Часть вторая
Днем из шалаша я взял на воде селезня. Шмелек по мелкой воде его принес, шваркнул к ногам. Опять, говорю, шваркаешь? Подай, как положено! Подал.
Вечер. Место действия то же, «актеры» те же. Вальдшнепов пролетело пять, все по краям нашей поляны. Наконец, шестой, последний, в темноте. Слава далеко — мимо! На меня: бью — падает. Вроде падает — летит со снижением, луплю еще раз — мимо. Ищет курцхаар? Нет. Я не поленился, сходил в машину за старым спаниелем, обыскали гектар — нет… Дела-а…
День пятый
Тяга — всего два вальдшнепа. Но — ура! ура! ура! — Шмелек начал самостоятельно работать! Дело было так. Темнело… Вдруг Слава стреляет и сбивает — вальдшнеп падает в кусты, в мелкую водичку. Шмель бежит к Славику, но потом возвращается. Иду. Посылаем. Курцхаар неторопливо шлепает по воде. Некрасов сомневается. А с чего бы, говорю, собака лазила в холодной воде, если мы идем по травке? Надо ждать, что-то же он ищет, обрубленный хвост… Да-а… Вижу, в кустах наш недотепа, а в зубах у него… Слава! Он нашел!
Разобрался, принес, доволен Слава. Шмелек, сейчас пойдем — сыр в коляске… И стопочку налью, если ты, конечно, будешь, — уже тебе можно…
День шестой
Стою на новом месте — сосен больше, берез меньше, граница Владимирской области. Место, как потом оказалось, сказочное. Погода — дождик, испарения, теплынь — то, что нужно. В этот вечер я пожалел старого спаниеля и взял его на поляну, пусть посмотрит. Привязал его к сосенке и стал ждать. Курцхаар смирно сидел рядом на травке. Тяга была великолепной — одиннадцать вальдшнепов пролетело в этот вечер.
Первого я сразу же положил в сосенки, в сорока шагах от нас. Не знаю, что делал курцхаар, а спаниель заорал благим матом и рванул так, что я понял — оторвется либо поводок, либо голова с ушами, либо сосна с корнем. Пришлось отпустить зверя на свободу. Ребята быстренько отыскали вальдшнепа, он захлопал крыльями, продрался сквозь ветки и был таков. Три открытых рта проводили свою добычу.
Канава рядом оказалась мелкой, и утопиться я не смог при всем моем старании. Это было первое горе. За первым горем шло второе горе — я в этот вечер промазал еще по трем птицам. За вторым горем шло третье — напрасно я пожалел спаниеля и взял его с собой! Спаниель болтался по кустам и соблазнял своей беготней курцхаара. Увидав очередного вальдшнепа, эти работнички летели за ним и на мои крики реагировали плохо. Точнее, плевать они хотели на мои крики.
Спаниель, потому что давно избалован и уже глуховат, а курцхаар — глядя на спаниеля. Руганью и пинками я наводил порядок на поляне, но после моего очередного промаха пинки моментально забывались и беготня начиналась с новой силой. Курцхаар слышал вальдшнепа далеко за вершинами, поворачивал туда морду и даже делал стойку.
Глуховатый спаниель быстро соображал, что это означает, и поворачивал свою мордочку туда же, готовясь рвануть за птичкой, едва та покажется над соснами. Хозяин мазал (не надо было так ругать Славку за промахи, ох не надо!), злился на себя, злился на собак, а вальдшнепы шли друг за дружкой и не давали времени прийти в себя.
Внутри меня была маленькая паника — я не успевал ее задавить, ведь эта наша тяга коротка, как чудесная песня, как звезда, пролетевшая в небе, как юность ушедшая… И так далее…
Я попил водички из лужи и поплелся домой. Где-то в стороне над лесом прохоркал еще один, уже двенадцатый вальдшнеп, а я загнал собак в машину, сел за руль и понемногу пришел в себя. Весна моя, радость моя… Звезды, тепло, вальдшнепы… Лягушки поют… Счастье-то какое, Господи…
День седьмой
Стоим на прежнем месте. Вальдшнеп выходит на одну минуту позже вчерашнего расписания и метрах в сорока пролетает через поляну. Мои пацаны срываются с мест и, пристроившись к вальдшнепу в хвост, улетают следом, старательно хлопая ушами. Опять ругань, пинки, крики, угрозы оборвать уши обоим. На поляне воцаряется порядок — вылетает очередной вальдшнеп.
«СИДЕТЬ!!!» — слышит он драконий рев, дергается и ломает полет. Бью куда-то в его сторону, безнадежно, отчаянно, потеряв всякую веру в свои силы. Мимо, конечно.
И вот, когда я потерял веру в себя, я вспоминаю, что есть тот, кто может все. Покровитель охотников и мой благодетель — святой мученик Трифон! И я прошу его помолиться за меня перед Богом и помочь мне, мазиле несчастному. Молюсь я недолго, вылетает вальдшнеп, и я уже не спешу, я провожаю его стволами, прикидываю, как бы я стрелял, и… не стреляю.
Псы с опаской глядят на меня, но порядка на поляне не нарушают. Четыре вальдшнепа пролетают либо в стороне, либо над поляной, но далеко. Мои негодяи сидят смирно, только спаниель не выдерживает, крутится иногда вокруг хозяина, но, поглядев на хозяйский кулак, садится и он. Темнеет. Эх, думаю, покровитель мой, ангел мой хранитель… Нет, ничего… летит! Летит! Уже темновато, летит далековато, но ждать больше нечего — бью по нему перед сосной. Вроде мимо… Хотя из-за сосны он не показывается… Может, крутнул…
Собаки убежали… Курцхаар, подлец, опять без команды, вся учеба псу под хвост. Спаниель вернулся, курцхаара нет. Неужели ищет? Что он там ищет? Нет и нет… Но вот — бежит. Ко мне! Садится. Во рту — вальдшнеп! Пес открывает пасть, вальдшнеп вываливается на землю и улетает — опять?! Нет, слава Богу, падает. Шмелек снова его ловит и подает. Радуемся. Целуемся. Пляшем. Спаниель носится вокруг нас и лает — смеется. Как хорошо… И святой мученик Трифон рядом… Небо рядом…
А поучиться еще придется — без команды, подлецы, работают. Старый — теперь уж ладно, а с молодого — не слезу.
День восьмой
Оставалось еще три дня охоты, я собирался закончить видеоролик, посадить две последние вишни в саду, запереть спаниеля и всерьез заняться отработкой команд с молодым охотником. Не вышло, к сожалению…
Всегда так бывает, я уже знаю — если ангел пролетает рядом, то и бес не спит.Перегавкивался мой песик с деревенскими, бегал к ним в гости — я и не беспокоился. А тут — стояли со Славой в саду, я хвалился посадками, Шмель побежал к соседям, я свистнул, он — ко мне, а из кустов ублюдок гончей — рванул слева…
Заплакал мой мальчик. Везем его с женой в ближайший городок по раздолбанной дороге, болит разорванный бок — терпи, мой мальчик… Он взял мой большой палец в рот и так и ехал с ним до самой ветлечебницы. Татьяна Ивановна наложила пятнадцать швов — успокоился песик.
— Скажи спасибо ветдоктору!
Какое там — болонку принесли, полез знакомиться.
Приехали домой, на полу кровь, спаниель хромает! Господи, что еще?! Порезался? Нет, коготь сломал, кровит. Жена опустилась в кресло, все, говорит, от вас инфаркт, как хотите, ребята…
Поохотились… Пришлось уезжать из деревни раньше времени.
Ты думаешь, ты взял нас, бес? Думаешь, задавил нас унынием — в стране, в семье, на охоте — все плохо? Думаешь, небо про нас забыло? Вре-е-шь… Вот уже заживает наша рана, вот мы уже опять скачем по двору! И делаем стойки — по синичкам. И ждем начала июня — прилетят с юга наши милые перепелки, и мы опять пойдем учиться!.. И будет над нами синее небо. А в августе — наше первое поле…
