«К нам едет ревизор», — заявил заведующий отделением Всесоюзного института охоты (назовем его так для краткости). Программа — работа по переаттестации в отделении, затем поездка на реку Быструю (читай: рыбалка) и на Тимоновский стационар (читай: охота).
ФОТО SHUTTERSTOCK
Ревизор оказался многолик: директор головного института, его заместитель, пара научных кураторов, пара от ведомства.
На месте к ревизионно-аттестационной деятельности присоединилась пара руководителей местного охотничьего ведомства.
Аттестация прошла успешно.
Кто без сучка и задоринки, кто нормально, а кто сумел проскочить.
Конец — делу венец.
А венец тоже удался.
Спирт можно было списывать даже под такое действо, какое носит наименование «фломбирование рабочего места».
Убей меня бог, до сих пор не ведаю, что это означает, а вернее, что считать рабочим местом: стул, на котором сидишь, или клеенку, на которой обрабатываешь различные органы добытых животных. А может быть, то место, где хотя бы иногда должны рождаться хоть какие-то мысли. В общем, наверное, подспудно и подразумевалось промывание «серых клеточек», по Эркюлю Пуаро.
Водка в магазинах продавалась в исключительно большом и разнообразном ассортименте, а за пределами города, в поселках, даже с расфасовкой в двух- и трехлитровые банки: ну не успевала бутылочная промышленность поспевать за возрастающими потребностями трудящихся.
На рыбалку я не поехал, отправился на стационар провести подготовку, разведку. Забросился вертолетом. Подготовка — чепуха. Поставил пару палаток. Из избушки у горячих ключей на правах хозяина разогнал троих собирателей золотого корня, благо строили избу с коллегами двумя-тремя годами раньше.
Для разведки сделал пару подъемов в горы. Повсюду, где им и положено, паслись табунки снежных баранов. Значит, будет и охота.
Как-то под вечер, дня через три-четыре, натужный рев ураловского двигателя возвестил, что сафари на подходе. Машина не дошла до избушки метров 600–700. Пришлось всем тащиться со своим скарбом и припасами.
Каково это, ползти в гору после национальной рыбалки, надо полагать, понятно всем. Сразу получил выговор за то, что не встретил начальство внизу. К выговорам и внушениям мне было не привыкать.
В избушку, где нормально можно было разместиться троим-четверым, набилось человек пятнадцать. Снаружи запылали костры, закипела вода для ухи. А как же иначе? Ведь с рыбалки.
Узнав, что в ближайшем горном цирке прямо за невысоким хребтом по правому берегу реки Тимоновской есть табунок баранов, наш шеф решил сам завтра вести охотников.
Поскольку вставать надо было рано, охотники, перекусив, отправились спать. Остальные поддавали, подначивали меня, что плохо подготовился, не добыл барана к приезду начальства, а этого делать было нельзя.
Промыслово-охотничьи станы (станки) строились на удалении друг от друга до нескольких десятков километров по таежным тропам или по воде. Строились всегда на возвышенности для предотвращения затопления паводками и лучшего обзора. ФОТО SHUTTERSTOCK
У нашего шефа было какое-то патологическое неприятие добычи любого зверя другим человеком в его отсутствии, или если это происходило без его прямого указания. Однажды шеф со своим приятелем приехал именно в эту избушку. Хотели добыть барана.
С утра шеф ушел в ближайшие пади за добычей, а Эдуард остался на таборе. Прямо от избушки в бинокль он высмотрел хорошего рогача, сбегал, добыл его, разделал и к вечеру приготовил ужин из свежатины.
К закату солнца вернулся начальник. С превеликим удовольствием принял участие в трапезе и лишь где-то к концу ужина спросил: «Откуда мясо?» Объяснили — не поверил. Показали — взвился, не допил чай и ушел в свою палатку. После этого три дня ни с кем не разговаривал. Мне в такую ситуацию попадать не хотелось, и так хватало различных сложностей.
На следующий день первая группа самых заядлых охотников отправилась по маршруту, составлявшему два-три километра. Места для охоты были удобные. Низкие хребты вокруг цирка позволяли не только охотиться с подхода, но и окружать замеченных животных. Однако сходили охотники впустую. Не учли самую малость.
В солнечные дни к полудню прогревшийся воздух начинает тянуть по склонам вверх. Издалека мужики высмотрели зверей, скрылись за зарослями стлаников и начали подход. Крутануло — и баранов как не бывало. Попытка догнать стронутых зверей лишь вымотала охотников.
Последующие две попытки добыть снежного барана в близлежащих от стана угодьях тоже завершились неудачей. Наш шеф возвращался злой как черт. Он считал себя знатоком этого зверя и водил три дня охотников, пожалуй, не ради удовлетворения охотничьей страсти, а скорее, по честолюбивым мотивам.
Понятно, самолюбие было уязвлено до чрезмерности.
Перед четвертым днем охоты директор института заявил:
— Что же это такое? Гости бегают по горам, убить барана не могут, то спугнут, то промажут, а специалист-копытник сидит себе на таборе и радуется неудаче коллег. Завтра он пойдет и пусть только попробует не добыть зверя. Устроим переаттестацию прямо
здесь.
Наблюдение и поиск зверя с помощью оптических приборов — основа охоты в горах. ФОТО ADOBESTOCK
Спросил меня:
— Убьешь?
— Конечно, — ответил я, да и мог ли сказать иначе: местность и зверя я знал хорошо, винтовка была отличная и даже пристреляна здесь, на месте, а перспектива переаттестации в полевых условиях ничего приятного не предвещала.
Взял в напарники лишь двух человек: местного коллегу и гостя из Москвы, имевшего какое-то отношение к космонавтике, за что его и прозвали Космонавтом. С рассветом вышли. Поблизости звери были разогнаны, и, понятно, двинулся я в свой «заповедник», куда проход был очень трудным.
Всего-то четыре километра, но одна половина пути, как принято говорить у путешественников, шла сквозь непроходимые заросли ольховых и кедровых стлаников, другая — по руслу ключа, ложе которого было выстлано крупным камнем. Стланики действительно были непроходимые, но перелезаемые, переползаемые и прорубаемые…
К полудню вышли в зону альпийских лугов, которые языками опускались далеко в стланики вдоль русел ключей и по распадкам. Здесь ход был свободный, можно поспешать. Наш юный коллега умчался к указанной мной скале, откуда предполагалось высматривать будущую добычу. Мы с Вадимом шли потихоньку, трепались, прихватывая с кустов уже перезревшую голубику.
Справа, на склоне долины ключа, поросшем кедровым стлаником, вдруг поднялся на дыбы медведь и застыл как изваяние. В следующее мгновенье он уже мчался к нам махами поверх кустов. Судорожно схватился за винтовку, пытаясь сдернуть с нее чехол, который не снимал для защиты оптического прицела от мусора.
Вадим крикнул:
— Падай!
Определение приблизительного возраста и веса медведя по ширине его лапы:
8–9 см — медвежонок;
11–12 см — двухлетка весом 70–90 кг, но бывает и больше;
13 см — трехлетка весом 130–150 кг;
14–15 см — от 4 до 6 лет, вес до 180–190 кг;
16 см — 6 лет и более, вес от 180 до 220 кг;
от 17 до 18 см — медведь массой до 250–300 кг. ФОТО COWGIRL JULES/FLICKR.COM (CC BY-NC-SA 2.0)
Я ему перекрывал прямую к цели. Упал. Надо мной прозвучал выстрел из полуавтомата, затем я услышал грохот затвора. Но второго выстрела не потребовалось. Пуля, выпущенная в зверя с расстояния пятнадцать шагов, пробила череп и далее пошла по позвоночнику.
По инерции медведь проскользил еще пять-семь метров и на таком же расстоянии от нас лег замертво. К этому времени была готова и моя винтовка. Не то что испугаться, но и осознать произошедшее мы не успели, настолько все прошло быстро и неожиданно.
Ушедший вперед коллега весело хохотал на увале метрах в двухстах от нас, наблюдая за другим огромным зверем, который ползал, не отрывая брюха от земли, и хапал пастью ягоды шикши. Урожай ее в тот год на горных тундрах был необыкновенно обильный.
Оказывается, Валерий видел все, что произошло. А медведь поднимался дважды. Первый раз мы его не заметили, обходя куртину кустарников. Зачем нам медведь? Мы шли не за ним.
Это был объект исследований нашего шефа. Ему и оставили материал. Вспороли брюхо зверю, втащили его в ключ, закидали сверху ветками стлаников и придавили камнями, решив, что разделкой пусть завтра занимается тот, кому нужен материал.
Поднялись к Валерию. Он предложил добыть второго медведя удивительной светло-палевой окраски, который продолжал собирать ягоды после нашего выстрела всего в трехстах метрах от него. Он и не думал уходить. Ветер тянул в сторону, нас он не чуял, а малоподвижные фигуры не вызывали опасений.
Мы устроились у валунов на мягком моховище, как в креслах, и начали внимательно изучать закоулки — гряды и впадины горного цирка, окружающего нас. Через непродолжительное время увидели табунок самцов-толсторогов. Подходы были неудобны.
Решили обойти зверей и стать у возможного их перехода. Ребята ушли на перехват, а я начал потихоньку скрадывать рогачей. Ожидание неудачи при подходе оправдалось. Звери поднялись метров за 400–500.
После двух выстрелов один отвильнул от стада и пошел по ожидаемому направлению. Там уже притаились ребята. Я посмотрел на уходящего зверя — он упал. Потом донесся звук выстрела.
К мгновенному поражению медведя приводит попадание в сердце, головной или спинной мозг — в позвоночник в передней его трети. ФОТО ANDREA ROSSI/FLICKR.COM (CC BY 2.0)
Моя стрельба оказалась неудачной. Далеко и по движущейся цели. В результате перебил ногу. Это не позволило барану идти вверх на скальную стенку, а удачно выбранный перехват дал Валерию возможность добрать подранка. Космонавту он даже не позволил поднять карабин, заявив, что хватит с него и медведя.
Когда я подошел, напарники посетовали, что получилось неудачно: другие животные ушли. Пришлось пообещать им «полное удовлетворение от охоты», когда с двухпудовыми рюкзаками, да еще в темноте, придется пробираться через последние стланики перед выходом на тропу. Так и было.
Последние двести-триста метров до тропы ползли вверх по склону в полной темноте, хорошо хоть вдоль направления стволов ольхового стланика. Выбрались на тропу. Передохнули и уже более или менее комфортно, освещая путь фонариком, добрались до избушки.
— Барана за стакан сухого вина! — была первая моя фраза, когда где-то к полуночи мы ввалились в избушку, качаясь от усталости под грузом добычи.
Большая часть наших «старших» коллег не спали, ожидая нашего возвращения. Одни, скептически относились к возможной удаче. Другие верили в успех. То что нас долго не было, вселяло им сомнение в положительном результате охоты. Лишь двое предположили, что, если не добудем зверя, останемся ночевать, но своего добьемся.
Получил я свой стакан сухого. Перекусили, залезли в горячие ванны, и через двадцать минут ни усталости, никаких других тягот как не бывало. Рассказать об охоте я поручил виновникам торжества. Какой тут сон! Впереди был шашлык!
Сначала о добыче барана поведал Валера, потом о медведе взял слово Космонавт. Шеф только спросил, какого цвета шкура медведя.
— Черная, — дружно оценили мы.
Урал-4320 — грузовой автомобиль повышенной проходимости с колесной формулой 6х6, производящийся на Уральском автомобильном заводе до 1998 года; использовался в армии и во всех сферах народного хозяйства. ФОТО PAVEL KAZACHKOV/FLICKR.COM (CC BY-ND 2.0)
В ответ получили заключение:
— Да, только черные медведи бросаются на охотников с целью самоубийства.
Ну что можно было противопоставить мнению специалиста? Ему видней. А он нам очередной аргумент: второй медведь — светлый, не бросился. Да, второй светлый и не бросился. Шеф наверняка считал, что мы сговорились и медведя убили умышленно, благо в те времена не нужно было даже иметь лицензию.
В наказание за убой шеф отправил в качестве проводника к трофею Вадима. Сам он с лаборантом, носильщиками, вызвавшимися сходить с ним добровольно, ушли на рассвете, чтобы не повторить наших ночных лазаний по стланикам.
Пока туша добытого медведя обрабатывалась и исследовалась в научных целях, добытчик поднялся к тому месту, откуда носитель черной шкуры начал свою атаку на человека. Тут-то все и встало на свои места. Медведь лежал у задавленной ранее и уже наполовину съеденной туши некрупной, но взрослой медведицы.
Шеф предположил, что малышка была ранена. Может быть, крупный самец затаил зло на малышку, ведь месяц-другой назад был гон, а она, возможно, пренебрегла сексуальными притязаниями черношкурого красавца…
В рацион баранов входит более 320 видов растений. Из них более 90% представлены высшими растениями, остальное — лишайники и зеленые мхи.ФОТО SHUTTERSTOCK
Нам же ясно было одно. Медведь лежал у своей добычи, охраняя ее. Мимо шли мы. Валера проходил по противоположному берегу ключа. На него медведь не отреагировал. Мы оказались значительно ближе и превысили порог допустимого расстояния. У хищника сработал инстинкт защиты своей добычи от посторонних посягательств.
Что бы наш шеф ни говорил (он де хотел нас только попугать, а нападать бы не стал), но я, откровенно говоря, не хотел бы оказаться снова в таком положении. А если бы со мной не было рядом Вадима с готовым к стрельбе оружием?
Правда, в одиночку я, наверное, не шел бы с зачехленной винтовкой, но тем не менее… В общем, наши научные старейшины рассудили, что медведь был добыт правильно. Не бросайся на человека даже с самыми безобидными целями!
Шкуру отдали Космонавту: смотри, мол, и вспоминай, как ты спас себя и автора этого опуса от неминуемой смерти в когтях разъяренного зверя. А может быть, и в самом деле черношкурый просто хотел к своим запасам добавить еще кое-кого? Вот дурачок! Не знал, что «медведь — это была не наша тема».
