История, которую я вам поведаю, является правдой. Все люди, принимавшие участие в событиях, сейчас живы и чувствуют себя хорошо. Я не люблю выдумывать истории. Все сказанное мной — мои собственные переживания во время путешествий.
Произошло всё в девяностые годы. Год не запомнил, даты вообще не люблю — напоминают о быстротечности жизни. Только времена года сохранились в памяти, все приключения молодости кажутся совсем близкими. Знал точно, что осенняя охота в тот год начиналась в пятницу с вечерней зари.
Может быть, руководство охоты планирует провести эксперимент.
В волшебные угодья Кривандинского охотхозяйства я попал еще юнцом вместе со старшими друзьями-охотниками, не имея ни билета, ни оружия. Друг брал для меня одностволку 16-го калибра, и мое счастье было безграничным. Станции Туголесье и Воймега очаровывали своими названиями.
Торфяные карьеры и озера поражали своей красотой. В те времена эти места были удалены от цивилизации. Местные и приезжие охотники хорошо знали друг друга, с нетерпением ожидая встреч. Все содержимое рюкзаков выкладывалось на общий стол, кроме части водки, которую прятали на случай исчерпания запасов, чтобы при восторженных криках товарищей достать и поставить на стол бутылочку.
В местности водились много уток и лысухи. Во время миграции сотни стай хохлатой чернети, морской чернети, красноголовика, свиязи и шилохвости заселяли озера Московской Мещеры. Моховые болота устилались крупной клюквой. В лабиринтах торфяных карьеров рос огромный ассортимент грибов. Всего было полно щуки, карася, окуня и язя.
С первого взгляда я полюбил эти волшебные места. Прошёл по всем уголкам: карьеры, озёра. Знал, где встать для лучшего результата при стрельбе из ружья и уложить добычу на сухую землю, куда сплавать на лодке, где поднять тетеревов, найти рябчика.
Обладателем билета став, вскоре приобрел первое ружье, все осенние выходные проводил в этих угодьях с единомышленниками. Часто ездил один со своей собакой, получая удовольствие от одиночества и тишины. Вдыхал любимые осенние запахи леса, болота и торфа. Наслаждался видами золотых берез на фоне черной неподвижной воды и сине-синего неба.
В тот год мы с Слава и Михаил с женой Светой собрались на открытие. Она часто ездила с нами, готовила еду, даже добывала уток. Не всегда мужская компания приветствовала её присутствие. В то время машина была только у меня – довольно крепкая «четверка». Компания собиралась выезжать до обеда, но когда спешишь, обычно возникают срочные дела. Мне удалось приехать за братьями только к двум часам. Пришлось выслушать много «добрых» слов. Надо спешить, есть надежда успеть на открытие.
В Москве тогда не было пробок. «Четверка» двигалась быстро, строго придерживаясь скорости в населенных пунктах. Наконец, преодолев последний участок дороги и повернув на Черусти, около шести часов пополудни солнце стояло высоко, день был ясным, надежда попасть на зорю оставалась.
Проехали Воймегу, несколько раз пересекли переезды, проехали через поселок Черусти, оказались на лесной дороге, ведущей к деревне Красная гора. В то время это была жилая живописная деревня, раскинувшаяся на поляне посреди векового леса. Попросив разрешения, оставили машину рядом с крайним домом. Быстро переоделись, схватили рюкзаки и двинулись через лес по тракторной дороге к карьерам. Идти до места примерно шесть километров. С Мишкой расчехлили ружья в надежде поднять рябчика. Хвойный лес перешел в смешанный, стала попадаться ольха. Скоро путь через лес должен закончиться. Солнце зашло. Сумрак постепенно охватывал лес, выдавливал свет догорающей зори к верхушкам деревьев. Послышались первые выстрелы. Но лес все не кончался.
— Всё из-за тебя, Виталик! Пропустим утку, — раздражался Мишка.
— Спокойствие храни! Наша останется, ещё три зари предстоит пройти.
Выстрелы постепенно прекратились. Тьма становилась всё гуще. Наконец мы оказались на краю леса. Дорога слегка уходила вниз в низину. Главная дорога вела влево, к базе торфоразработчиков и конечной станции узкоколейки из поселка Туголесский Бор. Примерно посередине этой дороги была развилка — направо-прямо до нашего места. Мы стояли на возвышенности, рассматривая открывшуюся перед нами картину. Вся низина была покрыта туманом, смешанным с дымом.
Жарким дымом горелого торфа наполнилась местность. Небо лишь слегка приобрело розовый оттенок рассвета, и сбоку просматривались кроны деревьев, произрастающих на выработанных месторождениях.
— Пожалуй, здесь и останемся на ночь. Скоро темнеть станет. Где же нам искать место? — спросил Слава.
Ночная тьма наступала с востока, поглощая последние проявления зари. Лучше было остаться здесь, развести костёр, приготовить ужин и спокойно дождаться утра, а с рассветом отправиться в карьеры. Вдруг из карьеров прогремел выстрел, звук был глухим в тумане, показалось — совсем близко. Тогда решили идти туда, чтобы уже на месте расслабиться и не потерять зорьку.
Фонарик был только у меня, старый, квадратный, ещё дедовский, со двумя меняющимися стеклами – зелёным и красным. Я достал, проверил. Работает. Спустились в туман. По ровной дороге идти было легко, и в сумраке мы без труда различали обочину. Уже должна была быть развилка, но ее все не было. Как-то незаметно тьма полностью поглотила нас. Я включил фонарик. Густой туман растворял свет фонаря, лица братьев освещались только с метра, а чтобы разглядеть дорогу, приходилось нагибаться. Но вскоре дорога пропала, как будто её и не было. Вместо ровной, накатанной дороги, идущей по давным-давно отработанному торфяному полю, поросшему редкими кустиками осоки, мы стояли по щиколотку в пепле.
Дойдя или не дойдя до разветвления дороги, нам необходимо было идти вправо. Через шестьсот метров предстояло столкнуться с дренажной канавой, за которой шли карьеры. Вправо свернули мы, хотя ориентиров у нас не было. Просто решили, что лес остался позади. Прошли двадцать минут, но ничего не изменилось: все еще шёл по пеплу. Тьма стала непроглядной, дышать труднее, а канавы всё не было видно. Обессиленные, скинули рюкзаки и сели отдыхать прямо в пепел.
— Здесь нужно действовать, не стоит здесь оставаться, — говорил Слава.
Я вскочил, взял ружье, произвел два выстрела, моментально перезарядил его и произвел ещё два выстрела подряд.
— Эй, ребята! Отзывайтесь! Куда идти? — кричал я громко, перебивая крики выстрелами.
После десяти выстрелов померкло оружие и повисла гробовая тишина.
— Сегодня праздник, парни не спят, должны веселиться до утра.
Без звуков, даже шагов, мы с Светой стояли, а братья сидели в золе уставшими и встревоженными неизвестностью. Холод внезапно проник под одежду, заставляя дрожать разогретое ходьбой тело. Туман, холод, пепел. Что делать? Куда идти?
В сознание проникло неприятное чувство паники, но тут послышались голоса двух женщин, переговаривающихся и смеющихся. Смех был отчетливо слышен, о чем — непонятно. Все приободрились, близость людей успокаивала. Значит, почти на месте.
— Кто-то еще на охоту баб взял, — съерничал я.
— А может быть, это не женщины, а жены,— сделав акцент на «жены», произнесла Светлана.
Настроение поднялось.
— Эй, девчонки! — крикнул я. — Как к вам пройти?
Девочки, будто меня не слышали, разговаривали и смеялись дальше.
— Скорее всего, мужчины уже собрались, а женщины всё ещё прогуливаются, — насмехалась Светлана.
Хорошо, подождите здесь, с девушками разберусь, узнаю все подробности. Вернусь и расскажу.
Я шел в кромешной тьме, в густом холодном тумане, еле-еле освещая фонарем пепел под ногами. Разговор и смех удалялись все дальше, или женщины стали говорить тише. Я прошел метров сто на звук голосов, но ничего не изменилось. Прошел еще, смех не приблизился. Я остановился, не понимая происходящего. Смех прекратился, разговор перешел на шепот. Казалось, несколько метров отделяют меня от женщин. Кругом была сплошная темнота, и никаких признаков лагеря для охотников. Промелькнула мысль, что женщины пошли за грибами и заблудились, сейчас сидят без костра, услышали мой голос, испугались и затихли.
— Девушки, не бойтесь! Мы охотники, с нами женщина. Заблудились. Где карьеры?
Тишина ответила зловеще. Вдруг раздался страшный вой и визг. Метров в десяти от меня взметнулся вверх огромный сноп пламени, словно ракета вылетела из-под земли и осветила округу на секунду. Впереди различил обгоревшие ветки деревьев и дымящуюся землю. Пламя взметнулось и исчезло, только искры кружились и опускались на землю. А там, откуда вылетело пламя, образовалась большая воронка с ярко-красными тлеющими углями.
— Ну уж никак не выйдет! Нужно убегать! — произнес я вслух и, с трудом различия следы, поспешил назад и едва не столкнулся с братом, который стоял неподвижно с ружьем наготове.
Тонкий свет фонаря выявил на лице застывшую маску страха. Рядом на коленях сидели Слава и Светлана. Лица, руки, одежда были испачканы золой. Славка без остановки повторял: «Мы все умрем, мы все умрем».
— Немедленно собираем вещи и уходим отсюда! — крикнул я.
— Некуда. Видимость плохая, трудно дышать, — отозвался Мишка.
— Успевай за мной, прежде чем погаснет фонарь. По оставленным отпечаткам мы сможем найти выход.
Продолжение следует…
