Пашка, отмечая католическое и протестантское Рождество, наш новый год и византийское Рождество, старый Новый год, китайский, ламаисткий монгольский и тибетский в конце концов, после всех этих трудов встретил только одного черта, но крупного.
Испытанный путешествием знакомый, с отеками на лице, продемонстрировал величину этого единственного, но большого улова. Вот такой, — сказал, и махнул руками в разные стороны. Как настоящий рыболов…
В новогодние дни с Игорем Перминовым, рыболовом и поэтом, у нас было всего два свободных дня. Большая часть первого ушла на трудную дорогу по снегу и ловлю живцов. Мы ещё не знали прямой дороги к Вороньему острову и шли по пути наибольшего сопротивления, проваливаясь в снежные замети и переваливая через острова.
Прибыв на место, встретили за год пришедшую красоту снежного волжского обширия и, разумеется, – Рыбалку и Удачу. Затем начали бурить лунки и ловить мелких сорожек и окунишек для жерлиц. Уже в сумерках установили жерлицы и стали готовить праздничный ужин.
В землянке топили буржуйку, зажигали свечу, прибирали всё до чистоты, а на дощатых нарах для отдыха укладывали доску посередине. Это был наш стол, чтобы после тяжёлой работы возлежать рядом, как было принято в Риме…
Стол накрыли скатертью – свежей прессой, в которой работали с товарищем. Содержание газетки не отличалось особой глубиной, но чтобы прикрыть доску, испорченную торопливыми местными мышами, она годилась…
Стол не был обильно накрыт, но на нем находилось: самодельная тушенка в желе, сало-шпик, приготовленное собственноручно, красное от перца чили и острого чесночного аромата, «селедка под шубой» – малиново лоснившаяся в разовых тарелках (украли у жены, не считаясь с предрассудками, сказав: «рыбу на рыбалку»), оранжевые дольки апельсина, от которых ностальгически пахло праздником.
В ледяной глубине сорокоградусной плавал огонь свечи, а в маленькое оконце глядела черная ночь, где уже поднималась громадная неоново-бледная Луна. У нас даже была небольшая елочка, на которой вместо игрушек качались мелкие окуньки и фантики с фольгой от конфет.
Жар от печи и пламя свечи наполняли игрушек праздничным волшебством. Блики искр отражались на деревянных стенах землянки.
Как часто бывает, приняли по сотке и нас затянуло на простор морозный, залитый призрачным светом Луны темноглазой. Там же мысли пришли пока неясные, но азартно-нетерпеливые от желания чего-то сделать: проверить жерлицы, опустить блесну или мормышку в темную лунку, хотя какая может быть рыбалка зимней ночью?
Решили проверить жерлицы и двинулись навстречу ветру и лунным лучам, заливавшим всё вокруг без остатка. От него мистически-инфернального чудилось, что ожили даже мертвые сухие деревья, вмороженные в лед водохранилища. Ломаные тени от деревьев казались движущимися и тянувшимися к нам.
Идя, Игорь негромко и с мягкой хрипотцой читал свои стихи. Потом я уже несколько раз перечитывал их, но лишь тогда, в последнюю, наверное, нашу рыбалку с Игорем, они звучали так искренне и сильно, словно в тон-унисон волшебной ночи.
Флажки жерлиц стояли на своих местах, заправленные под ребра катушек и лишь слегка дрожали на ветру. Яркий свет полной луны освещал всё как уличные фонари. Рядом с лунками лежали скопления мерзлых ершей, которые достались нам во время ловли мелочи для живца.
Вместе с Игорем нас осенило – налим. Что же делать, избавляясь от тоски заскучавших по рыбалке лежебок-пропойцев? Еще несколько дней, и мы сошли бы с ума в духоте квартир, звоне рюмок и скучно-правильных нотаций жен.
Забрав ершей, разрезали их ломтиками. Помельче — целыми насадили на крючки свободных жерлиц, хранившихся в противогазной сумке. С живцами-сорочками на выставленных жерлицах погрузили на дно. Всё готово! Можно и на ночную рыбалку!.
Под лунным светом, под звездным небом мы пили водку, читали стихи, слушали музыку ночи и понимали в легком опьянении восторженности, что так – не грешно и не порочно, вопреки словам домоседов, жен и прагматиков-скопидомов…
Видимо, новогодняя ночь не случалась зря: флажок одной из жерлиц дрогнул на ветерке. Катушка закрутилась, замерла, вновь закрутилась и пошла медленно, не так, как обычно у щуки, но уже непрерывно…
Из лунки выполз желтый налим, извиваясь на снегу после не слишком нужной подсечки. Был он скользок и упруго-мускулист в стремлении вырваться. До полуночи поймали еще несколько налимов, а жерлицы замерли окончательно.
И мы направились к землянке. С восходом солнца флага на жерлицах зажигались от улова жадных щук.
