Обычно это низина в сосновом лесу, поросшая разнообразными мхами и практически лишенная подлеска. Такие участки отличаются обилием грибов, ягод, диких животных и характеризуются сложным рельефом. В наших охотничьих угодьях было два подобных болота – крупное и меньшее. Лосей на гон мы привлекали на малом, поросшем мхом, поскольку оно расположено наиболее удаленно от населенных пунктов и дорог, и находится на границе охотничьего участка, закрепленного за нашей группой. В общем, это была настоящая глушь.
В этом году мне не пришлось платить за право на добычу, поскольку оно было получено безвозмездно. Поводом стало празднование моего юбилея, и мои коллеги, люди с богатым опытом и проницательностью, прямо спросили, какой подарок я бы хотел. Я никогда прежде не испытывал такой радости от полученного подарка.
Я не могу согласиться с установленными сроками охоты на гон в нашем регионе. Они ограничены тридцатью днями сентября, и даже если самцы начнут период гона в последней декаде месяца, это произойдет только при наличии ночных заморозков. Сохати могут начинать бурогон и раньше, однако реагируют на приманку только при похолодании. В начале сентября я все еще встречал быков с обломанными рогами, что указывает на то, что они только начали их чистить и у них пока нет времени для гона.
Первые попытки привлечь самцов я начал предпринимать примерно десять лет назад. В самом начале у меня не получалось добиться каких-либо результатов, и наставника найти не удалось. Сначала я приобрел канадскую вабу, изучил множество видеоинструкций, однако это не принесло ожидаемого эффекта. Затем я проводил все осенние ночи на засидке, прислушиваясь к общению лосей. Постепенно я стал различать и идентифицировать по голосу самцов, самок и их потомства. Корова с тогушем издает тихий и короткий звук, похожий на «кваканье», а самка, охваченная охотничьим инстинктом и гормональным всплеском, протяжно стонет. Самец же издает глухие, будто исходящие из глубины тела звуки (я называю их стонами), которые различаются в зависимости от возраста.
Молодые особи издают звуки с более высокой частотой и громкостью, в то время как самцы старше пяти лет реже подают голос, причем с низкими частотными колебаниями. Полагаю, таким образом они оценивают возраст соперника, что помогает им уклоняться от бесполезных конфликтов. Я никогда не фиксировал столкновений и драк между самцами, в отличие от самок, которые отличаются высокой агрессивностью: при скоплении нескольких особей драка практически гарантирована. Как сильно шумят эти дамы в ночном лесу! Грохот разносится до самых вершин!
Тогуши-сеголетки издают короткие звуки, и по их голосу часто угадывается страх. Они не понимают, почему мать покинула их, а крупный бык преследует их. Эти молодые особи держатся по краям участка, где их гонят, иногда объединяются небольшими группами, но не отходят далеко.
Устав от осенней суеты, я решил воспользоваться традиционными методами привлечения. Мой выбор пал на банку. Это весьма необычный способ, как мне кажется. Для этого берется жестяная или пластиковая емкость объемом не более полулитра и высотой, равной двум ее диаметрам. В дне банки проделывается небольшое отверстие, через которое протягивается бечевка из хлопчатобумажной ткани, не превышающая пяти-шести миллиметров в толщину. Веревку необходимо зафиксировать узелком с внутренней стороны банки.
Достаточно полуметра в длину. Внутрь банки помещают сухой мох сфагнум. Звук извлекается путем пропускания веревки через пальцы. Процесс выглядит следующим образом: банку удерживают в левой руке, веревку – в правой, после чего пропускают ее через указательный и большой пальцы, создавая вибрацию, которая и генерирует звуковые волны. Варьируя силу нажатия и ослабления, можно изменять тональность, а изменяя количество мха в банке, можно добиться снижения или повышения частоты волн. Мох выполняет роль резонатора. Необходимо иметь при себе воду, чтобы смачивать пальцы.
Первый звук, полученный таким способом, был настолько реалистичным, что даже собаки, находящиеся в клетке, проявили искренний интерес. Однако этот метод оказался для меня неэффективным: мне удалось привлечь одного тогуша, но мои пальцы сильно кровоточили. Тогда я решил использовать свои собственные вокальные данные. И это у меня получилось. Не стану описывать процесс получения звуков из моего тела, лишь отмечу, что этот вариант, напоминающий горловое пение, давался мне без особых усилий. Собаки яростно лаяли и выли.
Гонный участок обычно имеет небольшие размеры и привязан к конкретному месту, такому как, например, болото и окружающие его сухие участки растительности. На возвышенной, сухой местности бык формирует углубление в грунте, которое называется гонной ямой. В это углубление он постоянно выделяет мочу.
Самца выделяют феромоны, привлекающие готовых к спариванию самок, подобно магниту; при контакте с этой «феромоновой ванной» самок охватывает гормональный всплеск, что приводит к потере ими контроля над собой, они начинают преследовать друг друга, препятствуя доступу к самцу. В свою очередь, самец добавляет жидкость в яму и отгоняет молодых особей, демонстрируя угрожающие звуки, ломает рогами растительность вокруг и, разумеется, неустанно способствует увеличению генофонда будущих поколений.
Подготовка к началу гона, или, как его обычно называют, предгонный период, начинается не там, где проходит само мероприятие. Повышение уровня гормонов побуждает животных к передвижению, вызывая небольшую миграцию. Лоси направляются в нашу местность, вероятно, из лесов Кузбасса и южной границы Томской тайги. На берегах Оби они достигают состояния гона; самцы занимают отдельные участки и устраивают для самок места для отдыха, сопровождая это утробными стонами.
По окончании периода гона животные продолжают перемещение и проводят зиму на территории Васюганского болота. На данный момент у нас осталось немного самок с подрастающими самцами и молодыми особями двух-трехлетнего возраста. Поэтому шанс добыть крупного трофейного самца есть только во время гона и до наступления льда, а начало охоты на лосей происходит уже после этого периода.
Я не являюсь поклонником трофейных быков, и на это есть несколько причин. Эти животные — большая редкость, они играют важную роль в сохранении генетического разнообразия и обладают внушительной внешностью. Поймать такого зверя с помощью лайки или в загонной охоте крайне сложно, поскольку он обладает умом и не дает себя обнаружить. Однако, поскольку подарок уже сделан, я считаю своим долгом достойно распорядиться им.
Охота с гончими собаками требует уединенности, однако и одиночное пребывание в ночном лесу, особенно на болотистой, поросшей мхом местности, когда вокруг несутся полутонные звери, охваченные страстью, не самое приятное занятие. Поэтому я всегда приглашаю на подобные охоты Валерия. Он – прирожденный охотник. В юности он занимался биатлоном, умеет читать следы лучше, чем кто-либо другой, отлично знает местность и не употребляет спиртные напитки; бывший браконьер, сегодня он егерь районного общества – в общем, он как местный аналог Дерсу Узала.
Придя в себя после празднования, я приступил к подготовке к охоте. По вечерам я выезжал на край болота – там покосы подступают близко – и прислушивался. Птица пыталась заманить меня, разминая горло, но пока безрезультатно. В бору царили тепло и тишина. В середине сентября начались первые утренние заморозки. Листья осин осыпались, покрыв желтым ковром зеленые покосы. Высокая трава по краям леса за одну ночь пожухла и поникла.
Утренняя роса превратилась в иней. Воздух прояснился и даже издавал тихий звон. Начались первые проявления будущих участников половых схваток. Я наблюдал за ними – участниками. То лосиха, проходя через прогалину в лесу, останавливалась и внимательно рассматривала автомобиль, то лосенок перепрыгивал через лесную дорогу. На мокрой и постоянно влажной дороге можно было насчитать огромное количество следов копытных разного размера. Однако звуков не было. До конца сентября оставалось десять дней, когда я услышал низкий стон. И тут же где-то совсем рядом со мной в ответ заквакала самка. Ну вот, значит, нам сюда дорога.
На следующий день мы припарковали автомобиль примерно в двух километрах от болота и отправились по краю покоса. День подходил к концу, воздух был спокойным и прохладным. Ходить было легко и даже приятно. Листва с большинства деревьев уже опала, и только рябина и калина еще сохраняли яркие, багряные оттенки. Из лежалой травы с характерным шелестом взлетели две косачи.
Я невольно вздрогнул. Они всегда так поступают. Косачи перелетели поле и словно темные точки опустились на пожелтевшую березу, к ним присоединилось еще несколько птиц. Валера остановился и тихо проклял ситуацию.
— Я чуть не потерял самообладание. Может, покурим? Там это уже будет невозможно, — произнес он.
Затянувшись сигаретами, мы стояли в тишине, запрокинув головы и наблюдая, как на небе, все еще светлом и слегка окрашенном предзакатным розоватым оттенком, появлялись первые звезды. Становилось прохладнее. Валера сжался от холода.
— Пойдем, пожалуйста, иначе не хочется идти по темному лесу.
Он перекинул свой короткий карабин через плечо. К цевью снизу синей изолентой был прикреплен фонарь. У меня был аналогичный карабин — модифицированный АК-47, и фонарь, но с зеленым фильтром: он, казалось, меньше настораживает диких животных.
Мы достигли кромки болота еще до наступления темноты, однако вечерняя мгла уже начала подниматься из зарослей черемушника. В воздухе чувствовался запах сырости и мха, переплетающийся с ароматом гнилой коры и брусники. Я уселся на поваленное дерево.
— Да, здесь все в порядке. Обзор удачный, и когда потребуется, он прибудет по воде, — заметил я.
Валера пожал плечами, не сказав ни слова, и пошел вдоль болота. Отодвинувшись примерно на сто метров, он прислонился к дереву и погрузился в раздумья. Ему явно не нравилась сложившаяся обстановка, однако он никогда не высказывал возражений и не вступал в споры.
При такой охоте главное – внимательно слушать и избегать лишнего шума. В окружающей среде было на что обратить внимание: в болоте кто-то булькал и плескался, а сквозь камыш пробиралась живность, издавая сухой шуршащий звук. Над головой, откуда-то позади, пролетел глухарь, громко взмахнув крыльями, и исчез среди сосен…
Наступал вечер, сначала цвета были насыщенными, но затем, погружаясь во тьму, они исчезли в ночи. Я перестал видеть деревья на противоположной стороне болотины, и лишь их вершины отчетливыми очертаниями выделялись на фоне светлого неба. Стемнело. И совершенно неожиданно воцарилась тишина. Хотя, когда слух немного адаптировался, я начал улавливать звуки: вот пробежала мышь под ковром мха; а вот где-то в темноте упала шишка и, ударившись о ветки, мягко приземлилась на лесную подстилку. И вдруг среди этих еле слышимых шорохов, как громкий выстрел, раздался треск сломанной ветки, и еще один. Сердце бешено колотилось, словно намеревалось вырваться наружу. Спокойно, сказал я себе, это пока ничего не означает, просто кто-то крупный движется по ночному лесу. Видимо, пора.
Я приложил ладони к лицу, зажал нос и с глубоким выдохом издал утробный звук. Результатом я остался доволен. Однако в ответ была лишь тишина. Прошло около десяти минут. Я снова застонал. Повторять это было излишним. Требовалось терпение. Вокруг царила тишина. Через час, не дождавшись ответа, я начал издавать короткие звуки, напоминающие кваканье самки. Это не принесло никакого результата.
За полночь мы безмолвно направились к машине. Выйдя на открытое поле и зажевав сигарету, Валера стал отдавать распоряжения.
— Ситуация иная. Необходимо провести разведку. Нужно подготовиться, иначе мы выглядим, как неквалифицированные исполнители. Мы наблюдаем и ничего не понимаем.
— Предлагай!
— Я утром проеду сюда, осмотрю дороги, поищу следы, определю запахи. Заезжай ко мне около трех часов, к тому времени я отдохну. И одевайся потеплее, мне здесь немного холодно.
— Разве не слишком рано приходить в три? Мы начнем резервировать места?
— Без проблем. Давайте оглядимся. Внимательно прислушаемся, привыкнем к обстановке, и лес сам откроется нам.
На следующее утро, когда Валера уселся в УАЗ и, позевывая, начал свой рассказ.
— Какие же мы с тобой глупцы! Как дети. Решили пойти на авось, а так не бывает. Сами лишились сна прошлой ночью и сами виноваты. Вот как болото по гриве обходили, ну, где черничник, там слева осинник с ветровалом…
— Ну и?
— Там он живет.
— Кто живет?
— Бычара.
— И ты видел его?
— Издаля. Черный. Огроменный, как баржа.
— Непонятно, как он умудряется там существовать. Этот Осинник — настоящее испытание на прочность. В этом месте совершенно нет укромных уголков.
— У нас есть место. Он непрозрачен, с большим количеством травы, и к нему невозможно подкрасться тихо. Видел, сколько осин вокруг? Там он вчера что-то хрустел. Мы приблизились к нему, и он нас заметил. И еще. Вокруг болота пасутся как минимум три коровы. Сегодня мы встанем не там, а на въезде в лес. Ты будешь прикидываться молодым бычком, чтобы он вышел из укрытия. Придется приложить усилия. Ну, поехали! Что время терять?
Выйдя из машины, Валера предложил подзарядиться на месте.
— Прекрати щелкать затвором, — произнес он. — И когда войдем, молчи. Иди по моим следам. Под мхом много палок, мы можем привлечь внимание, и тогда снова потеряем время.
— А ты чего сегодня с гладким? — поинтересовался я.
— Я не желаю ночью преследовать раненого зверя. Полагаю, придётся стрелять на коротком расстоянии. Обойма из гладкого оружия более надёжна… К слову, приманку следует начинать использовать в светлое время суток, до наступления темноты.
Едва мы приступили к работе, из чащи выбежала лосиха, за которой последовала вторая. Прижимая уши к голове, они быстро пронеслись по полю и исчезли в овраге на противоположной стороне. Я был озадачен.
— Чего это они? Напугал кто?
— Началось, — сказал Валера.
— Что началось?
— Заиграла дискотека. Благоприятным фактором является луна. А теперь пошли, я покажу тебе кое-что любопытное.
Нас окутали ароматы бора. Мы двигались не спеша, нередко останавливаясь и прислушиваясь. Дятел энергично стучал, белка недовольно пощелкала на нас и приступила к заготовкам на зиму, а между деревьями пролетела кедровка. Лучше этой птице не попадаться на глаза, она будет кричать на весь лес, но, судя по всему, у нее были более важные дела.
Медленно мы поднялись на склон, поросший светлым ковром мха, в котором нога погружалась до щиколотки. Поверх мохового покрова были разбросаны ярко-красные капли брусники. Мы подошли к небольшой луже. Вот гонная яма. Вокруг нее все было измазано грязью, и на ней отчетливо виднелся отпечаток шкуры самки. Похоже, здесь самки принимали какие-то процедуры, опьяненные феромонами. Валера повернулся ко мне и приложил палец к губам, затем тихо вошел в лужу. Чтобы устранить запах.
Смекалка! Я присоединился. Местность вокруг была сильно удобрена, преимущественно женскими отходами, но Валера привлек мое внимание к группе, отделившейся от основной массы. Это были экскременты крупного быка, выделяющиеся как по форме, так и по размеру. Заросли акации были спутаны и напоминали мочалку. До осинника, где обитал бык, оставалось примерно пятьсот метров. Валера свернул налево, в сторону другого края бора. Пройдя около трехсот метров, мы наткнулись на куст черемухи. Егерь кивнул мне и стал снимать рюкзак. Я огляделся.
Подлеска отсутствовала полностью, даже трава не росла, лишь мох, обильно покрытый сосновыми иголками. Пологий склон постепенно спускался к болоту. В воображении возник равнобедренный треугольник со сторонами приблизительно в пятьсот метров, основание которого опиралось на гонную яму с одной стороны и на осинник — с другой, а мы находились на его вершине.
Пока Валера достал рог косули и пятилитровую пластиковую канистру с водой. Я мог бы и сам догадаться, но не смог. Идея стала ясна. Мы будем устраивать представление для быка, имитировать соперника, который нагло проник на его территорию и планирует открыть свой спа-центр. Он не оставит это без внимания.
Я отдалился от Валеры примерно на сто метров и решил, что это место подходит. Начинало темнеть, я посмотрел на напарника, он кивнул в знак согласия. Пора! По лесу прокатился протяжный стон, чуть выше, чем накануне. Мы ждали. Спустился и присел где-то над головой черный дятел желна. Он начал суетиться, быстро перемещаясь вокруг ствола, ковыряя кору в поисках личинок и посыпая мне голову каким-то мусором. Пугать его также не стоит, иначе он улетит по бору, оглашая окрестности противным голосом, и охоте, по сути, конец.
Что? Я отвлекся на дятла и пропустил отзыв. Оглянулся на Валеру — он тоже услышал и напрягся, как легавый пес. Так, главное сейчас — не ошибиться. Получилось неплохо, даже с некоторой легкостью, как и подобает молодому самцу. Ответ последовал незамедлительно, и, безусловно, это было кваканье самки. Минут через десять я ее увидел. Она шла от лужи, опустив голову до самой земли, и шумно вдыхала, затем поднимала голову и смотрела куда-то рассеянным взором. Сильно же вас, мадам, зацепило! А мадам прошла рядом с Валерой на расстоянии примерно в двадцати метрах. Я молчал, чтобы не нарушить ее направление движения. Пока что все идет по плану.
Я снова застонал через полчаса, но никто не ответил. Валера открыл крышку канистры и, создав струю, начал выливать воду на землю, демонстративно подражая самцу, помечающему свою территорию.
Я снова застонал. Валера ухватил рог и начал стучать им по сухим ветвям черемухи, изображая гнев соперника, который вымещает злость на кустах. Таким образом мы и развлекались. За мной была музыка, а за Валерой – танцы. Однако вскоре вода закончилась, а быка мы так и не выманили. Уже совсем стемнело.
Сначала я не смог определить, что это за звуки. Похоже, кто-то идет, но будто в валенках. Звук мягкий, приглушенный, но хорошо слышен. А теперь веточка хрустнула. Какие необычные шаги! Шаг — пауза, затем три шага — и снова тишина. И эти звуки стали перемещаться в сторону Валеры. Два луча света, белый и зеленый, соединились в одной точке и тут же исчезли. Вот это да, заяц! Как можно было так запутаться?! А все из-за напряжения. Наверное, сейчас бедняга сидит и трет глаза, размышляя: «А что это было?»
Мы весело и увлекательно провели ночь, я, как в детстве, изображал бычка и боролся с кустом черемухи, как Валера. Однако вскоре стало прохладнее. Похоже, выглянула луна (мне ее не было видно), и я начал различать очертания стволов деревьев и даже куст, где шумел мой товарищ. Над темными вершинами сосен сияли необычайно яркие звезды. Промелькнул светлячок. Сколько их там? Тысячи? В моем детстве там не было ничего подобного…
Это был скорее не звук, а выдох. За ним последовал стон быка. Он находился метрах в ста от нас. Это был он! Наш замысел оказался успешным. Мы — настоящие мастера своего дела. Бык двигался медленно, с трудом переставляя ноги и тяжело дыша. Мне показалось, что я различаю его силуэт, но это было иллюзией. Под бременем полутона хрустнула ветка.
Зверь остановился. Кажется, он задыхался. Его дыхание было таким тяжелым. Он тронулся с места и направился прямо на меня — очевидно, он хорошо запомнил, откуда доносился звук. Или же он меня увидел и не испугался, а захотел выяснить, что происходит. Мне стало не по себе. Я разглядел его… Вернее, так, как можно разглядеть. Темное пятно и белые ноги. Он не замедлил шаг, не вздрогнул, а просто продолжал двигаться в зеленом свете. Нажимая на спусковой крючок, я удивился своему собственному спокойствию. По всей видимости, за два дня весь адреналин был потрачен.
Бык представлял собой колоссальное животное, а в зеленом свете выглядел почти как существо из другого мира. Этот космический сохатый! Его рога напоминали лопаты с красноватым оттенком; отполированные кончики многочисленных отростков сверкали; верхняя губа, напоминающая варежку, закрывала почти всю морду; с нижней челюсти свисала борода длиной около полуметра, по крайней мере, так мне показалось; его ноги казались непропорционально тонкими и имели зеленоватый цвет; размер туловища был невероятным, переходящим в не менее гигантский горб, что создавало иллюзию отсутствия шеи… И все это было покрыто черной, как у мамонта, густой шерстью с более светлым подшерстком. Животное двигалось неспешно и плавно, с равномерными раскачиваниями, отчего производилось впечатление глубокой усталости. Возможно, оно действительно было измотано.
Два выстрела прозвучали одновременно. Пули достигли цели и попали точно в нужное место. Я отчетливо это увидел. Бык мгновенно, не сбавляя скорости, разогнался, сразу перейдя на третью передачу. Вокруг взметнулся мох. Бык бросился к черемуховым кустам, и я не стал стрелять ему вслед. Я заметил, что две пули полуоболочкой вошли на ладонь от левой лопатки. Чтобы произвести выстрел по удаляющемуся зверю, мне пришлось бы направить ствол в сторону товарища, а в стволе уже находился следующий патрон, ну и я бы ослепил Валеру своим фонарем.
Яркая вспышка, сменившаяся огненным треском, эхом прокатилась по кустам. Затем наступила тишина. Стало ясно: подбитый лось врезался в черемуху и там остановился.
Ощущение усталости навалилось внезапно. Дрожащими руками я отсоединил магазин от карабина, вынул патрон и направился к источнику света. Валера безуспешно пытался чиркнуть спичкой, чтобы прикурить.
— Он так внезапно нажал на газ! Я решил, что ты ошибся. Какой здоровяк! Ранее не встречал подобных. А эти рога! Восемь отростков… Как же его теперь из куста извлекать? Не, не извлечем, только по частям. Вот смотри: два твоих выстрела — по легким, пришлось бы долго убегать. А вот мои два — в лопатку. Это попадание вглубь, в сердце. Без шансов. Ты почему не отвечаешь?
— Я не знаю. Я чувствую усталость. Меня как будто что-то гнетет, — признался я.
— Пожалуйста, соберись. У нас много работы до утра. Если ему грустно, пусть останется дома.
Валера торопливо доставал из рюкзака веревку, топор и оселок.
— Слушай, — обратился я к нему, — я сейчас подгоню «уазик» поближе, а ты пока разберись здесь.
— Да, конечно. В конце поля стоит старая будка, от нее примерно триста метров. Я разведу костер – ты увидишь. И бумагу прикрой. Мы подняли немало шума. Если кто-нибудь придет, будет неловкая ситуация. И рюкзаки с мешками не забудь. Здесь трудно что-либо переносить.
Я шел по ночному осеннему лесу, наслаждаясь его ароматами. Я не зажигал фонарь, лунный свет освещал дорогу. На душе было легко от успешно выполненной работы, и одновременно немного грустно, поскольку все подошло к концу. Возможно, мне было жаль быка. Но его заменит другой, и коровы не останутся без присмотра.
Я направился на поле прямо к копне. Возле нее стоял тогуш и обнюхивал сено, комично вращая своими необычными ушами. Трава, покрытая инеем, сверкала в лунном свете, напоминая, будто ее усыпали алмазной пылью.
Прогуливаясь по полю, где только что закончили жатву, я размышлял о лосях и о том, почему взрослые особи в период гона ведут себя непредсказуемо, чтобы обеспечить появление потомства в следующем году. Жизнь продолжается.
