фото: Семина Михаила
Много раз писал о первой и любимой собаке, однако сейчас должен сделать этот рассказ окончательным.
В воскресение апреля мы отмечали Пасху.
Встретив дома гостей из Запорожья, удивились.
Мой дядя приехал с необычным кофейно-пегим созданиям, ещё неуверенным на своих ножках, но тут же обозначившим свою территорию.
С этого дня у нас появился щенок курцхаара.
Хорошо подумав – хотя и недолго! – решили назвать её Джой.
Этот эпизод кажется сейчас весьма далеким, однако все проделки и веселье щенка живо сохранились в памяти.
По мере взросления Джоя возникали и удачи, и неудачи в процессе обучения и воспитания моей первой легавой собаки. Первые победы, первые выставки, испытания, награды, проигрыши, снятия с соревнований за угонок, травмы…
Были порванные вещи, охотничьи дневники и газеты, пущенные в четырехмесячном возрасте восемнадцать обработанных живых перепелов, а потом и последний заяц сезона, которого я опрометчиво оставил стекать на дереве.
В жизни многого довелось пережить — хотел бы сказать, но теперь осознаю, что прожил её не так уж и долго.
Джой удостоился I племенного класса «оч.хорош», 2Д2, 2Д3. Однако одна из вязок дала потомство: вместо отца в поле ходит трехлетний Курай. Друзья, побывав на охоте с курцхааром, после этого завели именно эту породу. Его хорошо знали, многие охотились с ним.
Рассказывают, что служебные собаки изнашиваются быстро, и это я подтвердил. Работы ему хватало – большая часть наших охот проходила по маршрутам от пятнадцати до двадцати пяти километров.
В первые годы жизни Джою удавалось охотиться на перепелов, затем такая охота стала редкой случайностью. По зайцу Джой охотился мало (чтобы не отвлекаться во время охоты на пернатых), а вот лис гонял и давил с удовольствием, хоть ему часто доставалось. За одиннадцать лет, за одиннадцать сезонов произошло много интересных случаев, о Джое можно писать бесконечно…
Ездить в машине любил — для него я переднее сиденье отодвигаю. Джой прыгал в машину, и, можно быть уверенным, без меня уже никто в нее не проникнет. Себе не позволял лазить по сиденьям, не лез он и на диваны и кресла. В квартире были его места: на кухне – под столом, в спальне – на коврике. Стоит уйти в зал, и туда он.
Возил покупки с рынка, газеты: положишь им в рот, и Джой с гордостью мчится домой. Подбирал потерянные вещи, сторожил в деревне участок, будил на охоту.
В прошлом году к нам обратились из Днепропетровской области с предложением о совместной охоте. Нельзя утверждать, что там охота лучше, но хотелось посмотреть новые места и пообщаться с друзьями. С собой взял пенсионера – так я последние разы называл Джоя.
Два дня мы хорошо гуляли, получили много впечатлений и снимков. Ловили преимущественно перепелов, так как уток не нашлось. Но какое это было прекрасное зрелище: цепочкой идут пять охотников, а впереди – пять легавых! Просто чудесно!
Последние дни я занимался фотографией, и одна неприятная мысль часто посещала меня… В скором времени она подтвердилась. Два дня напряжённой работы; я беспокоился о нём, но он стойко переносил всё.
Второй день охоты мы провели только утром. Джой часто отдыхал, во время одного из перекуров я позвал своего легаша. Легас повернул уставшую, разбитую сухой травой морду, и фотоаппарат щелкнув, оставил нам последнее его фото.
По домам вернулись. Все шло хорошо. Но в пятницу Джой отказывался есть, как и на следующий день. Я особо не беспокоился – подобное уже случалось – но псу становилось всё хуже.
Найти квалифицированного ветеринара оказалось сложностью. Пришлось обратиться к первому специалисту, который высказал готовность приехать. Без установления диагноза врач начал лечебные мероприятия.
В течение всего понедельника я поддерживал ослабевшую собаку под капельницей, вводил уколы. Выносил её на улицу, но она уже плохо держалась на лапах. К вечеру стало понятно, что Джойке осталось жить недолго…
Я был в одиночестве дома и сидел рядом с верным другом, зная, что помочь ему не могу. Я гладил его так же, как 11 лет назад, когда он засыпал месячным щенком, а я рассказывал о будущих охотах на куропаток и фазана. А теперь я лишь вспоминал прошлые охоты…
В полночь Джой с трудом дышала, а в двенадцать минут первого сердца не стало.
Захоронили его в лесополосе, у того поля, где он сделал первую стойку по перепелам, будучи четырехмесячным щенком. Тогда я радовался от счастья, потому что раньше не видел стойки легавой. Теперь все плакали, провожая друга на вечный отдых в родных местах.
Фазаны кричат, лисицы бегают, журавли курлычут, а летом обязательно будет петь перепел. Одиннадцать раз двадцатка разорвала тишину сентябрьского утра, и одиннадцать черных гильз упали в яму к Джою.
