Пожухлая русая трава всюду была взъерошена полевыми мышами; кое-где на прогреваемых солнцем кочках вылезли ярко-желтые цветы мать-и-мачехи, которые привлекали к себе не только мой взор, но и внимание первых проснувшихся шмелей, бабочек и других насекомых
Солнце постепенно клонилось к закату. Мы с Алексеем тихо переговаривались, делясь своими мыслями и наблюдениями о ходе весны, поведении птиц и прогнозами на будущие охотничьи деньки. Время незаметно текло вперед, приближая начало вальдшнепиной тяги. Охота на боровую дичь открылась уже неделю назад, но мы по разным причинам смогли вырваться в лес только сейчас.
По словам знакомых охотников, несколько дней назад была приличная тяга. Видимо, подтянулся пролетный вальдшнеп, и им посчастливилось увидеть за зорьку 12 куликов. Мы не надеялись на такую щедрость от матушки-природы, но где-то в глубине души, конечно же, хотелось как можно больше их послушать.
Алексей остался на полянке у края леса, я же по его совету сместился метров на сто вглубь леса, к ручью. Вскоре послышалось долгожданное хорканье, было понятно, что кулик тянет на друга. Через несколько мгновений грянул его выстрел. Буквально в то же время в стороне от меня прохоркал второй вальдшнеп, который пролетел вне выстрела. С разных сторон послышались ружейные раскаты, говорящие о том, что тяга в самом разгаре.
Очередного вальдшнепа я услышал в 19:45, он летел лесом и явно тянул в мою сторону. Я взвел курок одностволки и, подняв ствол вверх, повернулся в направлении приближающейся птицы. Через пару секунд среди деревьев замелькал серый силуэт. Как только вальдшнеп вылетел на пятачок между березами, я обогнал его стволом и спустил курок. После выстрела, длинноносый кулик сложил крылья и комом упал на прошлогоднюю листву, в пяти метрах от меня. Подняв вальдшнепа, я с радостью обнаружил на его лапке алюминиевое кольцо из Франции.
Постепенно лес окутывал мрак. Слева по ручью, жвякая, пролетел селезень и сел на небольшом плесе у края поля. На озимых затрубили журавли. Над затопленной талыми водами низиной, что находилась посередине зарастающего поля, закружились, затрещали чирки-трескунки. Лесные пичуги звенели и щебетали на все лады, провожая угасающий день. Второй кулик натянул на меня со стороны поля через 10 минут, четко в штык, и также был мною добыт. В 20:00 стало совсем темно, тяга кончилась. Постояв еще двадцать минут, вышел к Алексею. Мы обменялись рукопожатиями и поздравлениями с полем и первыми трофеями весеннего сезона, после чего не спеша возвратились к машине.
Утро следующего дня мы встретили в старом шалаше на разливе, который за день до этого привели в порядок, подлатав свежим лапником и прошлогодней травой. Высаженные с разных сторон небольшого островка подсадные утки разрывали своими заливистыми голосами предрассветную тишину. Взятый нами «подсадной» селезень нежно жвякал у шалаша, подзадоривая уток. Это было сделано специально, чтобы провоцировать осторожных селезней на более активное поведение.
Вопреки нашим ожиданиям практически все селезни были в паре с утками и совершенно не реагировали на подсадных. Через час слева в кустах я заметил долгожданного холостяка, который подплыл сквозь кусты и настороженно наблюдал из своего укрытия за утками. Вскоре он увидел нашего селезня и, видимо посчитав, что одна дама свободна, медленно выплыл и направился в сторону шалаша.
Буквально в то же мгновение чуть поодаль показался нос лодки, сплавляющейся по течению, а позднее и человек с ружьем наизготовку. Наш крик на нелитературном языке шокировал и испугал обоих недотеп. Первый тут же взлетел, в ужасе покинув место несостоявшегося рандеву, а второй чуть не вывалился из лодки и, схватив шест, неуклюже отплыл в обратном направлении, получая вслед очередную порцию заслуженных проклятий…
Чуть успокоившись, мы выпили чая из термоса и, набравшись терпения, стали ждать очередного утиного ухажера. Время от времени утреннюю тишину оглашал гогот пролетающих мимо гусиных клиньев, тут же встрепенувшись, мы прилипали к бойницам шалаша, наблюдая за их неторопливым полетом. С восходом солнца лес наполнился радостным птичьим многоголосьем. Утки, греясь в солнечных лучах, довольно плескались, громко хлопая крыльями по воде, начищая и без того блестящее перо. Прошло больше двух часов, мы тихо общались между собой, как вдруг утки разразились чередой непрерывных осадок.
Вскоре сквозь этот гвалт я расслышал жвяканье селезня, который кружил над подсадными. На третьем круге селезень приводнился за кустом, в тридцати метрах от шалаша. Что творилось в этот момент, сложно передать словами. Утки крякали, стараясь, перекричать друг друга, наш селезень жвякал и рвался к ним, тот, что был за кустом, отвечал, но носа не показывал — осторожничал. Алексей взял на мушку правый край куста и стал терпеливо ждать появления хитрого крякаша. Я наблюдал со стороны: интересно, у кого же первым сдадут нервы?
Всех потряхивало от возбуждения и адреналина. Наконец, дикий селезень не выдержал и медленно показался из-за куста. Сноп брызг и грохот выстрела слились в одно целое. Зеленоголовый франт, уронив голову, захлопал крыльями по воде и через пару мгновений затих. Быстрое течение подхватило птицу и понесло прочь от нас, скрывая за кустами. Алексей быстро вылез из шалаша и побежал за лодкой, спрятанной в нескольких метрах, за упавшим деревом. Он вовремя успел, течение недалеко унесло его трофей.
Я поздравил Алексея с первым селезнем этой весны. Больше в это утро налетов не было. В 11:00 мы собрались домой. Солнце грело по-летнему. У дома на сделанных Николаем скворечниках сидели и праздновали новоселье пернатые квартиранты. Их песни тешили и радовали душу. Про себя этот частокол из птичьих домиков я прозвал по фамилии их строителя: микрорайон Курковский…
Весенний день за делами и заботами пролетел незаметно. Тихий, теплый и безветренный вечер обещал великолепную тягу. Собрались, погрузились в мой внедорожник и поехали на тягу недалеко от деревни. Лучшего места для охоты трудно придумать. Старый длинноствольный смешанный лес граничил с зарастающим молодой порослью полем, с множеством разнокалиберных полян, влажных мочажин и дорожин.
Выбрав себе место по вкусу, мы затихли в ожидании. Небосвод на западе окрасился в малиново-алые тона, в которых тонуло заходящее солнце. С противоположной стороны, не дождавшись темноты, появилась нетерпеливая круглолицая луна. Прозрачный небосвод один за другим пересекали гусиные клинья, наполняя душу и вечернюю тишину гоготом, словно колокольным перезвоном…
Тяга началась, как и вчера, в 19:30. Первый вальдшнеп налетел четко на Николая, но он в суете промахнулся. Второго он тоже пропуделял, после чего вальдшнеп налетел в штык на мою полянку и был добыт. С 19:40 до 19:55 стороной протянуло шесть куликов. Девятого я услышал через минуту. Он тянул слева, вдоль небольшой дорожины, пересекая полянки, на которых никто не стоял. Я приготовился к выстрелу, застыв, словно легавая на стойке.
Все мое внимание и слух были прикованы к чарующим звукам, издаваемым тянущим в мою сторону вальдшнепом. Через несколько мгновений я увидел летящего длинноносика, который пересекал соседнюю полянку. Как только он подлетел на расстояние двадцать метров, я вскинул одностволку к плечу и, обогнав стволом кулика, выстрелил. Оборвав полет, вальдшнеп по наклонной упал в пожухлую траву на краю поляны. В 20:00 тяга прекратилась. Постояв еще двадцать минут до полной темноты, мы вернулись к машине и поехали домой, где нас ждала пышущая жаром баня…
Утро следующего дня мы с Алексеем встретили в шалаше, за дренажной канавой рядом с широким разливом, на котором часто отдыхают крякаши. Сделано это было специально, чтобы своим появлением не спугнуть ушлых селезней. Установили переносной шалаш, высадили уток в двадцати метрах по канаве с разных сторон, после чего бегом юркнули в свое укрытие. Уселись на складные стульчики и прильнули к бойницам. После первых квачек с разлива поднялся зеленоголовый холостяк, который, подлетев к уткам, без облета сел в траву на противоположном берегу канавы.
Высунув из травы голову, он внимательно огляделся вокруг и, не заметив подвоха, медленно поковылял к левой утке. Я тихо взвел курок одностволки, просунул длинный ствол в бойницу шалаша, взял кавалера на мушку и, когда тот поднялся на кочку, полностью открывшись, выстрелил. Моя однодулка и самокрут, как всегда, не подвели. Теперь настала очередь Алексея поздравлять меня с первым добытым селезнем.
Через тридцать минут мы сменили место охоты, переехав на небольшую речку в километре от первого. Подходя к небольшой заводи, подняли на крыло трех холостых селезней. Быстро установили шалаш, высадили подсадных и затихли в ожидании. Солнышко ласково грело, плескающиеся утки горланили, перебивая друг друга. Не прошло и десяти минут, как прилетел первый, самый голодный до любви селезень. Утки дали осадку, и он тут же приводнился.
Медлить было нельзя, ведь заводь была в диаметре не более пяти метров. После выстрела селезень несколько раз ударил крыльями по воде и уткнулся в куст у самого берега. Буквально через минуту подсадные посадили второго холостяка, которого мне тоже удалось добыть.
На этом мы решили закончить утреннюю зорьку, охота состоялась, адреналина и удовольствия хватанули с избытком. К тому же жадничать не стоит, на наваристый шулюм хватит, а больше нам и не надо. Ну, если только полтишок, на кровях, и счастливее людей трудно будет найти…
