Фото Дмитрия Полимагина
Середина дня, ловля в самом разгаре. Очередного лосося вытаскивал Фил.
— Хорошая рыба, — говорил его напарник Билл. — А всему причина этот аттрактант.
— Окей, и хлорвиниловый подлесок.
— Хорошая работа, окей!
Рыбу снимали с крючка и отправляли обратно.
— Хороши эти крючки без бородок, они нисколько не травмируют рыбу, — восторгался Билл.
Очередной стальноголовый лосось отправлялся в озеро, а восторги наших друзей только усиливались.
— Признайся, Фил, давненько ты так не рыбачил?
— Да, это фантастика!— отвечал тот.
Казалось, все это должно было наконец утомить друзей, со стороны могло показаться, что клевал один и тот же лосось. Но это не смущало охотников.
— А что, Билл, не отказался бы ты сейчас от парочки хотдогов с пивом?— выпалил вдруг Фил.
— Я бы сейчас и от картошки фри с кока-колой не отказался…
Вечер выдался— как и всегда в штате— теплый и тихий. По обыкновению, все собрались за одним длинным столом. Билл расслабился после бокала темного пива. Его понесло.
— Ничего лучше нет, чем «поймал-отпусти»!
— Да,— поддержал его Фил,— это могло родиться только в великой стране, Соединенных Штатах.
— Ура, ура!— раздались со всех сторон голоса.
Американцы услышали и поддержали друзей. Вечеринка загорелась и понеслась далее.
— Когда-то я побывал в Иркутске, на Байкале,— рассказывал Билл,— рыбалка там оригинальная. Рыбаки воздвигают на льду что-то вроде вигвамов, месяцами живут там и ловят омуля, складывая его штабелями на лед. Из него же варят похлебку и употребляют рыбу в сыром виде.
— Теперь понятно, откуда сибирская язва! Неужели используют воду из озера, ведь даже из Великих озер не пьют?
— Видишь ли, русские считают байкальскую воду самой чистой на планете. А потом они всё дезинфицируют водкой, и в эту похлебку, уху, кажется, тоже ее вливают.
— Феноменально,— отвечал Фил,— не пойму только, какое же удовольствие от такой рыбалки, это промысел, путина…
Фото Андрея Карпова
Билл продолжал:
— Этой мыслью я поделился с одним русским, на что он ответил: «Да что Вы, мистер, баба моя без рыбы и на порог не пустит, а так-то я ваше «поймал-отпусти» очень даже уважаю».
— Баба?— переспросил Фил.
— Ну, это у них так жену называют.
— Значит, у них еще матриархат или такая восточная алчность?
— И то и другое,— сокрушенно покачал головой Билл.
Нарисованная картина удручала. Бирюзовые волны Великого озера показались вдруг серыми и мрачными.
Ночью Филу снились кошмары. Он оказался среди торосов льда огромного озера. Перед ним вдруг возникла фигура бородатого мужика в тулупе, ушанке и валенках.
— Мистер, не подскажете, как попасть на берег,— взмолился Фил.
— Не, мы, дяденька не местные,— дико загоготал тот.
Фил ринулся от него и, поскользнувшись, упал. Заплечный мешок разорвался и на лед посыпался замороженный омуль.
— Ладно,— сменил тон бородач,— влазь, вон, в кузов, наши на материк за подогревом поедут.
Сначала немыслимо трясло в грузовике, потом какие-то люди в форме отобрали оставшегося омуля. Он куда-то долго бежал, пока вдруг взору его не предстала жена. Нэнси стояла на пороге их уютного американского домика. Руки она уперла в бока, а взгляд был презрительно-настороженным.
— Ну, и где ты болтался, где рыба, где дичь?— незнакомым голосом спрашивала она.
В холодном поту Фил проснулся.
Ласковое утро встретило друзей у катера, развеяло ночные грезы. Уже через несколько минут Билл тащил лосося, приговаривая:
— Хорошая рыба!
— Вчерашняя, наверное…— хмуро пошутил Фил.
Билл не понял иронии и, вытащив крючок, отправил лосося за борт.
— Билл, а что русские делают с этим самым омулем?— спросил Фил.
— Как что, солят в деревянных бочках.
— Какое варварство, а знаешь, привезу-ка я одного такого красавца Нэнси! То-то удивится женщина, то есть — баба.
От удивления Билл открыл рот, сумев произнести только:
— Окей…
