Как у рыбаков все происходит иначе, приятель Пашка, отпраздновав католическое и протестантское Рождество, наш Новый год и византийское Рождество, старый Новый год, китайский, ламаисткий монгольский, тибетский наконец, встретил после этих трудов только одного черта, но крупного.
Усталый и припухший друг даже продемонстрировал размер этого единственного, однако внушительного улова. Вот такого размера, – сказал и широко раскинул руки. Как настоящий рыбак…
Нам с Игорем Перминовым, рыболовом и поэтом, досталось всего два дня после Нового года, да и тот первый ушел большей частью на дорогу по снегу и ловлю живца. Тогда мы ещё не знали прямой дороги к Вороньему острову и шли по пути наибольшего сопротивления, проваливаясь в снежные заметы и перебирая через острова.
Прибыв на место, увидели стоявшую целый год, нетронутую красоту волжского льда. Принялись за дело: ловили мелких сорожек и окуней для жерлиц. Когда стемнело, поставили жерлицы и приготовили праздничный ужин.
В землянке растопили буржуйку, зажгли свечу, всё убрали. На дощатом нары поставили доску – наш стол, где после тяжёлого дня могли прилечь рядом, как это делали римляне…
На стол постелили скатерть из свежей прессы, где кстати с товарищем тогда работали. Информация в подчиненной правительству газете не отличалась особой глубиной, но для того чтобы прикрыть доску, испорченную торопливыми местными мышами, она вполне годилась.
На столе не было обилия блюд, но подавалось: самодельная тушенка в желе, сало-шпик собственного приготовления, красное от перца чили и чесночного жара, «селедка под шубой» в разовых тарелках малиново блестела (рыбу на рыбалку увезли у жены, плюнув на предрассудки), светились оранжевые дольки апельсина, от которых пьянящим ароматом напоминало праздник.
В ледяной глубине сорокоградусной плавал огонь свечи, а в маленькое оконце глядела чёрная ночь, где уже поднималась громадная неоново-бледная Луна. Была у нас даже небольшая елочка, но вместо игрушек на ней качались мелкие окуньки и фантики с фольгой от конфет.
Раскаленный огонь в печи и дрожащее пламя свечи сделали игрушки настоящими символами Нового года, отражая искры на деревянных стенах.
В соответствии с обычаем получили по сотке и нас понесло на морозный простор, залитый призрачным светом Луны. Мысли пока неясны, но азартно-нетерпеливые от желания чего-то делать: проверять жерлицы, опустить блесну или мормышку в темную лунку, хотя какая может быть рыбалка зимней ночью?
Решили проверить жерлицы и направились навстречу ветру и лунному свету, заливающему все безраздельно. От него мистически-инфернального чудилось, что ожили даже мертвые сухие деревья, вмороженные в лед водохранилища. Ломаные тени от деревьев казались движущимися и тянущимися к нам…
Игорь во время пути тихонько и с хрипотцой читал свои стихи. Позже я неоднократно перечитывал их, но только в ту нашу последнюю рыбалку с Игорем они звучали так искренне и мощно, будто поют вместе с волшебной ночью.
Флажки жерлиц находились на своих местах, заправленные под ребра катушек, и лишь слегка колебались на ветру. Яркий свет полной луны делал все отчетливо видимым, словно при свете уличных фонарей. Рядом с лунками лежала куча мерзлых ершей, которые стали нам надоедать во время ловли мелочи для живцов.
И мне с Игорем одновременно пришла одна и та же мысль – налим. Есть чем заняться, унимая тоску заскучавших по рыбалке вынужденных лежебок-пропойц. Еще несколько дней, и мы бы сошли с ума в духоте квартир, звона рюмок и скучно-правильных нотаций жен.
Собрали ершей и нарезали их ломтиками, а мелких – целиком посадили на крючки свободных жерлиц из противогазной сумки. Живых сорочек на выставленных жерлицах опустили на дно. Все готово, начинается ночная рыбалка!
В лунном свете, под звездным небом мы пили водку, читали стихи, слушали музыку ночи. В легкой опьяненности и восторге понимали: так – не грешно и не порочно, вопреки мнению домоседов, жен и прагматиков-скопидомов.
Видимо, новогодняя ночь свершилась не зря: флажок одной из жерлиц мягко вскинулся и затрепетал на ветру. Катушка жерлицы закрутилась, замерла, снова закрутилась и пошла медленно, не по-щучьи, но уже не останавливаясь…
Из лунки выполз экзотически желтый налим, извиваясь на снегу после подсечки, которая была, в общем-то, не нужна. Был он скользок и упруго-мускулист в желании вырваться. До полуночи мы поймали еще несколько налимов, и жерлицы замерли окончательно.
Мы направились в землянку. С приходом утра хватавшие их рыбки оживили флажки жерлиц.
