Солнце выглядывало из-за деревьев, раскиданных по берегам протоки. Вороны кричали. Выйдя на чистую поверхность, даже Вовка почти заплакал. Перед нами простиралась сияющая солнечным светом гладь.
По прибытии к острову уже не было времени для постройки чего-либо серьёзного, поэтому решили возвести вигвам, как когда-то делал друг степей и прерий Чингачгук-Большой Змей. Вовку Сапожникова оставили на льду: ловить живность и расставлять жерлицы, а мы с Левой Шамановым занялись строительством.
Срубили сухие березы, перевезли их на возвышенность и задумались. Коварный ирокез и гордый команч жили там, где оленей и прочего крупного скота было больше, чем мышей на нашем острове, поэтому естественно, что свое жилье они обшивали шкурами убитых животных.
Бедные дети цивилизации довольствовались сооружением низких скамеек на троих, поставили рядом печку и обложили всё это грубо сплетенными жердями, перевязанными наверху пучком. Щели затыкали сухим камышом и листвой елей.
Отсутствие шкур привело к тому, что жилище обшили полиэтиленом. Как только завершились ремонтные работы, в лесу раздался треск.
– Мужики! – крикнул издали Вовка. – Щука дерётся! Зацепилась, поднять не могу!
Мы помчались на лёд. Вокруг горели флажки. Сердце забилось сильнее, а потом будто упало в самое низкое место под мышкой. Вот оно, Эль-Дорадо! Так долго ждали мы такого богатого улова.
– Где здоровая? Покажи! – с нетерпением прыгает Лева. – Уже, наверно, спустилась?
– Она сидит. Я её за цепочку к дереву привязал, – довольный улыбнулся Вовка Сапожников.
Из лунки торчит багорик, а от него веревка доходит до палки, вмороженной в лед. Тянем багорик – не получается. Лева сел на колени, быстро разгреб руками ледяную крошку и посмотрел вниз.
– Так это же бревно!..
– Это невозможно! – восклицает Вовка. – Её тело двигалось…
– Шевелилась-шевелилась, «чайник»! Сам посмотри!
Вовка Сапожников смотрит, потом – я. Внизу, колыхаясь на багре, висит суковатая коряга, позеленевшая от старости. Бросаем эту жерлицу и бежим к остальным, где алеют поднятые флажки. На тройниках бьются насаженные Вовкой здоровенные окуни, размотавшие леску на катушках. Неохотно отрываются от дна. Некоторые захлестнулись за топляки. Только леску резать.
После долгого молчания Лева Шаманов спросил:
– Это у тебя что, живцы?
– Смелые, – отвечаю Вовка, расчёсывая шерсть на забавной мордочке.
На какого вида зверя направлялся американский маскинонго?
– Ну, так на щуку, – машинально говорит Вовка, а потом восклицает: – А я знаю, какого живца нужно? Возможно, в первый раз вообще жерлицами ловлю. Что клевало, то и ставил.
– Ты ведь утверждал, что не одну собаку в этой истории перекусил?
– Говорил-говорил…
– Рыба мелкая, – размышляет Лева, глядя на окуней Вовкиных. – Утром на блесну попробуем. Кстати, эти рыбки, как ты их называешь, флажки и подняли…
