Продолжаем рассказ о приключениях охотников, заблудившихся ночью на открытии утиной охоты в Кривандинских болотах
Волшебство Мещеры. Часть 1. «Здесь оставаться нельзя»
Фонарь едва выхватывал из тьмы ямки наших следов. Напрягая остатки сил, как можно быстрее, стараясь не уйти со следа, мы стали выбираться из этого гиблого места. А свет фонаря предательски слабел. Не знаю, сколько мы шли, минуты или вечность. Голова кружилась, ноги от ходьбы по мягкому пеплу налились тяжестью, но, слава Богу, я еще различал бороздки наших следов. И тут фонарик сдох. Мы оказались опять окутаны непроглядной тьмой.
— Капец, пришли! — сказал я и рассмеялся.
Мне почему-то вспомнился анекдот, как одноглазый вел ночью слепых к девочкам легкого поведения. И когда он выколол веткой второй глаз, заорал: «Капец, пришли!», а вслед за ним все хором подхватили: «Здравствуйте, девушки!» Я рассказал анекдот, но все угрюмо молчали, наверное, подумали, что я идиот. Мишка попытался светить зажигалкой, но толку не было.
Я достал батарейку, стал кусать ее зубами, постучал о стволы, вставил обратно. Фонарик снова зажегся тусклым светом. Через несколько метров пепел пропал, мы оказались на твердой земле. Это подарило надежду. Но следов не было видно. Делать нечего, надо рисковать и идти прямо. Раз заходили по твердому — значит, должны выйти к лесу. Главное, не уйти опять в пепел.
Пройдя еще несколько метров, я разглядел под ногами дорогу. Присев на корточки, с трудом увидел наши следы, и почти сразу свет фонаря превратился в маленький огонек на спирали лампочки.
— Все, мы на дороге. Осталось немного, теперь точно выйдем, — сказал я.
Но все молчали. Наверное, не верили, или не было сил отвечать. Мы, как слепые, поплелись на выход, ощупывая ногами обочину. Дорога стала подниматься вверх, значит, уже выход. Я шел первым. Вдруг сразу все посветлело. Моя голова вынырнула из тумана, я огляделся. Луна поднималась над лесом, заливая бледно-голубым светом округу. Впереди чернел лес, а сзади вся низина была заполнена белым плотным туманом, словно молочное озеро в полный штиль.
Граница между туманом и прозрачным воздухом была так резка, что я не видел собственного тела. Воздух над холодным туманом был очень теплым. Я обернулся и увидел, как из белой гущи вынырнула голова Мишки, потом Светы и Славы. Мы стали подниматься вверх, постепенно выплывая из молочного озера. Вышли, как из воды: остатки тумана напоминали морскую пену, выброшенную волнами на берег.
Поднявшись на холм под кромку леса, мы зачарованно смотрели на молочное море, залитое лунным светом. Слева, вдалеке поблескивала окнами база торфоразработчиков. Справа на горизонте по берегам этого озера виднелись верхушки деревьев, росших вдоль дренажной канавы. Воздух в лесу был такой теплый, что мы моментально согрелись.
А сил уже не было. Зайдя в лес, мы сбросили рюкзаки и стали собирать палки для костра. Только Славка боялся уйти в лес, сидел у рюкзаков, ломал хворост и складывал в кучу. Вскоре запылал костер, его свет заполнил поляну, заплясал по стволам вековых сосен, расслабил, успокоил. Света быстро порезала колбасу, хлеб, огурцы, помидоры. Достали бутылку водки. Все делалось почти без слов. Мы выпили немного. Славка держал стопку и не пил. Почти силой мы заставили его выпить.
Алкоголь сделал свое дело, стресс отступил, тело расслабилось. Выпили еще. Я рассказал, что со мной случилось. Спросил: «А вы видели пламя?» Нет, никто ничего не видел. И Миша рассказал, что случилось с ними.
— Когда ты ушел, мы стояли в кромешной тьме и прислушивались. От мертвой тишины звенело в ушах. Мы ждали, а тебя все не было. И вдруг мы услышали топот, как будто огромный табун лошадей мчался в темноте. Звук нарастал, топот приближался. Казалось, еще мгновение — и невидимое стадо растопчет нас. Я заорал: «Лежать!» Светка со Славкой упали на землю лицом вниз, закрыв голову руками. Я выстрелил дуплетом в надвигающуюся на нас массу. Невидимое стадо раскололось, пронеслось с двух сторон возле нас. Даже ветром обдуло.
— Я думал, что все. Мы никогда не выйдем, — чуть слышно сказал Слава.
— Я тоже перепугалась до смерти, и ты куда-то пропал. До сих пор руки трясутся, — с волнением добавила Света.
— Думал, нас затопчут, — продолжил Миша. — Что это было? Как мы оттуда вышли?До сих пор мурашки…
— Кому рассказать — не поверят, — сказал я.
Допив бутылку, мы расслабились, даже пытались шутить. Ужас постепенно уходил. Мы наелись, согрелись, успокоились, легли спать прямо у костра на теплой августовской земле. Кто когда уснул, никто не помнил, только проснулись почти все сразу, примерно в десять часов. День стоял жаркий, солнечный, ни дыма, ни тумана не было. Только вдалеке дорога на базу уходила в черную, горелую землю. Утренняя зорька давно закончилась. Не было слышно ни одного выстрела. Мы добрались за тридцать минут по еле заметной тропке прямо в карьеры. Человек пять местных черустинских охотников со знаменитым егерем-поэтом Москальцом были на месте и очень обрадовались встрече.
Как обычно, застолье, за встречу, за открытие. Наш рассказ особо никого не впечатлил: мол, здесь бывает и хуже. Моих криков и выстрелов никто не слышал. Даже тумана в карьерах не видели.
Вечерняя зорька порадовала, все остались с трофеями. Потом опять было застолье, веселье, смех, байки. Егерь читал свои стихи. Пламя костра, запах болота, перекличка уток в карьерах — все то, за чем душа стремится в эти глухие места. После утренней зорьки вместе с местными в тракторном прицепе доехали до нашей машины. Здесь мы простились, обещая обязательно снова
встретиться.
Так и закончилась эта охота. Но еще долго, вспоминая и рассказывая о случившемся, я испытывал холодное чувство мистического страха.
