Как организатор поездки, я несколько недель мониторил погоду в месте предстоящей охоты, согласовывал выписку и готовность документов на право охоты для всей команды через карельских друзей
Я заранее рассчитал время в пути и время прибытия на промежуточные пункты экспедиции, время приема пищи и отдыха, место охоты и проживания, а также другие аспекты путешествия.
Единственное, что мне было неведомо, как обстоят дела на месте в связи с введенным в России ограничением, согласно которому в 15-километровой береговой зоне морей Северного Ледовитого океана была ограничена охота на водоплавающую дичь. Исключение сделали только для представителей коренных малочисленных народов Севера и их общин, а также для лиц, не относящихся к указанным народам, но постоянно проживающих в местах их традиционного проживания, для которых охота также являлась основой существования.
Стрелой мелькает трасса М-11 «Нева», и мы сворачиваем к мрачному и величественному Волхову, минуем реку Свирь, Лодейное поле и к пяти часам утра прибываем в Олонец, подъезжаем к дому моего друга Анатолия. Хозяин с семейством еще спит, на улице темно, мы в ожидании рассвета ставим на капот термосы и бутерброды. Утренняя тишина сентябрьского олонецкого утра бодрит своей студеностью, как рукой снимает усталость.
Набираю номер друга, включается наружное освещение, и вскоре сам хозяин, сонный и жмурящийся от яркого света, стоит на пороге.
Быстрый завтрак на кухне. Я заранее договорился, что Василий отправится с тестем Анатолия на моторной лодке ловить щуку на Ладоге. Мы торопливо собираемся: Вася готовит спиннинг, перебирает блесны и воблеры. Игорь, помогая ему, наливает кипяток в его термос. Спустя полчаса лодка с местным рыбаком и Васей выходит на глиссер и устремляется к устью. К полудню все неплохо отловились: тесть Толика знает, где гуляют ладожские монстры.
А мы в это время в окрестных лесах Олонца обучаем охоте на рябчика Анатолия. Я привез ему в подарок пищики, объяснил теорию, показал, как надо извлекать звуки. Настала пора закрепить знания на практике, благо погода позволяет.
На автомобиле Толика прибываем к месту охоты, и пока новоиспеченный охотник на рябчиков собирает ружье, Игорь уходит искать грибы. Я стою рядом с машиной, любуюсь осенними красками, которыми заиграл лес. Резко подрезав спереди нашу стоящую машину, тормозит уазик. Из него выходят двое, представляются егерями, скользят взглядом по номеру нашей машины, ведь регион влияет на конечный результат. Проверяют документы у Анатолия. Заметив у меня на шее манок на рябчика, просят документы на охоту, аргументируя тем, что если мы с товарищем вместе, то осуществляем коллективную охоту, даже если я без ружья. Сказать, что я поражен такой алчностью, — это ничего не сказать. Они, конечно, удалились не солоно хлебавши, но настроение испорчено.
Мы находим в себе силы успокоиться и выдвигаемся по просеке дальше в поисках лесного петушка. И вот, долгожданный отклик. Птица перепархивает, я показываю Толику направление посадки дичи. Рябчик садится неудачно для выстрела, мы с ним друг друга видим, а стрелок нет. Так повторяется несколько раз, но вскоре удача улыбается нам. Анатолий усвоил этот способ охоты и хотя неуверенно, но уже может подражать свисту лесного петушка. Я лишь изредка подсвистываю самочкой, раззадоривая птицу. Слышим характерный шум подлета, звучит выстрел — и счастливый дебютант держит в руках своего первого рябчика. Поздравляю друга с полем. Однако усталость от бессонной ночи берет свое, и мы возвращаемся к машине.
К нашему возвращению Инна, жена Анатолия, истопила баню, а на обед приготовила знаменитое карельское блюдо — калитки. Ближе к вечеру привозим с побережья Ладоги Василия, который переполнен эмоциями и взахлеб рассказывает о выходах крупной щуки.
Вечером, напарившись в бане, я уснул глубоким сном. К сожалению, аврал на работе и домашние дела не позволили Анатолию присоединиться к нам, так что этот сезон он, увы, пропустит. Ранним утром, попрощавшись с гостеприимной семьей, мы катим в направлении Петрозаводска. Там нас должен ждать Геннадич, завсегдатай наших совместных охот на гуся. Но вновь события идут не по плану: у него на сносях невестка, родня его просит перенести охоту. Что ж, дело житейское!
Забираем у Геннадича наши разрешения на охоту, едем дальше и к вечеру уже на месте. Теперь надо понять, где поставить скрадок, отталкиваясь от требования приказа Минприроды, который сдвинул привычные общедоступные места для охоты вглубь материка на 15 километров, упразднив наработанные годами места обустройства скрадков, разведанные в болотах безопасные тропы, сделав бессмысленным существование охотничьих баз, гостевых домов для приезжих охотников, которые сдавали местные жители. Единственными, кто радовался этому приказу, были местные охотники, проживающие на данных территориях, не имевшие возможности заработать на туристах и приезжих охотничьих командах…
Василий остается готовить ужин в доме, который забронирован и оплачен нами заблаговременно, а мы с Игорем идем на болото проведать свой старый скрадок и оценить наличие птицы. Вскоре мы возвращаемся и у калитки сталкиваемся с местным жителем, представившимся соседом. Говорим на общие темы, что планируем, на сколько дней приехали и т.п., и я между прочим интересуюсь, можем ли мы тропинкой выйти на верховое болото.
— Можете выйти, но вам там охотиться нельзя. И в речке этой вам рыбу ловить нельзя! — с ехидной улыбкой отвечает сосед.
Утро раннее, мы мотаемся окрест, ищем место для охоты, исходя из новых требований. Практически все интересное либо напоминает базар в воскресный день, либо такую глушь, что без вездехода туда лучше не соваться. Как разобраться впервые приехавшему гостю Республики, где, на каком километре можно охотиться в связи с изменениями в правилах? Ни одного информационного щита, никакого уточняющего аншлага не установлено, как нет и указателей окончания зоны 15-километрового ограничения. Выручает знание местности, которую я хорошо изучил за многие годы охоты в этих краях. В итоге мы останавливаемся у края болота, где интернета и связи нет, и сверить на телефоне карту Яндекс, чтобы точно понять удаленность, тоже нет возможности, поэтому ориентируемся по одометру и памяти. Выдвигаемся на болото, строим скрадок и расставляем чучела. Периодически высоко в небе тянут гуси, летят ломаными клиньями казарки, обгоняя друг друга, не отвлекаясь на чучела и призывы манков…
Через час удача улыбается нам. Налетает двойка казарок с намерением сесть в чучела, Вася стреляет с двух стволов. Одна казарка вроде бы падает, а вторая начинает облетать скрадок. Я подчеркиваю силуэт мушкой и на обгоне стреляю, после выстрела птица падает. Первую казарку мы так и не нашли; Василий не мог отвести глаз от полета второй, считая, что его добыча бита чисто… И вновь тянутся часы ожидания. В глазах ребят читается тоска…
Мы едем домой, где оставляем ружья, и выдвигаемся с чучелами на знакомое годами болото, чтобы сравнить и проверить предположения.
На нашем старом скрадке даже сеть маскировочная не тронута. Обновляем его новыми сосенками взамен старых осыпавшихся, а в трехстах метрах от нас сидка местных охотников. И там, как всегда, надрывается электроманок. Ну что ж, хоть что-то неизменно в новых условиях. Налетающие стаи гуся более контактные, охотно снижаются отдельные группы, присаживаются в чучела. Наши соседи с удивлением рассматривают нас в бинокль. Вовремя замечаем подползающих с другой стороны охотников с ружьями. У аборигенов чучела — редкость в этих местах, вот они и принимают их сразу за гусей.
Нам удается завернуть еще стайку, она делает круг и, снижаясь, идет на посадку к нам. Раздаются выстрелы тех, кто подползал к чучелам.
— С полем! — кричим мы с Игорем, а мужики ходят без стеснения и добирают подранков.
Проходим мимо стрелявших.
— Спасибо за терпение. На сегодня наша помощь окончена! — шучу я.
— Вы гусей в манки манили? — спрашивает мужик с тремя очень простенькими гусиными манками на шее, и я в ответ киваю головой на манки на шее моих товарищей.
— А мои так могут? — спрашивает тот же охотник, который, видимо, даже не знает, как держать манок в руках.
Демонстрирую игру его манков, дядька счастлив, как подросток. Что касается «коллег», то те его восторга не разделяют, смотрят на все, как на дурость.
Вечером звонит Геннадич, уточняет, как обстоят дела с перелетом, и предупреждает, что задержится с приездом еще на сутки. Я в свою очередь докладываю ему о положении дел и напомнаю, что теперь он тоже не может охотиться в нашей бывшей засидке, хоть и житель Карелии.
Решено дождаться приезда Геннадича, чтобы вместе принять решение. Ранним утром мы выезжаем вновь на место, где добыли казарку. Конечно, чувствуется разница в перемене мест. Гусь идет в этот раз активнее, нам удается снизить стаю и добыть трех казарок. В целом отмечаем, что птица стремится набрать высоту, а не ищет присаду. Проторчав на болоте еще три часа, мы в последнюю минуту видим зашедшую сзади, на уровне груди, стайку из шести гуменников. Они взмывают прямо над скрадком, и мы промахиваемся. Все. Решаем больше не трепать себе нервы, а отвезти добытую дичь домой и сходить налегке на болото у дома.
Возвращаясь грунтовой лесной дорогой, видим на обочине ГАЗ-66 с распахнутой дверцей. В кювете у машины лежит мужчина, ему явно плохо. Останавливаемся, чтобы уточнить, что случилось.
— Все нормально, ребята, — едва слышно отвечает пожилой мужчина. — В груди давит, рябит в глазах, и ноги ватные стали. Сейчас оклемаюсь…
Алкоголем от мужчины не пахнет, а лицо очень красное. Достаю из рюкзака аптечку, тонометр. Два раза перемериваем давление, показывает 230 на 135. Предлагаем таблетку капотена под язык и едва уговариваем ехать с нами до ближайшего медпункта. Я сажусь за руль машины Игоря и везу мужчину лежа на заднем сидении, а Игорь за рулем шишиги едет за нами. Через 30 километров довозим больного в отделение скорой помощи.
Он благодарит нас и уточняет, у кого мы остановились в гостях…
Часа через три мы вновь в скрадке на болоте, что возле дома. Как же хочется взять с собой ружья, расшевелить реликтовые мхи переливами духового манка и поймать свою минутку счастья и адреналина! Гусиные станицы все также активно идут в южном направлении. Местные тоже в своей сидке находятся, однако электроманок выключили и наблюдают за гусями. Смотрим на них в бинокль. Нет, не похоже, что сели батарейки у их «шарманки». Что-то здесь не то!
— В манки не дуем совсем, просто наблюдаем. Надеюсь, я не ошибаюсь. Скоро сами все поймете.
Василий пытается возражать, недовольно бубнит, но осекается. К нам идут охотинспектора — в оранжевых шапочках, с включенными камерами видеофиксации на голове. Их не интересует засидка местных, они четко идут в нашу сторону.
— Здравствуйте! Ваши документы на право охоты, — инспектора представляются, показывают удостоверения, мы передаем им документы.
— Вам нельзя здесь охотиться. Пятнадцать километров от уреза морского берега! — информирует нас один из них.
— Мы не охотимся, а фотографируем природу! — отвечает Игорь и высыпает себе в рот полную ладонь клюквы.
— Вы на будущее имейте в виду, — походив с коллегами вокруг скрадка, как-то сразу грустно и устало произносит инспектор.
Вечером посыпались первые снежинки. Мы натаскали дров из сарая в баню и дом, затопили печи, приготовили еду, почистили стволы, дружно наносили воды с реки, заполнив огромный чан, вмурованный в печь бани. Соскучились по согревающему пару и были рады молча, без веника, просто посидеть на верхних полках. Вечером должны были дождаться приезда Геннадича, но после целого дня пребывания под холодными ветрами в болотах и после банных процедур провалились в глубокий сон, и даже Василий, обычно долго перед сном читающий вполголоса молитвы, отключился мгновенно, едва коснувшись подушки…
— Мужчины! Чего так рано спите? Только семь часов вечера! — раздается зычный голос Геннадича. — Я еле нашел вас по номерам машины.
— Здравствуй, Геннадич! Рад, что ты вырвался! — обняв друга, отвечаю я.
Садимся за стол. Он весь уже уставлен едой, а Геннадич все достает и достает из сумки продукты, как будто на месяц приехал. Наливаем по пятьдесят грамм за приезд. Спать совсем не хочется. Вдруг раздается стук в дверь, на пороге сын того мужчины, которого мы доставили к медикам. Приехал поблагодарить за оказанную помощь его отцу, которого положили в стационар с сердечно-сосудистыми проблемами. Знакомимся. Сына зовут Матвей. Выясняется, что он рыбак и охотник, может нам показать перспективные места присады гуся на болотах, на удалении этих пресловутых 15 километров.
Ранним утром возле калитки мы в полном составе ждем Матвея. Свежевыпавший ночью снег белым одеялом укрыл все окрест. Наш новый знакомый прибывает в точно оговоренное время, и «буханка» мчит нас в белую мглу, освещая коридор между деревьями. Через час мы в глухом незнакомом месте. Матвей ведет нас заросшими тропами, через полуобвалившиеся и затянутые мхом бревенчатые мостки. А вот и болото, непривычно белое, впору в белый маскхалат облачаться. Мы шагаем по колышущемуся мху к центру; с воды поднимается стайка казарок и отлетает метров на сто. В разных местах болота периодически доносятся крики гусей. Пока мы строим два скрадка, на нас налетает стайка казарки, из которой выбиваем четырех. Вокруг штиль и белое безмолвие. Даже солнце бледным диском едва просвечивает сквозь серое и низкое небо.
К обеду распогодилось; светило нашло выход из лабиринта облаков и тут же принялось топить искрящийся, слепящий снег и тонкую наледь на воде. Вот пролетают краем болота тетерева, как в живописной картине. Их не менее 60 штук. А гусь перемещается с одних болот на другие. Огромная станица белолобых гусей интересуется нашими чучелами и звуками манков, снижается и зависает над скрадками. По единой команде стреляем. И таких налетов несколько, так что мы быстро достигаем суточной нормы отстрела.
На следующий день мы вновь в своих скрадках в прежнем составе. Василий, обомлев от цен на ягоду, захватил с собой пустую пятилитровую баклажку и пытается между налетами гусей собирать клюкву. Гусиные стайки налетают часто, поэтому, услышав предупреждение о приближении птиц, он вскакивает с корточек и сломя голову бросается к скрадку…
На обратном пути я заезжаю в соседнюю деревню к знакомому рыбаку за свежей камбалой.
— Как поохотились? — интересуется он, взвешивая в пакетах прыгающую рыбу, и я вкратце делюсь с ним своими впечатлениями, особенно о ценообразовании.
— Ждут вас, мои дорогие, как манну небесную каждый год. Перекупы берут ягоду у них по 500 рублей за ведро. И бывают они не каждый день, а с вас деньги живые и расчет сразу.
Местные там все условились не ниже 2500 рублей брать с приезжих. И корюшка идет в ноябре — январе, тогда и запасают. А вам продают прошлогодний запас в сентябре, а заодно освобождают морозилки для свежей рыбы себе.
На обратном пути все спали, кроме меня. Я ехал по пустой ночной трассе и обдумывал прошедшую охоту. Дорогая сердцу Карелия, столь любимая на протяжении многих лет, вдруг стала чужой. Горечь, досада и разочарование — вот послевкусие от последней поездки в республику. Мнение моих товарищей единогласно: качество предлагаемых услуг не соответствует заявленным, развитие туризма, в том числе рыболовного и охотничьего, тормозится непродуманными приказами, а местами и откровенным рвачеством.
Мы, как и остальные любители охоты на гуся, вынуждены искать более подходящие регионы, однако теплится надежда, что все изменится к лучшему. И возникшие трудности, вызванные Приказом Минприроды России от 21.09.2021 № 667, вступившие в силу с 1 марта 2022 года, будут разочаровывать нас недолго, так как действуют до 16 июня 2026 года. Мы не теряем надежды, что пролонгации этого приказа не будет, и тогда это будет праздник со слезами благодарности…
