Так называлась заметка в десять строк, опубликованная в газете «Советская Россия» в 70-х годах прошлого века. Автор, собственный корреспондент газеты, некто Добробаба, с возмущением отмечал, что варвары-охотоведы, работники Управления охотничьего хозяйства при Иркутском облисполкоме, расстреляли беззащитного медведя прямо в вольере. Добробаба не удосужился даже встретиться с работниками охотуправления, чтобы узнать историю этого медведя.
Фото WSPA Internationa/flickr.com (CC-BY-NC-ND 2.0)
Заметочку увидели в ЦК КПСС, потребовали Главохоту РСФСР расследовать происшествие и строго наказать виновных.
Уж не знаю, почему, но жребий пал на меня, и мне приказано было оформлять командировку в Иркутск.
Этот номер «Советской России» никто не читал, а теперь пришлось изучить материал чуть ли не под лупой.
Признаться, заметочка вызвала у большинства сотрудников Главохоты брезгливое чувство.
Стало обидно за охотоведов, и, еще, не зная сути дела, все были уверены, что-то здесь не так.
Не могли грамотные специалисты поступить так небрежно.
Замначальника Главохоты, инструктируя, предупредил меня, что дело это взято на заметку комитетом партийного контроля и может иметь негативные последствия. Мне это было понятно, потому как с ЦК КПСС шутки плохи.
Самолет из аэропорта Москвы вылетел по расписанию. А дальше пошло совсем не так, как гарантировал Аэрофлот. Поздняя осень, по сути, предзимье. В Москве был мрак и сырость осени, а в Сибири и зима перемежалась с осенью, не везде летная погода.
Поэтому приходилось делать незапланированные посадки и торчать в аэропортах по нескольку часов. Путь до Иркутска продолжался более полутора суток, и, наконец, после последней отсидки в Ангарске, с горем пополам под вечер долетели до места назначения.
В Иркутском охотуправлении меня ждали, поэтому встретили и отвезли в гостиницу, а по дороге ребята кратко обрисовали ситуацию.
Наутро был визит к секретарю обкома, а потом к председателю облисполкома. Оба руководителя были в курсе событий и просили меня объективно разобраться в действиях работников охотуправления и дать им квалифицированную оценку.
А по окончании расследования непременно доложить и оставить справку.
Началось все с того, что в «живой уголок» пионерского лагеря был приобретен полуторогодовалый медведь. Оборудовали клетку, и все лето он прожил в лагере. Кормежка была хорошая, уход достойный, к нему была прикреплена смотрительница, которая его кормила и наводила порядок.
Зверь здорово подрос, места ему в клетке стало недостаточно. До поры до времени было терпимо, пока лагерь не закрылся и персонал его покинул. Остались сторож и кто-то еще из персонала.
Зверь остался без присмотра в маленькой железной клетке, совершенно не приспособленной для жизни медведя, без подстилки не металлическом мокром полу.
Наступила осень. Захолодало, начались заморозки. Несчастный зверь метался в своей клетке в моче и экскрементах, не имея возможности залечь в спячку, как это ему положено природой.
Попытка хозяев пристроить его куда-нибудь не увенчалась успехом. Зоопарки, цирки, зверинцы разного рода отказывались принять этого зверя, который по возрасту уже не поддавался дрессировке и был опасен для людей.
А уж на волю отпускать его тем более нельзя, он был не в состоянии жить самостоятельно и за кормежкой пришел бы к людям — и не просить, а требовать по медвежьи. А это опасно.
Наступающая зима только усугубляла мучения медведя, зверь свирепел и близко к клетке никого не подпускал, стало опасно давать ему корм и воду, свою смотрительницу он чуть не покалечил, только чудо спасло ее.
фото: Семина Михаила
Когда все мыслимые действия были исчерпаны, обратились, наконец, к специалистам-охотоведам в Управление охотничье-промыслового хозяйства при Иркутском облисполкоме. Что делать с медведем?
Охотуправлению пришлось еще раз пойти по кругу в поисках убежища для обездоленного зверя. Но результат был неутешительный, несмотря на более широкие возможности управления, медведя никто не брал.
Когда охотоведы приехали в пионерский лагерь, они увидели удручающую картину. В тесной, загаженной клетке метался грязный медведь, который не понимал, за что и почему ему уготовлено такое существование.
Ему бы уже спать, но берлоги нет, грязь и сырость, открытое место и сквозняк не способствовали медведю хоть сколько-нибудь звериное существование. Короче, медведь бедствовал.
На совещании в охотуправлении пришли к единственно рациональному решению. Зверя надо отстрелять, шкуру и мясо сдать государству и проблему закрыть.
Грязная, черная работа была сделана руками охотоведов, и все вроде бы успокоились. Успокоилось руководство пионерлагеря, областное начальство, охотуправление, на которое повесили эту проблему. Но, как всегда, в дело вмешался «дьявол» и все перевернул с ног на голову.
Вместо слов благодарности маленькая заметка обесчестила молодых охотоведов, подвергнув их порядочность сомнению. Ребята приложили массу усилий, чтобы исправить деяния человеческой глупости, но другая глупость взбаламутила многих людей из-за абсолютно малозначащаго события. Глупость неистребима!
Проблема резко осложнилась. Теперь она перешла в плоскость взаимоотношений людей: Главохота РСФСР, Иркутское охотуправление и его сотрудники, дошла до Иркутского обкома КПСС и Облисполкома, всю сложившуюся ситуацию взял под свой контроль ЦК КПСС.
Газета написала, что охотоведы сделали неправильно, отстреляв медведя прямо в клетке, значит, они должны быть наказаны. Выступление газеты сомнению не подвергалось. И никакие оправдательные аргументы в расчет не принимались.
Правилами охоты и неписаным кодексом чести охотника нельзя добывать животное, находящееся в бедственном или беспомощном состоянии. И если Добробаба думал, что охотоведы, выполняя решение об отстреле медведя, получили удовольствие, — напротив…
Когда ребята рассказывали мне всю эту историю, они сожалели, что автор заметки не был на их месте. Может быть, тогда он смог бы понять и почувствовать, что чувствовали охотоведы, исполняя малоприятное решение.
Но таким борзописцам этого не дано, они ничего не хотят понимать, они просто себя пиарят. Короче, дело сделано, газета выступила, нужны виновные и карательные меры.
Фото Антона ЖУРАВКОВА
Мне удалось созвониться с Добробабой, и я предложил ему встретиться и разъяснить действия охотоведов, но он отказался.
Областному начальству я доложил о проделанной работе. Объяснил, что сотрудники охотуправления действовали исключительно законно и в рамках своей компетенции. Наказывать их не за что. Другого выхода просто не существовало.
Таким образом, были прекращены мучения зверя и ликвидированы негативные последствия, связанные с незаконным содержанием медведя.
Опубликованный в «Советской России» материал ввел в заблуждение общественность и носил откровенно спекулятивный характер. И это все было отражено в справке, которую я привез в Москву.
Начальство мое справкой осталось недовольно.
А кто же наказан? — задали мне вопрос в Главохоте, когда прочитали справку. В ЦК КПСС такую справку не примут. В поручении ясно сказано, что виновные должны быть наказаны.
В Главохоте прекрасно понимали, что охотоведы поступили правильно, виновных здесь нет. Но нужна была сакральная жертва! Сложилась парадоксальная ситуация. Никто не виноват, а наказать кого-то надо.
В качестве такой жертвы я предложил себя, придуманную формулировку для объявления выговора представил кадровикам. Так и случилось — к взаимному удовольствию сторон.
Выговор я получил и был очень горд, потому что заслонил собою замечательных молодых ребят-охотоведов от сурового наказания в самом начале их карьеры. Главохота отчиталась перед ЦК КПСС, и все прошло как надо.
Но Главохота не была бы сама собой, если бы не сделала правильных выводов из этого прецедента с медведем. Был издан приказ по системе, которым запрещалось содержание крупных хищников организациями и отдельными гражданами без специального на то разрешения.
Оговаривались жизненные условия, ветеринарное обслуживание, соответствующий уход и кормление, отвечающие биологическим особенностям каждого конкретного животного. Приказ действовал до середины девяностых, и безобразий, подобных иркутскому, не наблюдалось.
Обращаясь к сегодняшнему дню, вчитываясь в Закон «Об охоте…», где даже отсутствует понятие животного мира, он превращен в ресурс — сложно представить себе, как ресурсы чувствуют себя в клетке, вольере, загоне. И кто распоряжается этими «ресурсами»?
В последнее время становятся известными случаи негуманного отношения к диким животным, находящимся в неволе.
Передвижные зверинцы и цирки, незаконное содержание крупных хищников в частных руках, когда животные не получают нормального ухода, сбалансированного питания, а иногда и просто жестокое отношение, приводящее к увечью животных, а иногда и к гибели.
Зачем я написал об этом случае? В те времена написать было невозможно. Посчитали бы, что я намеренно дискредитирую советскую прессу, да и вряд ли такой материал был бы опубликован. А о таких случаях рассказывать просто необходимо.
Правда, сейчас практикуется стрельба крупных копытных в загонах, назвать это охотой у меня рука не поднимается. Или варминтинг!
Хотите стрелять на длинной дистанции, да пожалуйста! Наставьте фанерных мишеней и палите себе в удовольствие. Только причем здесь байбаки?
Обращаюсь к сегодняшним журналистам. Печатное слово стоит дорого, и от него часто зависит судьба людей. Будьте внимательны к человеку.
Недавно исполнилось сто лет «Московскому комсомольцу», а я читаю его вот уже более пятидесяти лет. За все это время газета держит свою марку, оставаясь неравнодушным свидетелем нашей непростой, полной трагических событий жизни, откликаясь на нее острыми материалами. И скольким людям «Московский комсомолец» помог в разных жизненных ситуациях!
С наступившим Новым годом вас, дорогие читатели «Российской Охотничьей газеты»! Желаю вам здоровья и счастья, удачи и везения на охотничьих и рыболовных тропах.
Ни пуха ни пера!
