Озеро спит под толстым ледяным панцирем. Еще не очнулось от лютой зимы. Клева нет совсем. Надоело уже мормышить или блеснить, или как-то еще привлекать рыбу. Будто ее вовсе нет. Положил у лунок в метре друг от друга пару удочек и наблюдаю за кивками. Иногда кто-то начинает теребить мотыля там, глубоко подо льдом. Скорее всего, это ерши. Но им нужны только сами они. И радости от такого клева никакой. Задача максимум стоит — наловить хотя бы живца на жерлицы. Несколько окушков и плотвичек плавают рядышком в импровизированном аквариуме: шнеком высверливаешь впритык три-четыре неглубоких лунки и заливаешь водой. Аквариум готов.
Долгожданная энергичная поклевка, и в «аквариум» плюхается еще плотвичка. Но для живца она слишком крупна. Значит, на уху пойдет. Почти сразу ещё поклевка — как раз живцовый размер. Снова поклевка. Кажется, надо одну удочку убрать, иначе ничего не успеешь, только снасти запутаешь.
Вскоре наш отсадник наполнился малыми рыбками. Затем последовала узнаваемая по своему напору поклевка крупного экземпляра, и в руке возник знакомый вес пойманной рыбины.
— Что, Володя, тащишь кого-то?
— Ага.
— Нравится, небось.
— Да уж. Хлюпик по лесу ползёт, а ты за ним.
После окушка подлещиком поклёвки больше, чем обычно, и снова рыба перестала клють. Двенадцать минут бессмысленно смотреть на кивок. Что там у других? В ослепительной белизне глаз видит маленькие черточки на льду. Разбежались в разные стороны, но издалека видно, что клева нет. Сидит неподвижно несколько минут и идёт дальше медленной походкой.
Внезапный, громкий хлопок сзади сделал меня бояться.
— О, Дима, у тебя флаг.
Быстро побежали к жерлице. Остановились рядом, тяжело дыша, и наблюдали. Катушечка на жерлице снова дернулась и начала раскручиваться. Метр за метром леска сбегает под лед. Осталось совсем чуть-чуть. Так может и уйти. Но нет. Катушка замерла. Значит, согласно теории, щука остановилась и теперь поудобнее перехватывает живца, чтобы проглотить. Тройник, скорее всего, где-то уже глубоко в пасти, и можно, даже нужно, подсекать. Дима аккуратно выбрал слабину и сделал длинный резкий взмах. Есть! Леска задергалась и начала вырываться из рук.
На рыбалке первая пойманная щука весила всего три килограмма. Багорик был малоэффективен.
Издался рокот мотора, и на снегоходе подъехал Костик.
— Что у вас?
— А у тебя, Володя, чего?
С самого утра улов составил лишь один налим, пойманный на жерлицу. На удочке же рыба клевать не хочет.
Сегодня у Кости все флаги отказали, и настроение у него испорчено.
— Ладно. Налима нельзя считать рыбой. Более того, его ловля — это противозаконно. За сегодня получил карточку. Если поймаете ещё одного — вас выгонят с места рыбалки.
Ну так получается! Налим теперь не рыба? Тебе же за это отвечать придётся.
По вечерам Костя с друзьями ездил в Петрозаводск по рабочим вопросам.
— Ну что — останешься один в лагере?
— Зачем возражать? С Туманом мы здесь не исчезнем. Согласен?
Карельская лайка, окрашенная в палевые тона, уставилась сначала на меня, потом на ребят и будто бы вздохнула: «Конечно, меньше людей — больше свежего воздуха».
— Когда вернетесь?
— Завтра к одиннадцати.
— Тогда я и вашу снаряжение проверю завтра. Хорошо, что снегоход есть. Значит, всё озеро рядом.
Звук машины исчез в лесу, и Туман со мной начали ужин. Так наелись, что даже колбаса собаку не заинтересовала.
С самого утра на жерлицах Костиных несколько флагов. Часть поклевок пустых, два небольших налима. Костику надо будет вручить красную карточку. Жерлицу, которую проезжал десять минут назад, она «молчала», а теперь флаг горит. Снегоход заглушил подальше, чтобы не спугнуть рыбу, и подошел пешком. Катушка вся смотана. Неужели ушла рыба? Осторожно выбрал слабину. Ага, кажется, леска не совсем провисшая. Что-то там есть. Как можно более длинная подсечка, надо уже подтаскивать леску, не останавливаясь. Чем меньше ее оставалось, тем сильнее ощущались рывки рыбы. Все, дальше не идет. Встал на колени и заглянул в лунку. Какой-то крупный силуэт метался внизу то в одну, то в другую сторону. Медленно и не сразу голова рыбы оказалась под лункой. И застряла. Да это же огромный судак. И в такое отверстие он не пройдет.
Хорошо, что Андрей рыбачил недалеко. Услышал крики и скоро подоспел с пешней и багром. Аккуратно, прямо нежно выволокли судака на лед. Как же хорош! Даже у хвоста еле-еле можно рукой обхватить.
К обеду вернулись Костя с Володей.
— Я в городе всё отмоетсял. Как дела у вас тут?
Погляди в коробку, с твоей еды сняли.
— Налимы, что ли?
— Да ты посмотри, посмотри.
Увидев огромную рыбу-судака на крючке своей снасти, а самого судака уже нет, ему стало очень грустно.
— Зачем же я с вами ехал в город?! Что-то там упустил? Сам дома бы и помылся.
— Костя, успокойся! С твоей удочки уловили рыбу.
— Хватит! Всем хватит! Кто хочет, пусть до Петрозаводска идет пешком. Мне же на рыбалку приехали, а не заниматся перевозкой людей.
Андрей предъявил пойманную щуку весом семь килограммов. Это было неожиданно. Костик погрузился в задумчивость и удалился. Его уговорили хотя бы взвесить судака. Четыреста пятьдесят — отличный результат для карельского озера. Поймать здесь такого же, что на Ахтубе троекратного большего.
Двумя днями позже солнце стало невероятно ярким. Всё вокруг сверкало и переливалось. На проседающих сугробах появились крупные бабочки. Клещ забрался на шерсть лайки, но долгой спячкой забыл, что делать дальше. Так бесцельно ползал, пока его не обезвредили. На оголившихся склонах холмов появилось много брусники и черники. Черника потеряла свой вид, а брусника сохранилась хорошо. Тугие красные ягоды оказались сладкими и перебродившими изнутри, словно пьяная вишня. Апрельская брусника оказалась очень вкусной.
Рыбалка стала совсем плохой. Плотва исчезла, будто вовсе не существует. На жерлицы брали только налимы.
Приходилось сверлить много лунок в толстом льду. С глубины четыре-пять метров даже ерши перестали брать. Лишь два или три часа после рассвета и под вечер можно было половить окуней. Сверлишь, сверлишь, сверлишь… Ага, вот и луда нашлась.
Глубина два — два с половиной метра. Плавно опускаешь мормышку с мотылем в лунку. Но кивок ни обо что не «запнулся». Еще одно опускание — тишина. Метрах в пятнадцати еще одну лунку. Снова опускаешь… — словно что-то чиркнуло по леске. Положили мормышку на дно и плавно покачивая, словно «чертика», поднимаем. Отчетливый тычок по мормышке, подсечка и окунь уже скачет по льду. Скорее опускать мормышку, мотыль уже не обязателен, раз окунь «завелся». Еще поклевка. Второй окушок запрыгал на льду, потом третий, четвертый…
— Иди скорей сюда, я нашел рыбу!
Приближаясь к месту рыбалки, товарищ замечает прекращение клева словно прерванного острым предметом. Только полосатые рыбешки напоминают о recente активности. Нужно вновь сверлить лунку в толстом льду, ведь солнце жарит, а подтаивающий снег шуршит и потрескивает. Завтра отъезд, налимов уже поймали, все жерлицы переместили туда, где были поклевки щук.
Утром дня отъезда. За ночь ни один флажок не срабатывал. Не поймаем ли мы ничего вовсе?
Начинается подъём. Прибежали — снова налим.
— Хорошо, время собираться. Щука не клюет, никак не проснётся.
Хорошо, Костя, мы уходим устанавливать наши жерлицы, а ты свою оставляй. Позже вернемся на снегоходе, заберём тебя и отправимся в лагерь.
Складывание незатребованных приспособлений — не самое приятное дело.
— Багор! Скорее!!
Сперва мы с Володей ничего не поняли. Удивленно посмотрели друг на друга.
— Баго-о-ор! Сквозь пространство далеко донеслось кричание Кости.
Все схватили железо: бур, пешню, багры и побежали к месту происшествия. Место было далековато — метров пятьсот. Тем временем то ли Костик кого-то из лунки вытягивал, то ли его кто-то в лунку втягивал, издалека и не разберешь. Надо поторопиться. Пока добрались, запыхались. Костик стоял на коленях у лунки и не мог сдвинутся с места, держась обоими руками за леску. Попытались разглядеть в лунке, что там. Какое-то темно-зеленое бревно с желтыми пятнами плавало под ними, пытаясь освободиться от крючка.
— Костик, попробуй подведи поближе.
— Я постараюсь. Если смогу.
Зацепили багром, затем вторым завели в лунку. Щучья голова заклинило наглухо и щука замерла. Потом долго и аккуратно расширяли отверстие. Багром все время удерживали щуку под челюсть в натяг. Как только лунка расширилась достаточно, щука выскользнула наверх и шлепнулась на лед. Бревно, а не рыба! Голова, словно взрослого человека, только прибавьте еще огромные зубастые челюсти крокодила.
Рядом на лед упал также не маленький Костя и с радостью забивал ногами и руками.
Мы полчаса пытались взвесить её. Тройники ломались, подводки рвались в самых неожиданных местах. Сразу стало понятно: дешевые поводки и тройники — чего стоят они в деле. Кое-как приспособили к безмену багорик и начали поднимать щуку. Стрелка безмена прошла крайнее десятикилограммовое деление, уперлась в ограничитель, и щучий хвост начал отрываться ото льда. Сколько же она весит? Одиннадцать? А может тринадцать?
Мы выехали домой через полдня позже запланированного времени. Проезжая Тверь, Костя, глядя в окно машины, внезапно сказал:
Теперь я определился с видом рыбалки.
— Ну?
— Я теперь буду ловить трофейных щук.
Вспоминая и обсуждая места обитания крупных щук и способы их ловли, добрались до Зеленограда.
