В ноябре 1957 года журнал «Outdoor Life» опубликовал рассказ под названием «День ужаса».
В сентябре 1955 года Марти Кордес и я занимались охотой на лосей в долине реки Чилкат к северу от Хейнса, Аляска. В течение первых десяти дней удача нас покинула.
Второго дня моего пребывания в лагере я ранил лося во время ливня и следовал по кровавому следу до тех пор, пока его не смыло водой. В итоге потерял его. Неделю спустя мы не встречали ни одного лося, поэтому погрузили снаряжение в каноэ и отправились к пустой хижине в десяти милях выше по течению Чилката, в так называемую страну лосей, которая меня никогда не подводила во время охоты.
Мы оказались одни и в первый день увидели достаточно следов лосей, чтобы понять, что пришли туда, где нужно. Через час после того, как отправились в путь на следующий день, на участке с ивняком, примерно в двух милях от лагеря, наткнулись на двух быков и несколько коров, которые мирно паслись. Похоже, сезон размножения либо закончился, либо ещё не начался, поскольку взрослых самцов лосей редко можно увидеть вместе во время гона. В любом случае, быки были хорошими добычей, и мы получили их обоих.
Остаток дня мы посвятили разделыванию добычи и упаковке части мяса для лагеря. Остальное мясо и две шкуры спрятали на деревьях, убедившись, что всё это недоступно медведям. Бурые медведи и гризли в этих местах встречаются очень часто, и мы понимали, что любое оставленное там мясо исчезнет за ночь.
Утром следующего дня мы загрузили каноэ мясом. Марти заведя мотор, отправился в Хейнс к нашему морозильнику. В тот день и на следующее утро я ещё раз съездил за мясом, и ко времени возвращения Марти в субботу у меня в лагере было всё, кроме его лосиной шкуры. Она висела на большой берёзе высотой три-четыре метра над землёй, на том месте, где её добыли.
В воскресение Марти решил поохотиться на рябчиков, и я предложил доставить шкуру. Мы собирались вернуться в хижину около часа дня, чтобы сложить лагерь и ехать домой.
На месте добычи медведи одержали верх. Земля была вспахана, как будто граблями, а две аккуратные горки травы и мха указывали на то, что внутренности обоих лосей были прикрыты. Несмотря на это, меня не заставили задуматься.
Шкура Марти оставалась нетронутой на берёзе. Подойдя к дереву, я скинул рюкзак и заметил движение в кустах метров за девяносто. Второй взгляд прояснил картину: два медведя, расстояние между которыми составляло около десяти метров, стояли спинами друг к другу.
Не испугался я их, хотя по цвету и форме был уверен, что это гризли. Все медведи, которых встречал, тут же убегали, едва заметив меня, и не видел причин ожидать неприятностей от этой пары. Почти сразу же они скрылись из виду, а в следующее мгновение один из них мчался на меня сквозь чащу.
Не видя его, я следил за ним по шелесту кустов, в которые
он проникал.
Я всё ещё не чувствовал страха. Прыгал и размахивал руками, кричал, чтобы спугнуть зверя. Но потом понял: этот медведь не будет блефовать. Нападает, словно одержим.
Нет у меня ни винтовки, ни охотничьего ножа. Приехал я налегке, единственной целью – доставить в лагерь шкуру нашего лося. Оставалось одно: забраться по берёзе. Прыгнул я на нижнюю ветвь и подтягивался вверх руками. Но медведь из кустов резко выскочил и кинулся ко мне, пока я не успел подняться хоть на свой рост.
Зубами он проткнул заднюю часть моей правой ноги чуть выше колена и одним рывком потянул вниз. Я упал на спину. Мы несколько секунд боролись. В итоге я оказался в сидячем положении, а левая передняя лапа медведя перекинулась через обе мои ноги, прижав меня к земле. Зубами он схватил меня за внутреннюю часть бедра чуть ниже промежности и одним укусом оторвал кусок плоти. Брызнула кровь. Я, упершись левой рукой в землю, ударил его второй рукой кулаком в морду. Он не обратил на это никакого внимания, принимая мои попытки сопротивления за муху, жужжащую вокруг его головы.
Первая минута оказалась едва ли не худшей частью всего испытания. Морда медведя и мое лицо были в метре друг от друга. У него была массивная голова с длинными, жесткими седыми остевыми клоками, торчащими наружу. Глаза горели красным цветом ненависти, морда исказилась угрюмой маской, а он слюной срывал мои ноги.
Он не прекращал раздирать мою плоть, кожу и одежду на части, а я с каждой секундой ожидал, что он схватит меня за горло и задушит.
Шерстяные брюки и плотное шерстяное белье не спасали меня. С каждым укусом он буквально втирал ткань мне в кожу. Понимал: вскоре может оторвать ноги, а мне придется сидеть и позволять. Бил его по морде, пока не сломал руку, но это никак не помогло.
В какой-то момент я прочитал, что человек, атакованный большим зверем, ощущает обезболивающее онемение. Может быть, это случается в некоторых ситуациях, но со мной такого не происходило. Я совершенно не оцепенел. Чувствовал каждый его укус, и это было ужасно больно.
Не помнил, сколько продолжалось всё это. Возможно, минута, возможно, всего несколько секунд, но казалось вечностью. Вдруг понял: единственный шанс выжить — притвориться мёртвым. Перевернулся на спину, на бок, и расслабился.
Медведь мгновенно прекратил жевать. Встал надо мной, прижав одной ногой землю. Я старался даже не дышать. Но, несмотря ни на что, не смог сдержать тихого стона.
Его хват был подобен кошачьему для бегущей мыши. Я снова почувствовал его зубы глубоко во Мне. Лапой зверь нанес мне удар по боку, оторвав кусок кожи и мышц, открыв мочевой пузырь. Боль была невыносимой, но я лежал без движения, позволяя ему мучить меня. Он откусил ещё несколько кусочков плоти и затем отпустил.
Я не знаю, шевельнулся ли я тогда, или медведь просто решил гарантированно меня убить. В любом случае, медведь ещё раз ударил лапой, на этот раз в спину под правым плечом. В результате медведь выдрал три ребра от позвоночника и прорвал дыру в теле до самой грудной клетки. Если бы он укусил чуть ниже, в области почек, этот укус убил бы меня точно.
Я больше не сопротивлялся, не шелохнувшись и не издавая ни звука. Знал: необходимо или казаться мертвым на самом деле, или уж быть им.
В конце концов он всё же оставил меня и ушел. Я не мог смотреть на него, не поворачиваясь лицом, но боялся рискнуть, поэтому лежал без движения и надеялся, что не вернется.
Вдруг торфяник под мной затрясся, и я услышал тяжёлые шаги. Что-то приближалось со странным, прерывистым звуком, не похожим на рев или рычание. Я приготовился к атаке, но его не последовало. Метром от меня стояли ступни и голени. Он смотрел на меня, наверное, минуту, затем повернулся и медленно ушёл.
Через пять минут произошел тот же случай: бросился ко мне, схватившись за грудь, остановился надо мной, не прикасаясь, и ушел.
Я его не видел и не слышал длительное время. Боль в спине затрудняла дыхание, и мне стало ясно: если я не перевернусь на живот и не выведу сопли через нос и рот, то задохнусь. Я ждал как можно дольше. Наконец, решив, что медведь ушёл навсегда, медленно, с усилием перевернулся. Ничего не произошло, и я начал думать, что худшее уже позади.
Мне долго казалось, что в ста футах от меня слабо рычит что-то. Когда я старался прислушаться, шум прекращался. Так повторялось три или четыре раза. Потом снова под ногами задрожал торфяник, и я услышал это странное дыхание. Никакой звук из самого пекла не мог бы быть для меня хуже.
Почувствовав моё движение, медведь издал грозный рев и вновь напал на меня, схватив за ягодицы. Он своими челюстями обхватил весь мой зад, прокусил до кости и впился ещё глубже, словно желая разделить меня пополам.
Он поднял меня с земли и тряс до тех пор, пока я не боялся, что сломается спина или оторвётся голова. Я видел, как медведи убивают лосося таким образом, одним взмахом челюстей переламывая позвоночник, и был уверен, что со мной произойдёт то же самое. Но он отпустил меня так же резко, как и схватил, и удалился. Я слышал, как затихают его тяжёлые шаги.
Сбросив меня лицом вниз, зверек избавил от опасности удушья. Но холодная вода из луж просачивалась сквозь одежду, пробираясь глубоко в тело, и я испытывал невыносимую боль. Медведь разорвал плоть на внутренней стороне ног, порвав обе ягодицы, изуродовал правую руку, полностью вырвал одно ребро, оставив два других торчащими сквозь кожу, пробил огромную дыру в лёгких и изгрыз меня с головы до колен.
Я принял решение прекратить страдать. Надо срочно это закончить. Читал о мужчинах, изуродованных медведями, которые уходили из жизни, теперь понимаю их выбор.
Поступки, совершенные мною после этого, кажутся безумными и невозможными. Возможно, вы даже не поверите в правдивость происшедшего. Я клянусь вам, это было на самом деле, и прежде чем осудить меня, постарайтесь представить свои мучения.
Верю, что умру. Нет выхода из этой ситуации. Лежу в болоте, один, не знаю, придёт ли Кордес и когда. Решил: больше невыносимо терпеть боль. Надо всё закончить.
Я протянул руку в карман и достал оттуда складной нож. Ушло около получаса. Потом поднял руки вверх, раскрыл нож и глубоко порезал себя по левому запястью, пытаясь найти крупную артерию. Крови не было, рука почти не ощущалась из-за вспышек боли, пронзивших всё тело. Снова взмахнул ножом. Третий раз взмах раскрыл сухожилия запястья, но крови все еще не было.
Ни разу не подумал, что просто промахнулся мимо артерии. Представлял, что потерял столько крови, что ей уже больше неоткуда идти. В тот момент это значило для меня, что истечь кровью через запястье невозможно, а если бы перерезал сухожилия и каким-то чудом выжил, то рука осталась бы искалеченной на всю жизнь. Был готов покончить с собой, но не хотел рисковать. Поэтому сдался.
Следующая мысль, рожденная болью и отчаянием, показалась ещё страшнее: если бы смог найти ножом яремную вену, меня ждала бы быстрая и милосердная смерть. Что-то подсказывало, что лучше не пытаться — иначе перережу себе трахею и задохнусь в собственной крови. Приложил пальцы здоровой руки к горлу, нащупывая пульс, который должен был указывать на местонахождение большой вены, но не смог. Усилие оказалось почти невыносимым. Ссутулился, отдохнул и снова принялся исследовать шею. И тут в кустах услышал оклик Марти!
Увидев меня, его охватил ужас. Сначала он подумал потащить меня на себе два мили до лагеря. Но когда начал поднимать, я закричал, и от этой идеи отказались. Боль была невыносимой. Это значило, что Марти придется бежать за помощью, ехать всю дорогу до Хейнса, а мне — рисковать пока его нет. Перспектива не из приятных, но согласились, что выбора нет.
Он сначала побывал в лагере и привёз спальный мешок, надувной матрас, ружье с патронами, сигареты, бутылку с водой, еду, спички и газовый фонарь. Затем поместил меня в мешок, повесил большую часть верхней одежды на кусты над моей головой для защиты от холодного дождя, положил рядом со мной заряженное ружье, зажёг газовый фонарь и поставил его так, чтобы я мог до него дотянуться.
«В Хейнс я направлюсь быстрее всех, кто когда-либо предпринимал такое путешествие», — пообещал
К полудню уже прошло шесть часов с момента нападения медведя в 10:15 утра. Я был уверен в времени – перед тем как заметить лосиную шкуру на дереве, посмотрел на часы. Марти не мог прибыть раньше полуночи. Ему нужно было проехать две мили до лагеря, затем 30 миль туда и обратно на моторной лодке и ещё 60 миль на грузовике – плюс время на сбор спасательной группы. В лучшем случае мне следовало ждать помощи восемь-девять часов, а может и больше. Сомневаюсь, что смогу продержаться так долго. Ещё нужно было беспокоиться о гризли: у меня было ощущение, что он всё ещё где-то рядом.
Примерно через час после ухода Марти стало лучше: боль утихла, я начал согреваться и решил, что, возможно, всё-таки справлюсь. Послеполуденный свет померк; наступали сумерки. Несколько часов всё было тихо и спокойно. Я почти перестал беспокоиться о медведе, но подавил желание задремать. Внезапно торфяник под мной задрожал, и я снова услышал этот странный, сопящий, хриплый звук.
Мои руки были в спальном мешке, лицо — накрыто его верхней частью. Не двигался. Даже не дышал. Он остановился в нескольких шагах, издал душераздирающий рев, а потом я услышал, как он повернулся и убежал. По всей видимости, газовый фонарь, мешок и одежда Марти, разбросанные по кустам, оказались слишком сильным испытанием.
Облегчение охватило меня, когда он ушел. Я все еще лежал, весь напряженный от страха, наверное, полчаса, а затем услышал новый шум справа. Что-то шуршало в кустах.
Я протянул руки, лицо уже было открыто, рука лежала на ружье. Повернувшись в сторону, я увидел в увядающем свете не более чем в пяти метрах от себя маленького медвежонка.
В любом случае я был уверен, что его мама где-то рядом, и мне не хотелось, чтобы он её на меня навел. Медвежонок сделал несколько шагов ко мне, разглядывая меня с живым любопытством, а я не знал, что делать. Если я его спугну и он завизжит, у меня будут новые неприятности. Наконец, я громко и резко зашипел. Это сработало. Он развернулся и убежал беззвучно. Пять минут спустя я услышал новый шорох на краю кустов. Он опять пришел, да еще с братом! Я зашипел на них обоих, и они бросились врассыпную, но им было слишком любопытно, чтобы просто держаться подальше. Они снова вернулись, как два черных чертёнка, и полчаса держали меня на иголках, по очереди кружа и подкрадываясь, чтобы посмотреть, но никогда не подходя ближе, чем на 15 футов (4,5 метра).
Я лежал, не зная, как отправить всё это навсегда, и с ужасом ждал момента, когда мама прибежит посмотреть, что нашла. В конце концов всё спешило прочь, и снова всё стихло.
Когда газовый фонарь погас, небо темнело всё сильнее. Это было неважно для большинства людей, но для меня — серьёзное и пугающее событие. Я чувствовал себя беспомощным перед наступающей ночью, а страх возвращения гризли рос в мне до крайности.
И вот он пришёл, как я и ожидал.
Странное дыхание доносилось из кустов, но в этот раз не стремился напасть. Медленно приближался к моей голове со стороны, где его не было видно, крадучись, осторожно двигаясь, видимо, после встречи с фонарём. Думал, что набросится как только убедится, что свет погас.
Я осторожно поднял ружьё, направил его в сторону шума, приподнял ствол, чтобы пули не попали в него – мог просто ранить его, а тогда для меня точно пришёл бы конец, и нажал на курок. Из дула вырвался красный всполох пламени, меня тряхнуло с ног до головы, а взрыв разнёс ночь по частям. Должно быть, это напугало медведя до полусмерти.
Издал он сдавленный рёв, и я услышал треск кустарника, когда тот удирал. Потом всё стихло.
Вскоре после этого раздались рычания и хруст останков лося где-то неподалеку от меня. Ужасный шум продолжался три или четыре часа, но никто не подходил ко мне. Страх постепенно утих. Если бы сейчас была хоть какая-то передышка для меня, Марти и спасательная группа нашли бы меня живым.
Я не полностью избавился от убийцы. Часа за час до полуночи я вновь услышал это страшное дыхание. Оно приближалось слева, осторожно. Я поднял дробовик, расположив стволы поперёк тела, и приготовился убить его с первого выстрела.
Я понимал, что ранить его выстрелом слишком рискованно, но всё равно это лучше, чем лежать и ждать атаки. Я уже не мог выдержать ещё одного удара. Я решил подпустить его ближе, метров на три. Если он подойдёт так близко, то будет серьёзно настроен. Тогда я смогу разглядеть его и выстрелить из обоих стволов в морду одновременно. Это может отпугнуть его, даже если не убьёт. Когда медведь оказался примерно в семи метрах, он остановился.
Его дыхание было тяжелым, словно великан пытается откашляться, и сопел он так же громко. Затем он обошел меня с другой стороны. Я направил ружье туда и ждал, но не приближался. Видимо, ситуация была для него слишком необычной. Он походил вокруг пять или десять минут, а затем ушел. Мои проблемы с медведями наконец закончились.
Ближе к полуночи я услышал отдаленный гул мотора Марти. Говорю честно, сомневаюсь, что когда-нибудь услышу такой желанный звук. Звук становился все громче и ближе, а затем прервался неожиданно. Я решил, что спасательная группа уже у домика и идет ко мне пешком.
Боясь, что мне будет трудно найти в темноте, я достал из кармана полдюжины спичек, готовый зажечь их при приближении кого-нибудь. Я держал их, казалось, несколько часов, но на самом деле прошло около получаса. Пока ждал, снова услышал звук мотора, за много миль и часов вниз по реке, и надежды рухнули.
Прислушавшись, старался не тревожиться, наконец услышал голоса. Вмиг чиркнул спичкой, и кто-то произнес: «Вот он! Свет!». Нет слов, чтобы передать то, что я тогда испытал.
В темноте мерцали фонарики, и через полминуты над мной оказались Марти и ещё двое друзей из Хейнса. Напряжение ушло, и я сделал первый лёгкий вдох с тех пор, как меня атаковал медведь. Спросил, который час, и кто-то ответил: 00:45. Прошло 14,5 часа с начала моих мучений. Это очень, очень долго, чтобы ждать смерти или спасения.
Марти познакомил меня с двумя друзьями: Карлом Рейнмиллером и Уолтом Дьюменом. Карл — бывший военный майор, потерявший три пальца и глаз в перестрелке на острове в Южном море во время Второй мировой войны. В Хейнсе он специализируется на оказании первой помощи. Он сделал всё возможное: поставил укол пенициллина и морфина, а затем меня положили на носилки.
Потеряв след в темноте, мужчины доставили меня до хижины через три с половиной часа. Боль и тряска оказались не такими сильными, как я предвидел, поскольку морфин уже начал действовать. Уверен, что путешествие было столь же трудным для Уолта, Карла и Марти, как и для меня.
Медведь, видимо, не захотел так просто меня отпустить, потому что по пути в лагерь мои друзья дважды слышали его вой вдалеке. Друзья полагают, что он следовал за нами примерно до середины пути, угрюмый и немного сварливый, но не желавший нападать на такую большую группу.
Вторая спасательная группа из трёх человек ждала у хижины. Лодка группы принадлежала тому самому судну, которое я слышал где-то внизу по реке Чилкат. Группа добралась до лагеря как раз перед нашим прибытием.
Вскоре после восьми утра следующего дня к дому приехал доктор Роберт Шулер из Джуно. К тому времени вся спасательная техника Аляски и Канады была готова помочь мне. В десять часов утра большой вертолёт с базы Королевских ВВС Канады в Уайтхорсе, расположенной в 160 километрах от дома, приземлился на поляне перед хижиной. Вертолёт накануне разобрали для капитального ремонта, но когда поздно вечером на базу дошли слухи о моём бедственном положении, ремонтная бригада работала всю ночь, чтобы собрать его и привести в состояние, пригодное для спасательной операции.
Машина с вертушкой перевезла команду из пяти человек: врача, медсестру, плазму и лекарства. Мое состояние было критическим. Меня быстро погрузили в машину и доставили в Хейнс, по пути капельно вводя плазму. В Хейнсе меня ожидал самолет береговой охраны, а позднее днем машина скорой помощи высадила меня в больнице Святой Анны в Джуно.
Всего на мне было более сотни следов от зубов – от плеч до колен, множество порезов и ран на спине и боку. Несколько ребер сломаны, одно вырвано, ещё позднее пришлось удалить часть двух. Конец одного из них упирался в лёгкое, но к счастью, не проколол его.
Через двадцать семь часов после нападения медведя я лежал на операционном столе. Хирургом был доктор Касс Картер из Джуно, заядлый охотник на крупных животных.
Врач три часа резал, зашивал и накладывал заплатки, поддерживая меня переливаниями крови. Позже сказал, что не дал бы ни цента за шансы любого человека с моими травмами, если бы помощь не прибыла ему в течение шести часов. Я ждал гораздо дольше.
В течение нескольких дней после завершения работы доктором Картером жизнь моя висела на волоске. Затем, хотя не стал бы победителем конкурса красоты, почувствовал себя лучше, чем предполагал.
Срок моего нахождения в больнице составил с 3 октября по 10 декабря. Возвратившись домой, я потерял 13 килограммов, но затем вес вернулся. Сейчас у меня не хватает трёх ребер, а шрамы на их месте довольно заметны. Правая рука повреждена, средний палец короче на 1,5 см, но я справляюсь с этим. Болит правый бок, но я вернулся к работе и чувствую себя хорошо.
Прошлым летом Марти, доктор Касс и я построили хижину в том же районе и охотились там осенью. Доктор Касс и я добыли лосей. Я застрелил своего на расстоянии 400 ярдов от места, где на меня напал медведь. Всю охоту я наблюдал за гризли с жёсткими серыми клоками на голове, но не встретил его. У нас были доказательства того, что он или подобные ему всё ещё находятся поблизости.
Касс добыл лося перед сумерками, и у нас оставалось время лишь для разделки и накрытия его брезентом. Друзья предупредили о том, что забор из палок высотой несколько метров вокруг животного отпугнёт медведей, поэтому мы попробовали сделать так.
Утром выяснилось, что забор опрокинут, голова лося отсечена, а брезент сорван. На песке была круглая ямка, оставленная толстым медведем, когда он садился оценить обстановку. Должно быть, шум катера или наше приближение спугнули его, и он убежал, так и не поев. Мы больше его не видели, и быстро забрали все мясо в хижину.
Осталась одна деталь. Шкуру лося Марти мы так и не привезли в лагерь. Предполагаю, что она всё ещё висит там… на березе…
