За всё время я даже не поехал в угодья, а лишь в один день достал из сейфа ружья, стер старую смазку, вычистил и без того идеальное оружие, смазал и снова убрал под замок. В субботу 12 апреля стартовал весенний сезон на Ивановщине, но мы, посмотрев прогноз погоды, решили перенести выезд на утро понедельника. Два моих компаньона Александр с Владимиром выехали на УАЗе в 6 утра по Горьковской трассе, а я, дав им фору в несколько часов, помчал по Ярославке. Несмотря на гандикап и неспешную езду, я всё равно оказался на месте раньше их. После звонка понял, что до 13:00 приехать им не успеют, поэтому не теряя времени мчу в Комсомольск за путевкой.
Получив разрешительные документы, отправился на разведку в угодья. В этом году с водой совсем сложно, выпавший снег немного спас положение, но в целом мест для охоты было не так много. Весеннее солнце припекало по-летнему, белое снежное покрывало, укутавшее поля, на глазах оседало и таяло. Проехав между руслами двух близко текущих речек, остановился у глубокой дренажной канавы, которая их соединяла. Дальше дороги нет, только пешком. Впереди находятся еще несколько рвов, проходящих через болотистые низины, которые запрудили бобры, вот их то и хотел проверить, а если воды будет достаточно, сделать несколько шалашей для охоты с подсадными утками.
Первая канава оказалась сухой, две другие подходили для охоты, старые шалаши сохранились и требовали лишь небольшого обновления, что упростило работу. Закончив с маскировкой, Владимир сообщил о приезде в деревню. К вечеру всё готово, можно возвращаться на базу. Встреча друзей после долгой разлуки всегда приятна и трогательна: рукопожатия, объятия, обмен впечатлениями и новостями. После обеда подготавливают уток к предстоящей охоте. Высаженная перед домом на луже стая своим кряканьем собрала вокруг нескольких селезней, которые, жвякая, кружили над нами, подзадоривая уток. Те в ответ, захлебываясь осадками, заставляли их кружиться в непрерывном вальсе, словно магнитом притягивая к себе внимание.
На крылечке я сижу, лицо подставляя ласковым солнечным лучам. Лес полон громкого птичьего щебета. В голубой высоте слышен гогот пролетающей стаи гусей. Большой красноголовый дятел азбукой Морзе барабанит старую сушину. Облезлая ворона с противным карканьем отгоняет от гнезда пролетающего мимо старого ворона, то и дело пикируя на него с высоты, а тот величаво летит по своим делам, еле заметно уворачиваясь при каждой атаке.
Уставшие летать селезни опустились на пруд, что в пятидесяти метрах от дома, и продолжают квакать, зовя уток к себе. 17:30 – пора собираться на вечернюю зорьку. Не спеша одеваюсь, экипируюсь и, загрузив в кузов корзину с парой уток, выезжаю к месту охоты. Знакомый ров преграждает мне путь. Глушу двигатель, достаю чехол с ружьем, раскладной стул, корзину и выдвигаюсь вдоль речки к крайнему шалашу. По дороге поднимаю на крыло одинокого селезня и пару крякв с первой заводи. Вот мой шалаш, спрятанный в зарослях прошлогоднего камыша, на краю мелководной заводи.
Расчехляю ружье, сразу заряжаю, чтобы в случае появления селезня подсадных уток он мгновенно на них полетел. Ставлю ружье в шалаш рядом со стулом и иду выставлять уток. Одну – в левый, другую – в правый край заводи. Оказавшись в воде, утки сразу отдали голос. Бегом спешу в своё укрытие. Закрываю вход и затаив дыхание, замираю у бойниц. Лучи заходящего солнца заиграли яркими бликами на темной торфяной воде. Ручей, бегущий через две бобровые плотины, весело журчал, создавая еле заметное движение на противоположной стороне заводи. Утки плескались, цедили через клюв донные отложения, не забывая при этом отдавать частые квачки.
Через десять минут начался дождь, и тут же на заводь между деревьями приводнился первый селезень. Взвожу шершавый курок своей однодулки и, взяв зеленоголового красавца на мушку, открываю сезон первым весенним трофеем. Меняю стрелянную папковую гильзу на новый патрон, с наслаждением вдыхаю запах сгоревшего пороха – благодать! Секунду помолчав, мои пестрые помощницы снова отдали голос. Шум крыльев, всплески купающихся и горланящих уток привлекли очередного селезня. Сквозь частые колена осадок я услышал со спины жвяканье и свист крыльев. В тот же момент серебристо-охристый крыжень спикировал вниз, но приводнился не к уткам, а на пятачок воды в камышах за небольшим бугорком. Расстояние было убойное, но птицу я не видел, только слышал, как и утки, которые сходили с ума от близкого его соседства.
Я опомнился, как Катька с Машкой обрушили на меня новую волну ощущений. В то же мгновение раздалось двойное жвяканье, и я увидел заходящих на вираж и посадку селезней. Сделав полукруг над шалашом, пара зеленых красавцев шумно приводнилась в правом углу заводи. Наперебой жвякая, селезни поплыли к зовущим их уткам. Услышав конкурентов, из камышей поднялся прилетевший ранее третий ухажор, прятавшийся за бугром, и тут же плюхнулся на воду с левой стороны заводи. Трудно сохранять спокойствие, когда напротив плавает три селезня, а выстрел ты можешь сделать всего один.
Тихо выдохнув, я беру на мушку одного из правой пары, терпеливо жду момента, когда селезни подойдут друг к другу, чтобы одним выстрелом добыть двух. Повреждённый собрат на воде вызывает у них беспокойство, поэтому они не сближаются с утками и начинают плыть поперек заводи встречными курсами. В какой-то момент они сплываются и мой палец давит на спусковой крючок. Грохот выстрела нарушает вечернюю утиную идиллию. Брызги воды вскипают вокруг сошедшихся на мгновение крякашей, хлопанье крыльев и тревожное пискнье уцелевшего селезня, пытающегося спасти свою жизнь, вплетаются в общую картину произошедшего. Дрожащие пальцы судорожно ищут патрон в патронташе, переламывают казенник, меняют стрелянную гильзу, а пара селезней на воде свидетельствуют о том, что всё сделано правильно. Я вылезаю из шалаша, чтобы достать битых крякашей.
Три селезня за 25 минут — совсем неплохо! Вспомнил друга Алексея, который почти за месяц так и не добыл селезня, охотясь у себя в Орехово-Зуевском районе Подмосковья. Подбираю дичь и возвращаюсь в шалаш. Время до сумерек еще достаточно, чтобы добыть разрешенную норму в 5 селезней. Погода сказочная: тепло и тихо. Утки отлично работают, а я, откинувшись на спинку стула, наслаждаюсь весенними звуками и окружающими красотами. Солнечный диск медленно спускается с небесной высоты вниз. Над шалашом заблеял бекас, с разных сторон забубнили тетерева, слетевшиеся на вечерний ток. Низко над болотиной потянули на поля небольшие стайки гусей. Через некоторое время раздались торопливые выстрелы, эхом разносящиеся во влажном весеннем воздухе.
Дождь разбудил меня из состояния покоя. Утки на фоне неба заметили селезня и всеми силами пытались посадить его на нашу заводь. Слышу приближающееся жвяканье и скоро вижу самого крякаша. Он сделал круг над утками, заходит на второй вираж и, выпустив оранжевые лапки, садится на воду и сразу направляется к утке. Беру его на мушку своей курковки, но на линии стрельбы Катька, поэтому жду подходящего момента. Словно прочитав мои мысли, утка отплывает в сторону, давая возможность выстрелить, не задев ее.
Грохот выстрела резонирует по болоту, дробовая рана взбудоражила селезня, который с зелёно-синей головой нырнул в воду. Закат окрасил горизонт багряным оттенком, постепенно яркие краски уступали место тусклости, окружающий ландшафт погружался в поднимающийся от земли туман. Над болотом нежно потрескивали чирки-трескунки. Стая свиязи пролетела вслед за ними, посвистывая. Мои сирены, увидев уток, начали стрелять осадками, словно из пулемета.
Вдруг откуда ни возьмись на заводи появилась тройка крякв. Утка с самцом разместились в правом углу, а одиночка между ними, прямо против хижины. Пятый самец стал моей добычей, поставил жирную точку в сегодняшней вечерней зорьке.
В конце концов все произошло. Достигнут результат, эмоций предостаточно, остальное нам не требуется.
