Фото Дмитрия ВАСИЛЬЕВА
Гуляя на охоте, перешли поле и спустились в овраг. Решили отдохнуть и поесть. Рыдай побежал вокруг нас и выбежал на поле. Развели костер. Вдруг на другом конце поля выжлец гонял кого-то. Можно пообедать: зверь все равно пойдет через овраг к лесу, больше некуда ему пройти, мимо не пробежит.
Не знаю, сколько по времени мы слушали гон.
Включили подогрев банок с рисом и тушёнкой, что произошло в лесу, неизвестно, но допустили ошибку.
Большой лис пересек обработанное поле.
Это было его ошибкой.
Поднявшись наверх, увидели вдали огонь лисьей шкуры на чёрной пахоте и рычащего Рыдящего сзади, заметившего на открытой местности противника.
Лисовин с собакой то прятались в стогах соломы, то выскакивали, бросаясь в лес, разгоняясь по кругу, пока гон не утих. Мы все это время бежали с ружьями, направляясь к единственной дороге, проложенной сквозь кустарник и ведущей в село. Лисовин должен был выйти на неё.
Вот и путь. Не успели? Прервались отдохнуть, Рыдай не смог упустить след! Там тоже никого нет. Что произошло?
Вдруг из папоротника вылез Рыдя с крупным лисовином в зубах. Выжлец хоть и небольшой, но добычу держит поперек. Лапы и хвост волочатся по траве, но он очень старался: поднимал морду и гордым видом шествовал мимо нас. Я обнял покусанную морду, видно, лис не сдался без боя. Как же я любил эту собаку!
Вернулись к костру докончить кашу. Рюкзаки лежат, костер разбросан, банок нет. Мельков на сто метров нашли банки. Греть положили, но дырочки проделать не успели. Взорвался наш обед.
После службы я был водителем. Перевозил руководителя предприятия, ненароком привил ему интерес к охоте. Он называл друга Другом, и без него не желал ездить в лес.
По первому снегу выехали на зайцев. Один друг добыл первого зайца, а второй помешал нам охотиться, приведя нас в овраги с речушками и холмами. Заяц долго старался оторваться от собаки, а мы так же упорно стремились его перехватить.
Наконец поймали зайца. Сели у родного УАЗа пить чай. Рыдай отлежался и бесследно исчез в лесу. Поднял третьего. Загнал его далеко через поляну. Заяц сразу по прямой направился в сенокосные угодья и стал кружить по высохшему руслу реки.
Это был самый долгий гон. Осенью день короткий, смеркалось, и, бросив попытки поймать зайца, стали ловить собаку, нужно было домой. Но Рыдай уцепился как клещ, решив, что этот заяц мечта всей его охотничьей жизни.
Не знаю, что решил заяц по этому поводу, но все измучились. Тяжело ловили пса в кустах, обдираясь о коряги и царапая лицо и руки. Гон был слышен с поляны, и мы мчались наперерез машиной.
Наступила темнота. Мы стоим, слушаем у машины. Стрелять уже опасно, даже если кто-то выйдет к нам. Нельзя бросить друга. Район совсем чужой… Сколько еще простояли, не знаю, но по голосу понимаю, что гонит какой-то механический пес, гон кружится в одном и том же месте по маленькому кружку. Заяц уходил в кусты, потом через небольшую поляну в колок, из колка опять в кусты.
Заводим машину, едем к гону. В свете фар видим, как из кустов в колок через поляну шагает заяц. За ним идёт Рыдай, словно заводной механизм, и будто робот издаёт — «ав-ав-ав».
Вытащив его из машины, крепко схватив за холку, вырвал от земли, но пес и дальше издавал механическое «а-а-а» и брыкался лапами. Александр Федорович (так зовут директора, с которым охотились) заметил, что никогда не видел такой самоотдачи. Еще больше уважения к другу он испытал.
В одной старой книге я прочитал статью о гончих, где говорилось: острое чутье у собаки проявляется тогда, когда через час после того, как заяц пробежал по обрабатываемому полю, она сможет взять его след и подняться на зверя.
Мечталось проверить это давно, и вот выпало случайство. За селом начинался лес с полями, ехал к родителям и у подъезда заметил зайца. Тот, испугавшись трактора, перепрыгнул через поле и скрылся в лесу.
Доехать до дома, переодеться, поесть мамин борщ (иначе буду врагом номер один, ведь «готовит, готовит, а никто не съедает, и только продукты переводит»), взять Рыдая и вернуться к полю заняло два часа.
Влетев в чащу, откуда выскочил заяц, охотник немного повернулся, прохрипел, «пропылесосил» носом кусты, обошел круг и двинулся по полю точно там, где бежал косой. Через десять минут он добыл зайца!
Друг приобрел пегую выжловку по имени Плакса с документами и дипломами. Собака была крупнее Рыдая почти вдвое. Несмотря на попытки охотиться вместе с другими гончими, ничего хорошего не получалось: ни одна из них не успевала за Рыдаем.
Сорвался какой-то хаос: гонит мой выжлец, а потом по его следам другая гончая. Только Плакса, несмотря на габариты, успевала за ним. Но вот с подъемом у нее были проблемы. Несколько раз шутливо спорили с Владимиром, владельцем Плаксы. Держим своего на поводке, заходим в лес.
— Пускай Плаксу, пусть ищет.
Через тридцать минут пройдём. Участок мал.
— Ничего здесь нет, — говорит Владимир. — Попроси проверять своим «сканером».
Возьмём Плаксу, отпустим Рыдая, а через полтора десятка минут загонишь зайца!
Осенью по тропинке Рыдай преследовал лису по оврагам с норами. Стремился перехватить её у нор. Вдруг раздался громкий выстрел. Кто-то, видно, добыл лису из-под засады. Гонка прекратилась.
Выбегаю на возвышенность, начинаю звать Рыдяя, бегу, пытаясь найти следы. Вижу след и пятна крови, под кустом лежит пес весь в крови и слабо шевелит хвостом. Хватаю его на руки, кровь алой струйкой стекает по левой лопатке и шее. Несу к машине, падаю на мокрый снег, глажу, смотрю в глаза. За что? Что это за люди, которые стреляют по гончим на охоте?
Пес выжил, но на память под шкурой оставались картечины на лопатке и у основания шеи. Возможно, это и определило его дальнейшую судьбу.
К концу сезона Рыдай ослеп, не известно, полностью ли или нет. В лесу, пытаясь найти следы, постоянно с разгону врезался в деревья, влетал в кусты и падал в канавы. Гонять не перестал, стоило поднять зверя – уже его не бросал, как раньше.
Прошло ещё лето, и глухой стал выжлец… Слёзы текли у меня по щекам, когда смотрел на родную поседевшую морду, которая не могла представить себя без охоты. Работал честно он без зрения и слуха, много тому свидетелей моих знакомых.
Гон потерял скорость, правда не сильно, просто на подъём уходило больше времени. Без охоты жить было невозможно. По каким-то своим внутренним ощущениям и тайному календарю собака точно знал, когда начинается сезон: начинал метаться, подвывать и тянуть в сторону леса. Будка стояла так, что лес был виден метрах в ста от дома.
Рыдай лежал головой в сторону леса и тихо скулил. Добродушный пес дома, у него в будке могла ночевать курица с цыплятами, и он запросто делился своей порцией еды. В лесу стало сложно, позвать его не мог, накликать на след тоже, до момента подъема зверя как бы каждый сам по себе.
В лесу он действовал так: сначала пятнадцать минут простоял неподвижно, а затем начал обходить мои следы кругами, пока полностью не замаскировал их. По моим следам бежал ко мне, тыкался в ноги влажным носом, смотрел пустым взглядом и радостно вилял хвостом. Чутье у него было дано свыше.
Я пишу сейчас, и у меня сами собой льются слёзы… Вроде бы, вел меня по лесу, я всё время следовал за ним, чтобы не потерять из виду.
Прошёл ещё год. К следующему сезону перед открытием отец позвонил: «Рядом скулит и подвывает, в лес тянет, может, отпустить побегать?» «Не нужно, я приеду утром, пойдём с ним в лес».
Выйдя утром из машины, не заходя в дом, пошел к Рыдаю. Рыдай лежал, положив голову на вытянутые лапы в направлении леса и словно вглядываясь в темную даль тайги, на спине мирно дремали подросшие цыплята. Так не стало самого преданного охоте пса, самого верного друга…
