Тема охотничьей этики чрезвычайно дискуссионная, многогранная и в огромной степени субъективная. Цель моей небольшой статьи — дать читателю свое представление о том, что я вкладываю в это понятие
Как бы ни противились определенные слои нашего общества, но охота (то есть выслеживание, добыча и употребление дичи) является неотъемлемой частью всей нашей эволюции. Мы освоили это ремесло в древности, охота во многом сформировала нас как людей, и я не вижу причин отказываться от этого увлекательнейшего занятия в угоду прогрессу.
Однако, безусловно, охота подразумевает и определенное отношение к добываемой дичи, к обстановке, сезонности, избирательности дичи в зависимости от возраста или пола, с этим тоже сложно спорить и нельзя не принимать во внимание.
В природе правила охоты (хищник — жертва) регулируются исключительно возможностями охотника (хищника) и, скажем так, степенью урчания его желудка в данный момент времени, и более никаких рамок она не предусматривает. Никакой лев никогда не будет церемониться с пойманной антилопой, со способом ее умерщвления и часто приступает к трапезе, смотря прямо в глаза своей еще живой жертве.
И вот, пожалуй, единственное, что отличает человека на данном этапе от хищника (того же льва), — это наличие разума, которым охотник должен руководствоваться в современной жизни, особенно в современной охоте. И здесь нас часто ждет много интересных и порой не очень приятных открытий. Совсем простыми словами можно сказать, что охотничья этика — это общепринятые правила взаимодействия в процессе охоты с природой и другими охотниками, обусловленные разумом, то есть внутренним убеждением самого охотника.
Часть этих правил со временем, безусловно, нашла свое отражение в действующих Правилах охоты, нарушение которых влечет за собой наложение различного рода санкций. Нарушитель Правил охоты — это браконьер.
Однако Правила охоты как норма права в настоящее время регулируют лишь самые основные, базовые принципы проведения охоты, оставляя при этом подавляющую часть вариантов поведения на совесть самого охотника. При этом несоблюдение этих неписаных правил охотничьей этики не влечет наложения санкций со стороны закона, но вызывает общественное осуждение со стороны охотничьего сообщества и отторжение такого охотника от коллектива.
Формирование охотничьей этики как внутреннего убеждения каждого охотника, по моему мнению, проходит несколько этапов. Сюда я сознательно не включаю внутреннюю охотничью страсть, эту неугасающую искру, которая и влечет нас, так как без этого все остальное теряет смысл.
И первый этап, как ни странно, с моей точки зрения, — это доскональное изучение биологии тех видов дичи, которые охотник собирается добывать. Он должен знать среду обитания, повадки, следы, перелеты или переходы, а также количество дичи в данной местности.
Согласитесь, часто случается так, что начинающий охотник находится в информационном вакууме: он получил разрешение, купил ружье, имеет охотничий билет, и на этом пока все. Он как школьник, которому выдали аттестат о начальном образовании и который стоит на пороге взрослого мира, но совершенно не знает, куда ему идти и что делать, и от этого пребывает в растерянности. Если такого охотника выпустить в лес, то по незнанию он может наделать много бед.
Поэтому на данном этапе необходимо понять, чего ты ждешь от охоты, какая дичь тебя привлекает и чем. Удовлетворяя этот информационный вакуум через книги и интернет, через общение с более опытными товарищами, начинающий охотник наберется теоретической информации, сможет ее внутренне переработать и даже на этом этапе уже сформировать первичное представление о своей охоте.
Второй момент — это, без сомнения, практика, то есть поиск и наблюдение за дичью в природе. И речь идет еще не об охоте, а о выездах на природу, в угодья, и тут пригодны любые поводы: рыбалка, грибы, ягоды, просто прогулки, и особенно полезны биотехнические мероприятия в каком-либо обществе. Огромное значение имеет общение и совместные мероприятия с более опытными охотниками как живыми носителями этих этических норм.
В процессе изучения и близкого наблюдения за объектами охоты новичок внутренне переживает свою страсть, учится ее контролировать, формирует свое отношение к конкретной дичи и уже потом, в процессе охоты сможет это все реализовать.
Но, к сожалению, часто так бывает, что начинающий охотник первый раз видит дичь именно через мушку ружья, когда его привезли и посадили в условный скрадок и сказали: стреляй вот сюда. Я считаю такой подход крайне вредным, так как добыча дичи (скажем, отстрел) — это апофеоз всего процесса охоты, его кульминация, и начинать с этого — значит, не почувствовать, не узнать ничего и ничему не научиться практически. В этом нет ни души охоты, ни сформированного уважения и отношения к дичи, нет внутренних ограничений, удовлетворения от огромного пройденного пути, нет ничего, кроме короткого выстрела и условной мертвой утки. В такие моменты в зависимости от человека рождается либо разочарование от охоты, либо, что более страшно, равнодушная жестокость по отношению к дичи.
Каждый выстрел — это и есть показатель зрелости охотника, показатель его охотничьей этики. Чтобы избежать нравственных переживаний, нажимая на спусковой крючок, охотник должен находиться в абсолютной гармонии с самим собой, должен понимать, зачем ему эта дичь, не вредит ли он природе, добывая ее (а тем самым и себе), принял ли он все меры, чтобы избежать ненужных страданий для дичи, сможет ли он ее найти после выстрела, что он почувствует, когда приготовит и съест ее. Через это проявляется уважение к дичи и к природе. Такой охотник всегда уверен в выстреле, всегда спокоен, всегда искренне радуется добытому трофею.
Изучая подробно свою охоту, человек, обладающий разумом, быстро поймет и этические ограничения ее добычи. В каждой охоте есть свои этические нормы и нюансы. При охоте на рябчиков, к примеру, весьма опрометчиво выбивать всех петухов на одной территории, иначе место опустеет на долгое время, так как рябчик — дичь «штучная», прочно привязанная к своей территории. Охотясь на тетерева и глухаря осенью, сознательный охотник не позарится на взлетевшую из куста курицу, понимая, что весной она приведет выводок, а на открытие охоты по водоплавающей дичи не станет бить по выплывшему из камыша и только-только встающему на крыло выводку глупых утят. В охоте нет места жадности, алчности, жестокости и равнодушию, и совершенно нет места беспробудному пьянству.
Третий немаловажный элемент — это соответствующий антураж, то есть снаряжение охотника. Нельзя прочувствовать поэзию охоты, не подобрав и не поносив соответствующую, красивую, удобную одежду, не выбрав подходящее ружье, патронташ, рюкзак, манки, ягдташ и прочее. Каждый элемент экипировки должен быть тщательно подобран и подогнан, что исключит лишние раздражение и досаду. Эстетика снаряжения формирует внутреннее удовлетворение, спокойствие, наслаждение самим фактом нахождения на охоте в таком виде, что также способствует спокойному и уверенному выстрелу и помогает избежать опрометчивых решений.
Ну и, разумеется, нельзя прочувствовать охоту без близких тебе по духу товарищей, которых никогда не бывает много, с которыми ты сможешь пережить незабываемые моменты охоты. В такой избранной компании единомышленников раскрывается вся суть охотничьего братства и близкого надежного плеча товарища. Поистине счастлив тот охотник, который смог подобрать себе такую компанию.
Отдельным элементом охотничьей этики является процесс общения охотников между собой. Все знают неписаные правила нахождения в чужой избушке, около костра или на номере, все знают закон дележа мяса после разделки крупного зверя.
Все эти требования не только суть вековых традиций, но и отражение здравого смысла, нравственное осознание себя как охотника, исполнением этих требований разрешаются многие спорные вопросы.
К примеру, все знают о запрете стрельбы уток весной влет по стаям, но прямого запрета в Правилах охоты нет. Тогда откуда такой запрет взялся? Логика предельно проста: весной категорически запрещен отстрел самок уток, а при стрельбе по стаям риск зацепить самку неоправданно велик, вот поэтому стрелять влет и нельзя. Более того, сам антураж, эстетика весенней охоты не предполагают стрельбу влет. Суть весенней охоты — погружение в атмосферу пробуждающейся природы, наслаждение яркими красками неба, воды, земли, самой жизнью после зимнего безмолвия. Выстрел весной — это короткий победный салют весне (а не осенняя канонада) и, как награда, красивый трофей на поверхности воды.
Если руководствоваться этими критериями, то отпадает и сам вопрос об этичности нахождения детей на охоте. Только у далекого от природы и от охоты человека может встать вопрос об уместности нахождения ребенка на охоте.
Любой родитель-охотник прекрасно знает, что самые яркие, незабываемые и драгоценные воспоминания детства — это когда отец брал его с собой в лес. Какие чарующие тайны природы открывались ему рядом с любящим и надежным отцом! Какой невероятно ароматный и вкусный чай он пил у костра и какой восторг вызывал добытый им рябчик или чирок. То же самое происходит и сегодня, когда уже ты даришь своему ребенку сильнейшие впечатления на всю жизнь. Это и спорт, и реальное экологическое образование, и укрепление здоровья, и ориентирование на местности, и расширение кругозора, и навыки выживания… И кто как не папа сможет донести до своего ребенка важность и нужность уважительного и бережного отношения к природе, к добытой дичи, кто познакомит с правилами поведения в лесу, научит разбираться во всем и все покажет!
Именно здесь и раскрывается преемственность опыта и поколений. Тысячи лет так и было, и только сейчас эти цепочки, к сожалению, стали рваться, и сразу начали сказываться последствия: появилось поколение, которое понятия не имеет, что такое лес, дичь и по каким правилам они живут. Появилось восприятие природы как чего-то чуждого, а значит, подлежащего истреблению, вот и результат.
Желание молодого охотника постичь все писаные и неписаные правила охоты плюс трансляция опыта старших — это, конечно, идеальное сочетание для формирования правильного осознанного охотника.
К сожалению, на момент моего взросления отец был заядлым рыбаком, но никак не охотником. Я и есть тот пример, когда подросток, обладая от природы безудержной охотничьей страстью, не мог найти возможности ее удовлетворения, осмысления и правильного применения. Тогда меня спасли книги, и я до сих пор безмерно благодарен всем писателям, пишущим об охоте.
В девять лет я случайно открыл для себя «Записки ружейного охотника» незабвенного Сергея Тимофеевича Аксакова и навсегда утонул в мире охоты. Читая главу за главой, я видел перед собой реальные картины охоты, изучал правила поведения в природе. После Аксакова зачитал до дыр все доступные в библиотеках «Охотничьи просторы», подшивки журнала ОиОХ, «Записки охотника Восточной Сибири» А.А. Черкасова и вообще все с магическим словом «охота», до чего я смог тогда дотянуться.
С годами, еще не имея ни одного ружья, мы вместе с братом постигали всевозможными способами охотничьи тайны, ездили в поля, изучали на озерах уток. Заедаемые комарами, мы в августе караулили у кромки камыша на закате гусиные перелеты, и сердце чуть не останавливалось, когда в пятидесяти метрах от нас стая серых гусей после вечернего поля заходила на водную гладь степного озера, с тугим, почти электрическим гулом «ломала крыло» и почти вертикально падала в невидимые крепи…
И к шестнадцати годам, когда отец, наконец, «сдался» и в семье появилось первое на троих ружье, мы уже были осознанными, сформировавшимися охотниками, со своими внутренними морально-этическими убеждениями, которыми пользуемся и сегодня. Через несколько лет ружье появилось у каждого свое, и впереди были многие годы прекрасных охот.
А опыт быстро набирается, главное — дома не сидеть.
