывал рот и показывал рукой в окно. Ни одного слова он произнести не мог. И мы, подобно спящим, словно в трансе.
В дверь снова постучали. Первым очнулся Рома.
В сени загрохотало, кто-то взвизгнул. «Рому укусили, Рому, вампир… Рому…», – шептал Леня-Маленький, завороженно приближаясь к сеням. В его глазах была полная луна, и отражался кровавый свет от разорванного горла Ромы.
В сенях снова загрохотало.
– Я тебе, матушка моя!.. Что ты лопатой…?! Какие же упыри?! Сам ты упырь! С города приехал, у кума задержался, а тут в собственном доме лопатой по голове встретил!..
– Нефедыч?! Дорогой, а мы здесь… – бросился во vestibule Леня-Маленький.
Смех разносился по избе Акима Нефедыча.
– Вы меня за вампира сочли?! Ха-ха-ха! – улыбки прокатились по дому. Аким Нефедыч оказалась обычным и хорошим человеком, совершенно не соответствующим описанию Лени.
Над покинутым поселком светила полная луна. Острые тени от крестов ложились на серебряный снег старого кладбища, а в окно дома Акима Нефедыча кто-то усердно смотрел, прижавшись к стеклу бледным лицом.
