Фото Анатолия Маилкова
Более полувека назад мое отношение к зимней рыбалке проявлялось в крайне настороженной форме. Этим видом занимались два моих приятеля — Володя и Аркадий, с которыми я часто рыбачил в теплое время года. Сам же я о причислении к этому отряду рыболовов не старался даже и думать, будучи так называемым «зябликом», руки которого, как говорят, «не владали» даже при нулевой температуре.
Названные выше приятели часто ездили вместе с компанией московских рыбаков, понимавших толк в этом искусстве. Именно благодаря им в мой быт впервые проникли слово «мотыль» и рассказы приятелей о применяемых москвичами приемах ловли. Но, как ни странно, успехи от общения с ними у моих приятелей были невелики либо же носили умеренно заинтересованный характер. Для меня это служило своеобразным утешением в борьбе с угрызениями совести по поводу своей пассивности в этом занятии.
Наиболее близким для меня было общение с Володей, с которым мы часто обсуждали вопросы подледной ловли, и в конце концов так распалили друг друга, что твердо решили в один из февральских дней сделать совместную вылазку на подледную рыбалку. В качестве места для нее я предложил знакомый мне пруд в рабочем поселке Золотаревка, расположенном примерно в 35 км от Пензы, где по завершении учебы в институте отдыхал с молодой женой и часто кормил ее ухой из наловленных на червя окуней, которых в пруду было очень много и клевали они бойко.
Поселок Золотаревка располагался в живописнейшей местности, среди поросших лесами холмами и оврагами и по праву носил у горожан название «Пензенская Швейцария».
В компанию к нам примкнул другой заядлый рыбак — мой сосед по дому Николай, работавший учебным мастером в институте, где я учился. Памятная для меня рыбалка, которую можно было назвать моим ледовым крещением, состоялась 11 февраля 1965 года — ровно 50 лет назад.
Наши с Володей снасти состояли из купленных в магазине деревянных удочек, оборудованных мотовильцами для лесок, и тонких шестиков, вырезанных, вероятно, из бамбука. Блесны также были куплены. Это были маленькие «гешели», покрытые никелем.
Вечером накануне рыбалки наша троица доехала на электричке до ст. Шнаево, откуда по проложенной машинной трассе пешком прошли 9 км до поселка. Шли по ночному безмолвному лесу…
На постой устроились в том доме, где в 1953 г. мы отдыхали с женой.
Утро следующего дня встретило нас пронзительной тишиной, прерываемой лишь птичьими криками и тихо падавшими с неба крупными снежинками. Снежный покров на земле казался бархатным.
Место для рыбалки было выбрано под левым берегом пруда, куда круто спускался склон поросшего лесом холма, вершину которого местные жители наделили поэтическим именем Зорька. Разгребли пушистый снег, пробурили лунки и с первыми же взмахами удочек на нас с Володей буквально посыпался град четких окуневых «стуков», а из лунок полетели трепещущие окуньки, именуемые бывалыми рыболовами «матросики».
У Володи существовала теория, согласно которой о качестве водоема можно судить по среднему весу пойманных в нем окуней. В Золотаревском пруду он составлял всего… 8 граммов при длине рыбок около 10 см. Но нас такая картина нисколько не печалила. напротив, мы по бурному началу испытывали счастье, непрерывно сбрасывая на лед вынимаемых из лунок окуньков. Видимо, мы попали на большую стаю полосатых, перемещающуюся вдоль берега.
Плохо шли дела лишь у Николая, хотя он непрерывно менял блесны и места ловли…
К концу дня у нас с Володей набралось около 40 окуней. У Николая никакого улова не было, и он ходил мрачный. На обратном пути на станцию Володя подверг его критике за то, что он из-за скупости не пользовался покупными, как у нас, удочками, шестики которых, по его уверению, были изготовлены из особого дерева — кизила, якобы сообщающего блеснам колебания, неотразимо действующие на окуней А удочка Николая была вырезана из простой сосновой чурки, подобным свойством не обладающей.
Пройдут годы и уловы нашего неудачника нередко станут разгромными в сравнении с нашими, а слово «кизил» в нашем обиходе и в подобающих случаях превратится в собирательном смысле в орудие для острых сатирических выпадов в дискуссиях на рыболовные темы.
К сказанному о пользе зимней рыбалки нужно добавить вот что. Во-первых, успех, нежданно-негаданно свалившийся на нашу голову, оказал на нас настолько сильное воздействие, что не будь его, мы на долгие годы могли бы потерять интерес к этому увлекательному занятию. Здесь же всё стало стимулом (вспомним знаменитое пушкинское «Успех нас первый окрылил…»). Бывали рыбалки, при которых температура была под минус 30 градусов, от которых мы не отказывались.
Во-вторых, регулярные выезды на лед в огромной степени увеличили нашу стойкость к воздействию холода, так что даже при морозе без ветра ниже 15 градусов мы без труда могли связывать концы оборвавшейся тонкой лески или насаживать на крохотный крючок мормышки не менее крохотного мотыля, притом точно под головку.
Вот почему я, старый человек на девятом десятке лет, хочу обратиться к своим молодым собратьям по неуемной рыбацкой страсти с пожеланиями встать на путь освоения такого увлекательного и здорового занятия, как зимняя рыбалка.
