Конечно, он есть во всей своей красе. Но для адекватного анализа, который не исключает этот фактор, нужно количественно и качественно описать социально-экономические и геополитические проявления, которые определяют его как «хорошее» или «плохое». Не забывая при этом, что эта категория эволюционирует вместе с человеком. А эволюционная «ловкость рук» не всегда доступна «остроте глаз» даже опытного наблюдателя.
Не всё сразу понятно, как утверждал один мудрый российский администратор, говоря: «здесь вам не тут». Иногда это бывает весьма неожиданно. Один поздний советский администратор, профессия которого, казалось бы, должна была ему всё знать, признался: «мы не знаем общества, в котором живём». Но даже с таких неоптимистичных позиций, следуя эволюционной логике, очевидно, что человек, с самого рождения «интегрированный» в естественную природную среду, воспитанный и обученный (образованный) в парадигме «сбора урожая», лучше, чем человек «не интегрированный».
Неолитическая «революция», возникшая из-за неожиданной исчерпаемости кажущихся неисчерпаемыми ресурсов и приведшая к одомашниванию растений и животных, — неоспоримое эволюционное доказательство этому. Само собой, изначально «дикая» охота за многие тысячелетия цивилизовалась в скалоновский «сбор урожая», где знания ресурса и его сбережения стали неотъемлемой частью социально-экономического уклада жизни «потребителя», его генетической и социальной памяти. Где вторая без первой не бывает. Известная нам история человечества это доказывает, указывая заодно на очевидность критериев «плох» или «хорош».
Известная политэкономическая формула гласит: спрос рождает предложение. Но кто порождает спрос? Быстрые харчевни с античным «фастфудом», лупанарии, арены — все это находим в уже выкристаллизованном виде в раскопанных Помпеях. Там же нашли «библиотеку» с философскими трактатами, как показала сложнейшая томографическая расшифровка обуглившихся свитков. Но чему были посвящены эти трактаты? Оказывается, удовлетворению перечисленного выше спроса, но в его, скажем так, эксклюзивно-извращенном варианте.
Тогда тоже любили размышлять о причинах появления в античном Риме птичьего пера, которое использовалось для опорожнения желудка. Возможно, именно этот необычный спрос породил предложение: купите замечательное журавлиное перышко, оно дорогое, но очень эффективно очищает желудок! Извращенный спрос — это не общепринятая норма, а продукт меньшинства в популяционной биологии. В античном Риме подобный спрос тоже не был нормой. Когда механизмы, поддерживающие норму и создавшие великую цивилизацию, ослабли и перестали воспроизводиться, исчезла сама цивилизация.
В эпоху социализма мы жили лучше потому что он — следующая ступень эволюции человека, социально-экономическая эволюция снижает влияние биологической «части» человека с искаженным спросом, пусть и не главной, но неизбежной частью, в сторону нормы, где больше социальной «части». «Жрать в три горла» — это ответственность, осознанная необходимость.
Если хотите, возникновение, поддерживаемое отбором, репрезентативно значимой среды для проявления «гена ответственности» (условно обозначим его так), появилось во времена неолитической революции. Как когда-то появившийся «ген альтруизма» исключил из «меню» себе подобных (по крайней мере, принадлежащих твоему племени) и включил социальную «часть» общей эволюции человека, так и этот ген включил ее следующий этап — социально-экономический.
Мы знаем из истории, что «Великий отбор» с его суровыми и кажущимися бессмысленными векторами включает этот ген, смещая норму в его сторону.
Это происходит в эпохи глобальных экологических катастроф, вызывающих масштабное переселение народов, войны, революции и в итоге к биологической и социальной эволюции самого человека, делая этот отбор вполне осмысленным. В таких ситуациях выжить можно только вместе, придерживаясь всем известных заповедей или реже — антизаповедей. Эти «причуды отбора», ведущие в «эволюционные тупики», тоже порой объединяют людей.
Многие помнят детскую сказку «Морозко», по сути философскую притчу, где перо убитого журавля приводит его к медвежьей берлоге. И как он от нее избавлялся, включив социально-экономическую ответственность в стремлении сделать доброе дело и отказавшись от путеводного перышка. Так и предки отказались от него в неолите, перейдя к одомашниванию природы, указывая нам потомкам вектор эволюции, где человек хорош.
В данном контексте современная система охоты России напоминает «добрую молодца», убившего своего «журавля». Охотничье хозяйство выдающееся по мировым меркам, вместе с не менее выдающейся охотничьей наукой внезапно увидел в зеркале вместо себя «медвежью рожу». И это не только в переносном, но и в прямом смысле. Боясь нарваться на эту «рожу» за околицей какой-нибудь сибирской, тверской или вологодской деревни. К которой давно прибавилась волчья, а недавно и тигриная.
Наш «общинный» менталитет генетически задаёт сочетание упрямства, иногда переходящего в упертость, и склонности к фатализму в восприятии событий. «Делай, что должно, и будь что будет» – помните эту фразу? Член общины смотрит на мир не только своими глазами, но и взглядом этой общины. Этот взгляд, подобный табу, не позволяет стрелять в журавля. Замятня в общине ослепляет человека. Но остаётся генетическая память, которая с генетически фатальным упрямством сохраняет увиденное, прочитанное, услышанное не только им, но и поколениями предков, включая информацию о «пере» и «медвежьей роже».
Человечество пройдя долгий путь увеличивало часть своей популяции, где не «используют в пищу родню» и не «жрут в три глотки». Несмотря на то, что первое и второе продолжают иметь место, гены альтруизма и ответственности расширяют своё присутствие в общечеловеческой популяции.
Что такое «общечеловеческая популяция»? Скорее всего, это миф, «мечта» в общих чертах, обозначенная ещё Аристотелем, а затем социалистами-утопистами Сен-Симоном, Фурье и многими другими выдающимися умами этой самой «популяции». Наверное, всё же суть «Жизни на Земле» в биоразнообразии и эволюции, а одного без другого не бывает. Если не опускаться в оценках человеческого популяционного разнообразия до затерявшихся во времени и пространстве племен Амазонии или ущелий Новой Гвинеи, то мегапопуляции цивилизационного свойства — категории вполне себе разграничиваются по целому ряду именно репрезентативно-цивилизационных параметров. Причем радикально.
Это не миф, а реальность последних полувеков. «Данная нам в ощущениях», сопоставимых с ощущениями наших отцов и дедов в середине прошлого века. Их немного. Но каждая из них, как любая цивилизация, имеет эволюционно приобретенные механизмы сохранения своей популяционной нормы. Если хотите, мегапопуляционной. Да-да, той самой нормы, которая есть цивилизационный код, включая тот самый «весьма хищный». Я уже писал о государствах-цивилизациях, о народах, умеющих сосредотачиваться, что делает эти народы государствообразующими.
Все сказанное и написанное о охоте последние годы указывает на то, что большая часть российского сообщества охотников давно сконцентрировалась. Это репрезентативно значимая часть народа, формирующего государство, которая все помнит, обходится без помощи и не ест слишком много. Для нее, наверное, непонятно и оскорбительно, как медвежья рожа, выглядит возраст получения разрешения на огнестрел в 21 год.
Нет массовых стрельбищ и тиров с символической ценностью в период войны, ведящейся против нашей страны. Торговля «журавлиным пером» и затянувшееся ожидание охотничьего хозяйства, соответствующего «норме» того самого государствообразующего народа.
Где организованный по-главохотовски охотник будет хорош как «экологический фактор планетарного свойства».
