Охота на берлоге — традиционно русская, заветная мечта многих охотников, однако не каждому выпадает фарт участвовать в ней. Некоторым просто везет оказаться в нужном месте в нужный момент. К числу таких везунчиков принадлежал и мой друг
В один из ноябрьских дней, по первой пороше компания зверовщиков в сопровождении трехлетнего кобеля русско-европейской лайки оказалась в отдаленном лесном урочище в поисках свежих лосиных жировок и переходов. Характер здешних облесенных угодий не способствовал эффективной традиционной загонной охоте на копытных. Оставался вариант добычи лося с подхода из-под собак или на постоянных переходах, известных местным охотникам. Наконец зверь был обнаружен в одном из лесных кварталов, номера быстро расставлены на переходах, и двое загонщиков с лайкой направились по входному следу. Охота началась.
Лоси находились на делянке в загоне, участок был небольшой, и все ждали, когда Буран подаст голос, после чего оставалось подойти к зверю на выстрел или выставить его на номера. Время шло, но ничего не происходило: собака ушла в поиск. Тишина изредка нарушалась криками вездесущих соек да взлетом вспугнутого рябчика под аккомпанемент крук-крук ворона, кружащего над лесом. В одном месте внимание охотников привлекла зверовая тропа, местами обильно устланная пучками засохшего травостоя, явно перетаскиваемого каким-то животным к убежищу. Мелькнула мысль о близости барсучьего поселения. Следов зверя не было видно, видимо, траву четвероногий заготовитель перетаскивал еще по чернотропу.
Внезапно рядом, впереди, буквально метрах в двадцати, лайка подала голос. Характер облаивания не походил на работу по лосю или кабану: Буран работал как бы вполголоса, с перемолчками. Продравшись через густой подрост, охотники увидели собаку, стоящую перед завалом. Выворотни от упавших елей образовали подобие холма, укрытого лесным хламом и присыпанного снегом. Буран крутился перед еле заметным небольшим лазом возле выворотня и временами подавал голос, оглядываясь на охотников. Хозяин собаки подошел к к ней, опустился на колени и, поощряя Бурана, расширил вход, после чего лайка, протиснувшись в лаз, полностью скрылась. И тотчас донесся азартный, злобный лай…
Последующие события приняли неожиданный оборот и, по-видимому, заняли очень малый отрезок времени. Одновременно с лаем собаки из звериного убежища донесся утробный рев — явно не барсука. Вылетевший подобно пробке Буран пронесся мимо сидящего на корточках зверовщика, отчего тот, попятившись, споткнулся и сел на пятую точку. В это мгновение узкий лаз распахнулся, выпустив на свет божий внушительную медвежью башку. Потревоженный в берлоге необлежавшийся косолапый явно не располагал хорошим настроением.
Второй охотник, стоявший позади, не успел вмешаться в ход разыгравшейся лесной драмы. А между тем времени на выцеливание у сидящего перед челом берлоги охотника не было, и он успел разрядить свой бокфлинт в надвигающегося медведя в упор. После выстрела и явного попадания зверь на удивление быстро развернулся, мигом скрывшись в убежище. Буран с лаем кинулся следом. Послышалась возня, рычание собаки. Лесной занавес вновь приподнялся, и вслед за выскочившей из берлоги лайкой довольно проворно, несмотря на ранение, появился косолапый, тотчас замертво рухнувший после дуплета. Буран вцепился в загривок сраженного зверя. Осмотр трофея показал, что первая пуля прошла плечо, застряв рядом с позвоночником. Стрельба велась с расстояния менее двух метров, и ни о каком прицельном выстреле, естественно, речь не шла. Повезло, что частенько осекавшийся из-за заводского брака патронника Иж-27 на этот раз не подвел.
Берлога представляла собой небольшую «камеру», устланную сухой травой, укрытую со всех сторон ветровалом с выворотнями. Густые ветви рухнувшей ели были подобием крыши, присыпанной снегом. Места эти удаленные, редко посещаемые охотниками, и косолапый, видимо, чувствовал себя здесь вполне комфортно…
Стоявшие неподалеку на номерах стрелки, услышав работу собаки и выстрелы, немного расслабились, будучи уверены, что лось успешно добыт из-под Бурана. Этим обстоятельством воспользовалась пара сохатых, на махах успев проскочить через стрелковую линию на глазах охотников. Впрочем, это не омрачило настроения, ибо добытый трофей оказался более престижным, и медвежья лицензия, до этого утратившая шанс быть реализованной, была закрыта. Буран же дебютировал как медвежатник, получив в награду щедрую порцию деликатесов у костра.
***
Год спустя охотничья фортуна подарила моему другу еще одну встречу с символом русского леса. В один из воскресных вечеров в ходе охоты на засидке на неубранном овсяном поле был ранен крупный секач-одиночка. Добор ушедшего подранка выпал на долю Михаила, пребывавшего в эти дни в отпуске. Утром в понедельник охотник, прихватив Бурана, вышел в угодья к месту вечерней засидки. Белая тропа позволяла отследить подранка, направившегося к лесному массиву, разреженному квартальными просеками. Кровь на следу не была обильной, секач уходил, не сбавляя ход.
Хорошо зная местность, Михаил обошел участок леса, не обнаружив выходного следа на «контрольно-следовой» полосе в образе лесной дороги, разделяющей два лесных массива. Пустив лайку в поиск, охотник начал добор подранка. Впрочем, энтузиазм постепенно угасал, поскольку кровотечение у зверя прекратилось, и кабан без остановки продолжал уходить, отрываясь от преследователей. Налицо были признаки легкого касательного ранения.
Секач не сделал ни одной лежки, вскоре перешел на шаг и в одном месте, подняв лесную подстилку, по-видимому, нашел чем подкрепиться. Окончательно распрощавшись с перспективой добрать зверя, Михаил проводил взглядом появившийся на секунду меж деревьев силуэт находящегося в поиске Бурана и присел на поваленный ствол, намереваясь достать термос из рюкзака. Мысль, что добрать кабана вряд ли удастся, особо не расстраивала.
Ноябрьский день выдался с легким морозцем, прихватившим тонким ледком попадавшиеся на пути лужи. Местами как-то нелепо на фоне предзимнего леса стояли замерзшие грузди, попадались россыпи почерневших перестарков опят. Настроение было прекрасное; лесную тишину нарушал лишь стук большого пестрого дятла на сушине, писк перелетающих синиц-гаичек да заунывные крики желны.
Едва Михаил успел сделать несколько глотков бодрящего крепкого чая, как донесся голос собаки. Пес с перемолчками взлаивал в густом ельнике, посадки которого плотной стеной встали на пути. Буран работал метрах в тридцати, но рассмотреть что-либо было невозможно. Михаилу ничего не оставалось, как, согнувшись в три погибели, пытаться пробиться сквозь подрост к собаке, держа Иж-54 наготове. Стараясь издавать минимум шума, с трудом продираясь сквозь зеленую стену, охотник пробрался к работающей лайке на несколько метров и, опустившись на корточки, стал вглядываться в чащу, пытаясь определить, по какому зверю работает Буран. А тот продолжал отдавать голос, с перемолчками, оглядываясь на охотника. Внимание пса было приковано к поваленному стволу большой ели, за которой явно кто-то скрывался.
— Наверняка нашел кабана, — мелькнула мысль. — Эх, стоит за деревом в мертвой зоне!
Держа ружье наготове, Михаил опустился на колени, так как шансов прицельно стрелять стоя не было из-за сплошной стены ельника. Мучительно медленно тянулось время, но ситуация не менялась. Ничего не оставалось, как на коленях проползти несколько метров вперед. Опустив голову, Михаил так и сделал, а когда поднял глаза, тотчас увидел появившуюся в прогале темную тушу зверя. Буран обежал его с тыла, и предполагаемый секач, приподнявшись с лежки, развернулся в сторону работающей собаки. Улучив момент, охотник выстрелил, целясь в лопатку. Грохот выстрела — и непролазная стена ельника пришла в движение, словно живая, и из-за поваленного ствола перед охотником предстала громадная лобастая медвежья башка с оскаленными клыками. Взгляды зверя и охотника встретились.
Михаил не стал искушать судьбу и послал вторую пулю Майера меж глаз медведя. Все произошло в считанные секунды. После выстрела косолапый уронил голову на ствол и застыл неподвижно. Выстрел был на столь короткой дистанции, что дымящийся войлочный пыж застрял у зверя в переносице. Буран подскочил к поверженному медведю и вцепился ему в гачи. Зверь оказался довольно крупным самцом красивого темно-бурого окраса с сединой. Косолапый устроился в верховой берлоге, скрытой в густом еловом подросте.
Позднее, проанализировав ситуацию, мой друг осознал весь риск, которому подверг себя: в случае промаха или попадания не по месту из второго ствола перезарядить ружье зажатому в непролазной посадке стрелку просто не оставалось бы времени и возможности, серьезно раненый зверь находился от охотника в паре метров и был готов свести счеты.
Подтвердив звание зверовой лайки-медвежатницы, Буран был впоследствии выставлен на полевые состязания по подсадному медведю, но с треском провалил экзамен, полностью игнорируя сидящего на цепи зверя, окруженного людьми и собаками.
Обычно медведи не ложатся в одну и ту же берлогу каждую зиму, а делают новую. Чем старше медведь, тем меньше в берлоге щелей и больше подстилки.
***
Как-то в конце января — начале февраля в кабинете главного охотоведа Госохотинспекции раздался телефонный звонок из ближайшего района. Женщина-почтальон сообщила, что только что на проселочной дороге, буквально в километре от ближайшей деревни, повстречала медведя. По ее словам, зверь был небольшой, ростом с крупную собаку. Она, несомненно, встретила юного лончака-двухлетку. «Медведище» вышел из прилегающего к проселку лесного массива и, не проявляя никаких признаков агрессии, остановился и сел в нескольких метрах от женщины. По ее словам, вид звереныша вызывал сочувствие.
Почтальон достала из сумки батон и бросила мишке, и он, не теряя времени, быстро, с превеликим аппетитом его умял. Такая же участь постигла буханку черного хлеба. Брошенную на десерт банку рыбных консервов зверь обнюхал и проигнорировал. На этом угощение закончилось. Страха, по словам женщины, она не испытала. Ей было просто жаль отощавшего, потерянного бедолагу. От медведя не исходило никакой опасности. Покончив с угощением, лончак покатал по снегу банку консервов, затем не спеша пересек дорогу и удалился в лес.
Вероятно, зверя намедни подняли из берлоги лесозаготовители, работающие неподалеку, и невезучий мишка уже не один день шатался по окрестностям. Это была, вероятно, первая встреча, поскольку ранее никаких сообщений о присутствии медведя в этих местах не поступало. Зверю удавалось оставаться незамеченным, пока голод не вынудил беднягу выйти к человеку.
Описанный эпизод происходил в 20 километрах от областного центра, и на место оперативно выехала группа Госохотнадзора, обнаружившая свежий след и неподалеку лежку лончака. Следы действительно принадлежали молодому некрупному зверю. Обильный снегопад во второй половине дня сделал дальнейшие поиски медведя бесполезными. Зверь направился в отдаленное труднодоступное урочище под названием «Глухово», где, по всей вероятности, благополучно залег. Во всяком случае, хотелось бы в это верить, поскольку больше информации о встречах с косолапым в эту зиму не было.
***
Как-то раз в предновогодний день работающие на делянке леспромхоза подняли из берлоги медведя. Зверь залег в убежище под громадным выворотнем столетней ели и, потревоженный, ушел на махах в соседний лесной остров. На следующий день егерь, в обходе которого это произошло, протропил вставшего медведя, определив, что зверь остался в том участке угодий, из которого не было выходного следа. Дальнейшее тропление привело к верховой берлоге в частом низкорослом ельнике. По словам егеря, он рассмотрел спину устроившегося на залежку медведя и осторожно ушел, не потревожив топтыгина.
У местного охотколлектива появилась возможность реализовать оставшуюся с осени лицензию на медведя. Из города выехали еще по-темному, на опушке оставили УАЗ и, получив инструктаж от егеря, встали на лыжи. До берлоги пришлось проделать трехкилометровый маршрут, и когда, наконец, вышли к месту, декабрьское солнце осветило верхушки заснеженных деревьев. С рассветом заметно подморозило. Охотники осторожно шли по набитой егерем лыжне, встречая по пути нескольких сохатых, вышедших на утреннюю жировку. В одном месте небольшая полянка буквально взорвалась треском крыльев, выпустив на свет ночевавших под снегом тетеревов.
Через полкилометра егерь, дав шепотом указания зверовщикам не шуметь, остановился, чтобы определить местонахождение зверя, после чего изрек:
—Здесь берлога. Метров сто до нее.
Приготовившись, охотники с максимальной осторожностью подошли к берлоге и замерли, услышав доносящиеся оттуда звуки, напоминающие писк резиновой детской игрушки. Несомненно, в ельнике лежала самка с новорожденными медвежатами. Все стало ясно. Лесозаготовители потревожили медведицу на сносях, та, готовясь стать матерью, не смогла уйти на более безопасное расстояние. Подготовить убежище посерьезнее ей просто не хватило времени, и она родила, наскоро устроившись в верховой берлоге, так сказать, на ходу.
Охотникам ничего не оставалось, как осторожно уйти, не потревожив медведицу и пожелав ей успешно перезимовать с потомством.
