К 130-летнему юбилею Першинской охоты. Записано по рассказам Прокофия Филимоновича Лысанова (1901−1993), жителя села Пластово Алексинского уезда Тульской губернии, его внуком — охотником Лысановым Сергеем Васильевичем.
В 1912 году осень стояла на редкость сырая и влажная, часто моросил дождь, опускались туманы.
Однако было достаточно тепло, леса и вершины сохраняли много багрово-желтых листьев, в садах ароматно пахло антоновскими яблоками.
Село Пластово, в котором проживал мой дед, находилось в шести верстах от усадьбы Першино и почти в центре охотничьих угодий Великого князя. Сам же Николай Николаевич Романов располагался в селе Першино, что стояло на самом берегу реки Упы.
Он имел роскошный двухэтажный дом с богатым убранством. Было много охотничьих трофеев самого князя. Чучела медведя, волка, кабана, красной дичи. Для обслуги, которой было около ста человек, были построены добротные каменные дома, более десятка, в которых жили выжлятники, борзятники, доезжачий и прочий подсобный народец.
В имении была собачья больница. Коровье стадо, молоком которых выхаживали хворых собак и щенков. В центре Першина стояла церковь Казанской Божией Матери.
Примерно в октябре 1912 года дед лично наблюдал выезд Князя в поле. А было это так. Первой ехала повозка, запряженная четырьмя лошадями цугом. На ней сидело человек десять спиной друг к другу.
Все они были одеты в светло-серые шинели дорого сукна, а на голове шапки типа кубанки с красивыми перьями. В руках они держали охотничьи ружья. За ними ехали выжлятники, человек десять, в ярких кафтанах, а на поводу вели по пяти гончих собак. Далее проследовали борзятники, тоже человек десять, в темных сюртуках с борзыми на сворах.
Следом ехали стражники (охрана) в белых кителях с винтовками наперевес, человек восемь. Затем проехала полевая кухня, наполнившая воздух ароматом варева. Завершала кавалькаду повозка со служителем церкви и не очень трезвым офицером.
Эти господа безуспешно пытались запустить граммофон, что на ходу, да по грунтовой дороге, было непросто. С тем княжеский выезд удалился в сторону поля.
За полем начинались заветные островки, в которых хоронились волчьи выводки.
Не прошло и часа, как послышался перелив собачьего лая. Ласкающее слух пение гончих, протяжный вой охотничьего рога. Затравил ли в тот день князь матерого или взял молодого, то мне неведомо, а вот о дальнейшей волчьей судьбе поведаю.
На самом краю села была волчья яма, куда запускали живьем некоторых затравленных волков. Там их кормили до конца февраля — начала марта. Когда начинался гон, их выпускали в лес. Или использовали для притравки молодых борзых. Кормили волков кониной, которую складывали в специальный мясной сарай, находившийся неподалеку.
Каждую осень, когда наступали морозы, со всей округи к этому сараю приводили полуживых лошадей. Их скупали по три рубля за штуку. Многие и этих денег не стоили. Вид у них был ужасающий.
Удивительно, как они только доходили до сарая. Это были кости, обтянутые кожей, и никаких признаков мяса. Туши разделывали, складировали и всю зиму кормили серых разбойников. Кроме этого, раз в неделю на санях конину развозили по лесу.
Специальный человек подвывал волкам, сообщая им о еде. Этот человек назывался — вабильщик. Волков подкармливали, чтобы волки держались поблизости и не ушли в соседнюю Калужскую область.
Волков оберегали, охота на них всем, кроме княжеской свиты, была запрещена. За добычу волка без разрешения полагалось шесть месяцев тюрьмы. Ружье на селе мог иметь только помещик, урядник и учитель.
В связи с отсутствием массовой охоты, дичи водилось в превеликом множестве. Однажды местный крестьянин, имевший незаконно винтовку Бердана, задумал к рождественскому столу разжиться зайчатинкой.
Холодной зимней ночью с поземкой, чтобы следы быстро замело, он устроил засидку в стогу клевера. Несколько часов просидел в сене, выбирая самого крупного зайца. За ночь к скирду подкормиться их приходило около сотни.
А стрелять приходилось только раз и быстро убегать, иначе стражники изловят. Вот стрельнул самого ушастого и был таков.
Теперешним охотникам может показаться преувеличением такое обилие зайца. Однако это так. В Першино, кроме обилия своих, еще завозились зайцы из Сибири. В специальном зайчатнике их было до трех тысяч. Охота Великого князя в день затравливала их в полях больше сотни.
Что касаемо размеров тогдашних русаков, то в конце 1913 года местный помещик добыл русака весом двадцать два фунта (около девяти кило). Вся деревня собралась полюбоваться невиданным зверем. Был он размером с молодую гончую собаку. Неудивительно, в то время дичь успевала вырасти до своих максимальных размеров, да и с кормами было сытно.
А еще примерно в 1912–1913 годах в княжеских угодьях, в двух верстах от самого Першина, князь развел фазанов. Очень красивая и диковинная птица для здешних мест. Довелось деду увидеть фазана только однажды, при сборе маслят в сосновых посадках. Очень удивила птица своим нарядным видом.
С началом Первой Мировой войны охоты в Першино прекратились, так как Великий князь Николай Николаевич Романов стал Главнокомандующим Русской армии.
Дальнейшая судьба фазанов неизвестна. Скорее всего, в период революций крестьяне переловили дивных птиц и съели их за здоровье Великого князя.
