На дворе стоял апрель 1961 года. Мне недавно исполнилось тринадцать лет, я уже считал себя охотником. В нашей семье, жившей в небольшой деревне, охотой занимался мой отец. Вероятно, это увлечение мне передалось от него.
Фото Pixabay
К этому времени он уже доверял мне свое ружье.
Я охотился на дроздов, на тетеревов по выводкам, а с ноября стрелял белок.
Страсть к охоте и рыбалке полностью овладела мной, и я отдавал этим увлечениям все свободное время.
Непонятной оставалась для меня весенняя охота на глухаря во время токования.
Казалось, что из прочитанных рассказов я все знал о ней, но никак не мог услышать и понять заветную глухариную песню.
Пытался это сделать неоднократно, бывая в местах, где встречались эти птицы.
Весенняя охота в те далекие времена была запрещена. Местные жители охотились, но делали это скрытно. Из их рассказов я узнал, как жители соседней деревни охотятся на глухарей. У меня зародилась мысль отследить их и найти заветное место токовища. В один из дней, с вечера, я вышел в лесной массив около этой деревни, где и заночевал.
Уже в сумерках, придя на место, натаскал дров, развел костер, наломал лапника и пригретый, теплом костра, уснул.
Проснулся от холода. Дрова в костре прогорели. Сумрак ночи медленно таял. Наступал долгожданный рассвет. На ближней старой делянке затоковали тетерева. Пытался их скрасть, но все мои усилия были безрезультатными. Не было слышно и выстрелов, ради которых я пришел сюда.
Блуждая по лесу, вышел на лесную дорогу, по которой в зимний период вывозили срубленный лес. Местные жители называли ее «миллионкой». Она пролегала по квартальному лесному просеку, с севера на юг, через лесной массив, простиравшийся на десятки километров.
На оттаявшей грязи увидел два следа от резиновых сапог, которые шли со стороны деревни в направлении дальнего лесного массива. Здесь же имелись и другие отпечатки этих же сапог, но они уже возвращались назад в деревню, затаптывая первые.
Подумал, наверное, это деревенские охотники ходили на глухариный ток. Решил проверить. Мысли о том, что я попаду на глухариный ток, придавали сил.
Многочисленные колеи, остававшиеся на дороге после проезда тракторов и мощных лесовозов, были наполнены водой. В низинах огромные лужи воды заполняли все дорожное пространство. Приходилось перепрыгивать с одной стороны на другую, чтобы не зачерпнуть воду сапогами.
По ходу отметил, что пересек квартальные просеки, которые пролегали с востока на запад. В местах пересечения стояли новые квартальные столбы. По обе стороны дороги виднелись старые и свежие делянки и огромные штабеля складированных бревен. Рядом с ними стоял деревянный вагончик, которым пользовались лесорубы. Следы от резиновых сапог шли дальше.
Преодолев очередную низину, заполненную водой, углубился в старый лес. Здесь во многих местах, куда не попадали солнечные лучи, сохранился снег. Пройдя еще метров сто, владельцы сапог потоптались на месте и разошлись.
Мне окончательно стало понятно, что это были следы охотников, пришедших на глухариный ток. Вместе с тем уже наступило утро. Солнце взошло над лесом.
Двинулся по следам одного из охотников. Приходилось часто останавливаться в местах, где не было снега, так как здесь след терялся. Потом потерял его совсем. Передвигаясь по лесу, пытался услышать желанное «тэ-кэ» из глухариной песни, о котором я читал в охотничьих рассказах. Тогда я еще не понимал, что самостоятельно распознать заветное пение не смогу.
Спустя несколько лет, все таинство этой весенней охоты мне показал один из опытных охотников. На конкретном примере мне была показана методика поиска тока, а также вечерний «подслух», утреннее начало токования глухаря и подход к токующей птице. В моем случае уже было позднее утро.
К этому времени лес был наполнен всевозможными птичьими звуками. О том, что в это время можно услышать токующего глухаря, не могло быть и речи.
В это время неподалеку от меня с земли поднялся глухарь. Это был довольно крупный самец, вытянутая шея которого отливала изумрудным оттенком. Желание услышать песню вновь возобновилось. Но, побродив по лесу, ничего не услышал и решил возвращаться назад.
Вышел на поляну, на которой еще лежал снег. Мое внимание привлекло черное пятно, находившееся на середине поляны. Подойдя ближе, я увидел, что это был глухарь. Он лежал с раскинутыми крыльями и вытянутой шеей.
По следам на снегу было видно, что он не упал прямо с дерева, а, спланировав на поляну, замер. Оперение его было чистым, признаков ранения не было видно. Наверное, в него стрелял один из охотников, но в сумерках не нашел, подумалось мне. Уже дома на его тушке обнаружил одно ранение, от которого он, вероятно, и погиб.
Меня охватила невероятная радость. Забыв про бессонную ночь и усталость, взвалил глухаря на спину, зашагал домой. Рюкзака у меня не было. Еду, патроны и нож я носил в старом, сшитом из кирзы отцовском ягдташе, в который глухарь влезть не мог. Нести приходилось еще и ружье.
Силы меня покинули, когда я вышел из леса на поле перед деревней. Солнце стояло уже высоко. Жаворонки в небе пели свои трели. Казалось, что я не преодолею это поле. Ноги вязли в раскисшей почве, глухарь вываливался из рук.
Войдя в дом, оставил птицу в коридоре. Кругом стоял запах от распаренного можжевельника, принесенного мною ранее. Мама мыла дом. Обычно это делалось у нас перед наступлением пасхальных праздников.
В полдень из черной тарелки радио торжественный голос диктора передал заявление ТАСС о том, что Ю.А. Гагарин полетел в космос. Таким мне запомнился нынешний праздник российской космонавтики и первый мой поход на глухариный ток.
Фото Дмитрия Васильева.
Через два с половиной года, после окончания школы, мне пришлось уехать в город, где я продолжил обучение в техникуме. Затем стал работать на одном из заводов. Все эти годы я бредил охотой и при любом удобном случае приезжал ради этого домой.
Позднее вступил в общество охотников и рыболовов, после чего купил двуствольное, бескурковое немецкое охотничье ружье, с которым охочусь до настоящего времени.
Охотничья страсть окончательно вскружила мне голову, и я с завода перешел на работу охотоведом в госохотинспекцию. Через некоторое время поступил на учебу во ВСХИЗО в г. Балашиха, после окончания которого получил специальность биолога-охотоведа.
С огромной любовью и трепетом вспоминаю годы учебы в институте. Наших преподавателей А.М. Колосова, П.Г. Репьева и многих других. Теперь, в силу своей должности, мне приходилось часто бывать на глухариных токах, изучать повадки этих птиц, места обитания, проводить учеты и т.д.
Со временем узнал более двух десятков глухариных токов. Мне повезло познакомиться с учеными-охотоведами, занимавшимися изучением глухаря: В.Ф. Гавриным и Э.Г. Дронсейко. Познав особенности поведения глухарей, я потерял интерес к охоте на них. Теперь удовольствие для меня доставляет поиск новых токов и любование самими птицами.
Однажды мне пришлось проводить учет глухарей на одном из неизвестных токов. Учет этих птиц можно проводить как утром, непосредственно в период токования, так и вечером, во время прилета на ток.
При вечернем учете птиц считают по количеству громких посадок, которыми они отмечаются свой прилет на ток. Иногда глухари не прилетают, а приходят на ток. В этом случае, при взлете на свое токовое дерево, они также громко хлопают крыльями.
После посадки самцы издают звуки, похожие на скрежет, которыми как бы проводят перекличку прибывших на ток. Вечером, после прилета, некоторые птицы могут токовать, но это длится короткий период времени.
В моем случае дело также было вечером. Солнце только начало скрываться за верхушками сосен. Постепенно утихали голоса мелких птиц. До основного времени прилета на ток глухарей оставалось еще минут двадцать.
В это время со стороны старого выруба, находившегося на границе соснового бора, послышалось хлопанье крыльев прилетевшего на ток глухаря. Вроде бы рановато он прилетел, подумал я. Через несколько минут хлопанье повторилось еще несколько раз. Звуки доносились из одного участка леса. Решил подойти ближе.
Пройдя метров тридцать, услышал песню токующего глухаря, которая слышалось с земли. Вслушиваясь в песню, стал подходить ближе. Вновь послышалось хлопанье крыльев. Казалось, что очередная птица прилетела на ток, но там, откуда слышалось хлопанье, не было деревьев.
Прошел еще метров тридцать и увидел самого певца. Он двигался на ток пешком, распустив веером хвост, вытянув вверх шею и тряся головой, пел свою песню.
Я приблизился к нему метров на десять. Нас разделяла только небольшая густая елочка. Сквозь ее ветки увидел, что это был взрослый петух. Его оперенье отливало синевато-коричневым цветом. Распущенный хвост, форма кончиков хвостового оперения, большой размер клюва и красный оттенок бровей подчеркивали его почтенный возраст.
Спев несколько песен, он взлетал вверх, громко хлопая крыльями. Затем, опустив крылья до земли, ходил зигзагами, кружил на месте вокруг старого поросшего мхом пня.
Все это время он исполнял свою песню. Иногда он взлетал на пень и замирал, как изваяние, вслушиваясь в лесную тишину. Это повторилось несколько раз. Он напоминал мне влюбленного деревенского гармониста, который вечером шел «на гулянку» и под гармошку пел свои песни.
Глухарь же вместо игры на гармошке использовал хлопанье крыльями. На этом концерте я был единственным зрителем. Мне показалось, что природа заказала его именно для меня.
Того глухаря я прозвал «гармонистом» и память о той встрече несу с собой. Больше подобных случаев поведения глухарей на вечернем подслухе я не наблюдал.
Недавно, 12 апреля, в очередной раз посетил один из знакомых мне глухариных токов. Птицы прилетели на него по известному расписанию, как делали это всегда. Рассевшись по своим токовым деревьям, провели «перекличку», а затем долго, пока не наступила полная темнота, «переговаривались» между собой.
Я слушал и вспоминал свой первый ток и лица охотников, с кем мне пришлось встречать рассветы на глухариных токах. Затем, стараясь не шуметь, ушел в надежде, что в будущем году я навещу их обязательно. До встречи! — сказал на прощание.
