Кряканье раздавалось со всех сторон, и я, словно в театре, смотрел и слушал, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одну ноту этого концерта природы. Вдруг до ушей донесся нарастающий свист утиных крыльев, и в тот же миг пара уток вылетела из-за тростника
Отгремели выстрелы, смолкли громкие, радостные, истосковавшиеся по охоте и по старым друзьям, голоса. На водоеме снова воцарилась тишина и относительный покой. Вот в это время мне больше всего нравиться охотиться. Время, когда ласковое, августовское солнце, касаясь своим последним лучом за верхушки леса, нехотя растворяется за его стеной, раскрашивая небосвод в малиновые тона. Когда, слышен только ветер гуляющий в тростнике, свист упругих утиных крыльев в предзакатных сумерках и зов кряковой в соседней заводи.
В эти моменты я ощущаю себя частью природы, сливаюсь с ней, испытывая полный восторг! Вот и сейчас, надув одноместную лодку, тихо спускаю на воду и маленькими веслами — лопатками гребу в сторону стены тростника находящейся на другой стороне озерца, соединяющегося узкими заросшими протоками с десятком таких же озерин, как и это.
В тростнике множество заводей, скрытых от людских глаз, куда в сумерках слетаются утки в большом количестве, издавая громкое кряканье и заставляя учащенно биться мое сердце. Заплываю в заросли тростника и, продвигаясь глубоким, не заросшим фарватером, выбираю место для сегодняшней охоты. Внимание привлекает заводь слева от меня, плыву туда, но оказавшись там, замечаю еще одну чистину в глубине. Вот — это то, что мне надо.
Спокойная заводь с высоким тростником защищает от ветра, а ряска с множеством улиток и жучков дает уткам хорошую кормежку. Тем более об этом свидетельствуют перья на воде и многочисленные борозды, оставленные в ряске. Лучшего и придумать нельзя. Заплываю в тростник, обламываю его на половину, чтобы не мешал обзору и стрельбе. Вот теперь своеобразный скрадок готов.
Маскировка получилась отменная. Вешаю на шею манки, заряжаю ружье самодельной семеркой без контейнера и делаю несколько пробных вскидок и поводок. Ничего не мешает и я, удовлетворенный, затихаю в ожидании…
До слуха доноситься свист крыльев, подняв голову, провожаю взглядом семерку чирят. Пролетев сто метров, и заложив резкий вираж, маленькие, быстрые уточки, без облета, камнем упали на чистую воду, в конце водоема. Крепче сжимаю цевье ружья и продолжаю ждать. Опять слышу свист утиных крыльев и только потом вижу пятерку крупных кряковых, летящих над тростником в сорока метрах от меня справа — налево. Не отводя взгляда, слежу за их полетом, сделав полукруг, они стали приближаться ко мне. Я приготовился, но, не долетев до моей заводи двадцать метров, утки плюхнулись за тростником.
Чувствуя себя в безопасности, они шумно плескались и крякали, словно дразня. В какой-то миг все вокруг меня ожило. То слева, то справа слышался подлет и посадки уток на воду. Кряканье раздавалось со всех сторон, и я, словно в театре, смотрел и слушал, затаив дыхание, боясь пропустить хоть одну ноту этого концерта природы. Вдруг до ушей донесся нарастающий свист утиных крыльев, и в тот же миг пара уток вылетела из-за тростника.
Мгновенно вскинув ружье, стреляю в первую, из нее летит пух, сразу бью во вторую. Первая утка по наклонной падает, ударяясь в нос лодки, окатив меня с ног до головы, вторая валится за спиной в трех метрах. Не отрывая от сбитых уток своего взгляда, дрожащими руками перезаряжаю ружье. Но дополнительных выстрелов не требуется, обе утки биты чисто. Наклоняюсь, беру за шею первую, нежно кладу на дно лодки и плыву за второй, забираю ее и мигом на место.
На время воцарилась полная тишина, даже стало совестно за нарушенную идиллию. Но снова свист утиных крыльев заставляет встрепенуться, одиночная кряква, налетев со спины, прошла прямо надо мной. Поведя за ней стволами, от выстрела отказался. Выстрел получался в угон и при попадании утка упала бы в тростник, за моей заводью, и в сумерках найти ее было бы практически невозможно.
Прошло минут пять, за это время, три раза я слышал шумное приводнение уток с разных сторон, но на мою заводь утка не шла. Значит не моя Терпеливо жду своего шанса. И вот она, выставив вперед оранжевые лапки, зависла в воздухе для посадки, но увидев, как я вскидываю ружье, мгновенно уходит влево с набором высоты. Звучит мой выстрел, эхом прокатившийся в сумеречной тишине и кряква, наткнувшись на невидимую преграду, камнем падает на край заводи, поднимая кучу брызг. Махнув на прощанье пару раз лапкой затихла грудкой вверх.
Мчусь к своей добыче, достаю, и сразу бросается в глаза, что эта утка гораздо крупнее первых двух. Включив налобный фонарь, осматриваю добытых уток и только сейчас вижу, что первые уточки — широконоски, селезень и самочка. Поблагодарив Бога за подаренную удачу, разрядил ружье и поплыл к берегу.
Потом, уже дома, лежа в кровати и закрыв глаза, я все так же видел мою уютную заводь и слышал утиное кряканье, да свист упругих крыльев, разрывающих сумрачную тишину.
