Иногда в процессе охоты удается наблюдать интересные, а то и очень необычные черты поведения зверей и птиц. Приведу несколько наиболее ярких примеров из своей охотничьей жизни
Палехское охотхозяйство Ивановской области, средина сентября. Притаился за несколькими молодыми сосенками, маню рябчиков, которые видимо с одного выводка, отзываются по сторонам.
Невдалеке стонет лось с большими лопатообразными рогами. Уже вижу, как по невысокой, редкой траве подбегает на зов манка один из петушков. И тут замечаю справа от себя, в десяти метрах, какое-то движение. Лисица, прижавшись к земле, устремив взор на рябчика, в азарте не замечая охотника, скрадывает петушка. Чуть шевельнулся — и мгновенно нет ни ее, ни рябчика.
Похожий случай произошел со мной в Уваровском охотхозяйстве Московской области. Золотая осень, конец сентября, тихо, тепло — Бабье лето. На вершине высокой ели поет (да, да, именно поет!) ворон. Не часто услышишь этого великолепного пересмешника, обычно все кар да кар, а тут и скрип колодезного вертела, и кукареканье петуха, и бой колокола, и стрекотание сороки, и тревожные крики сойки. Всего насчитал семь подражаний разным звукам.
Стою за стволом толстого дерева, притворившись его продолжением, не шевелюсь, наслаждаюсь необычными звуками, зову рябчика, который откликается на манок. Вдруг что-то почувствовал за спиной. Осторожно выворачиваю голову, чуть переступаю и вижу лисицу в пяти – семи метрах от себя. Она тоже захотела деликатесного мяса рябчика. Мгновение — и ее след простыл.
Брейтовское охотхозяйство Ярославской области. Середина ноября. Ночью был легкий морозец, покрывший тонким ледком все лужи; выпал первый снег, укутав белым покрывалом все вокруг. Знакомые места стали совершенно неузнаваемыми. На вечернюю зорю, надев белый маскхалат, выдвинулся на речку, к бобровой запруде с небольшим разливом воды. Подстелив коврики, сел на высокую кочку, которых вокруг было множество, достал утиный манок и стал звать крякв в надежде, что незамерзший водоем привлечет пролетную стаю жирных осенних уток.
Ружье, заряженное «четверкой», лежало на коленях, стволами налево. Краем глаза замечаю какое-то движение справа от себя, в пяти – семи метрах. Огненно-рыжий крупный лисовин крадется между кочек по молодому ледку, покрытому снегом, прямо ко мне. В голове тут же возникает предательская мысль, что он мой, никуда ему теперь не деться в этих лабиринтах, среди кочек. Осторожно поворачиваю корпус направо, одновременно поднимая к плечу «Шпрингер».
Лис тут же замечает движение и бросается наутек, да не между кочками, как я предполагал, а поверху, прямо по ним, сбивая снег, да так ловко, что я не успеваю надежно взять его на мушку. После дуплета с десяти – пятнадцати метров на снегу остается только несколько капелек крови, да клочок шерсти.
Еще случай. Суздальское ГЛОХ Владимирской области, середина февраля. Сижу уже полтора часа на вышке, среди свежей, обширной вырубки. Начинает смеркаться, а кабаны все не приходят, хотя по левому краю рассыпано зерно. Замерз, как собака, слабый ветерок, приличный мороз -15 °C …-17 °C. Наконец из ближайшего леса вывалил целый табун свиней, штук тридцать, больших и маленьких. До них метров девяносто, но у меня помимо ружья еще и карабин «Лось». Выбираю самого упитанного поросенка (разрешено стрелять только их), ловлю в оптический прицел убойное место и нажимаю на спуск. После грохота выстрела стадо как водой смыло. Добычи что-то не видно.
Неужели мимо? Мне бы посидеть еще пять минут, но азарт берет свое, надо проверить результат выстрела, да и темнеет уже. Надеваю рюкзак, на одно плечо ружье, на другое карабин, в руках коврики, которые подстилал под зад, и спускаюсь по лестнице. На последней ступеньке, зацепившись за что-то, падаю в снег. Отряхиваюсь, проверяю оружие и иду к месту стрела, а навстречу мне из-за сдвинутых бульдозером в кучу порубочных остатков бежит, не замечая меня, крупный волк, хотя прошло после выстрела всего-то пять-шесть минут. До него уже двадцать метров.
Роняю коврики, хватаюсь за ружье, а зверь, заметив, наконец, движение, кидается назад и скрывается за завалом. Волк явно хотел поживиться отстрелянным поросенком и прибежал на выстрел через четыре-пять минут. Обидно, досадно, но какой наглый зверь! К слову сказать, стреляного поросенка я обнаружил на краю вырубки.
Совершенно феноменальный случай смелости и наглости зверя произошел этой осенью буквально несколько дней назад в последний перед отъездом день охоты. Брейтовское охотхозяйство Ярославской области. Начало октября. Тихо в лесу, пасмурно с прояснениями, +12 °C. Светает. Сижу на складном стульчике, зову в манок рябчика, он активно откликается, перелетает и садится на дерево метрах в сорока, но в густой листве не виден. Маню снова, и петушок садится на рябину прямо надо мной, на пять-шесть метров. На фоне светлеющего неба он хорошо виден, крутит головой в поисках соперника, не замечая опасности. На такой случай у меня в правом стволе всегда половинный заряд дымного пороха и десять граммов «семерки» в металлической гильзе. Ловлю его на мушку.
Грохот выстрела, дым — и рябчик камнем падает на чистом месте в пяти метрах от меня, громко хлопая крыльями. По привычке сразу же перезаряжаю ружье и вдруг вижу, как к нему кто-то бежит. Мелькнула мысль, что по земле, не отзываясь, подбегает еще один петушок. Но тут вижу, что енотовидная собака хватает у меня на глазах мою законную добычу и кидается прочь. Пытаюсь поймать ее на мушку, но мешает крапива, упавшие деревья, а самое главное, еще не развеявшиеся сумерки в густом еловом лесу. Стреляю «семеркой» наугад, в надежде, что енот бросит мою добычу. Но не тут-то было! Минут двадцать, уже по-светлому, я искал свою добычу в том направлении, но тщетно. Даже если дробь не попала в зверя, все равно заряд просвистел где-то рядом, но это его не испугало.
Расстроенный, я пошел по зарастающей лесовозной дороге в надежде на рябчиков. Неожиданно из-за поворота, с пригорка, в низине, в тридцати метрах от себя заметил движение. Крупный медведь старательно выкапывал что-то на дороге, не замечая меня. Удалось вынуть из футляра фотоаппарат, который всегда на плече, и настроить экспозицию. Зверь что-то заподозрил, встал на задние лапы и внимательно посмотрел на меня, а я его сфотографировал, стараясь по возможности не шевелиться. Успокоившись, косолапый продолжил что-то выкапывать на дороге.
Видна была только часть туловища, но появилась возможность приблизиться еще на пять метров и сдвинуться чуть вправо, чтобы елочки меньше загораживали зверя. Удалось сделать около десяти снимков. Медведь снова встал на задние лапы и, наконец-то рассмотрев меня, медленно удалился в лес. Очень хотелось увидеть, что мишка с таким упорством выкапывал, но благоразумие над любопытством взяло верх. Вспомнился случай на весенней охоте в Коми, когда медведь, защищая свою добычу, (задранную им лосиху) неожиданно кинулся на меня. Тогда пришлось стрелять с двух метров ему по голове.
Вот так медведь спокойно бродил по лесу и занимался своими делами всего в четырехстах метрах по прямой от места, где я стрелял рябчика и обокравшего меня енота полчаса назад.
Среди зверей, да и птиц, встречаются далеко не пугливые индивиды, приспособившиеся к изменяющимся условиям существования вблизи человека и его интенсивной хозяйственной деятельности и даже извлекающие для себя пользу от этого сосуществования.
