Я вырос в Западном Техасе, где лающий на луну койот — обычное явление. А здесь — волки, много их. И не лают они, а издают какофонию баритональных и басовых звуков, возвещая о гибели несчастного лося или оленя. Как и теплая, не по сезону погода, волки были нежелательным дополнением к нашей охоте.
Две причины мешали нам добыть оленя, но горы всё равно радовали нас своим величием. Два столетия назад эти же горы стали преградой для экспедиции Мериуэзера Льюиса и Уильяма Кларка, которую тем не менее удалось преодолеть.
Путешествие из Айдахо до взлетно-посадочной полосы федеральной земли «Фрэнк Черч — Река без возврата» оказалось простым для нас. Созданная в 1980 году по решению Конгресса территория занимает площадь 9580 км2. Необычное название отражает ранние исследования этой области.
Быстрое течение реки Салмон с многочисленными порогами не позволяло гребным лодкам предков передвигаться против течения, возвращение назад было невозможно. Добавление имени Фрэнка Черча, многолетнего сенатора от Айдахо, внесшего большой вклад в защиту природы, включая разработку Закона о дикой природе (1964) и Закона о диких и живописных реках (1968), состоялось позднее, в 1984 году.
Путешествуя в глушь, я был уверен в успехе охоты. Однажды здесь уже добыл трофейного черного медведя – цель всей жизни. Вторая поездка повторит условия первой: квалифицированные гиды, хороший лагерь и удаленная охотничья зона, где только лошади, мулы, ноги и спины помогут выследить, добыть и доставить дичь до лагеря. У всех лицензии на оленей и медведей, но Рон, мой брат Рэнди и я приехали ради охоты на вапити во время гона.
В Айдахо охота с нарезным оружием проходит одновременно с периодом гона оленей (середина сентября — начало октября). Но в 2003 году осенью олени не всегда ревели, так как температура была настолько высокой, что можно было поджарить курицу на солнце.
Как относительный новичок в охоте на оленей вапити и никогда не занимавшийся этим во время гона, я был в блаженном неведении относительно небольших шансов успеха нашей группы. Вместо этого я наслаждался дикой красотой вокруг во время пятичасовой поездки от взлетно-посадочной полосы до нашего базового лагеря на лодке.
Преодолев последний крутой подъем на высоте 1978 метров над уровнем моря, мы увидели лагерь, пасущихся лошадей и мулов, теплый золотистый свет фонаря кухонной палатки, дым из походной печи. Этот волшебный вид, звон колокольчиков на шеях лошадей, запах дыма и готовящейся пищи наполнили наши сердца спокойствием. Рэнди отметил, что это сочетание звуков, видов и запахов всегда поднимает настроение в конце долгого, изнурительного пути.
В первый день охоты проводник разбудил нас, зажег фонарь, затопил печь и приготовил горячий завтрак. После этого мы отправились на лошадях по окрестностям. Все утро пытались вабить оленей, но без результата. В середине дня сделали привал на обед. Оставшееся время ушло в попытки манить оленей, но вечером вернулись в лагерь без добычи. Горячий ужин съели с ощущением усталости. Каждый еле добрался до своей койки и сразу заснул. Первым днем охоты завершилось отсутствие животных у всех трех команд.
Второй день был почти таким же, как первый, за исключением того, что следы лося оказались поверх конных следов на главной тропе к лагерю. В этот день заметили самку чернохвостого оленя с двумя оленятами, двух молодых особей и взрослого самца с рогами по четыре отростка. Сейчас живу в Джорджии и регулярно встречаю белохвостых оленей. Что касается чернохвостых, то когда вижу их, сердце начинает биться чаще. Эти шесть оленей нервно осмотрели нас, а затем медленно двинулись вниз по склону и скрылись из виду. Было здорово наблюдать за чернохвостыми с близкого расстояния, но всё же не покидало мучительное беспокойство о том, что жаркая погода и волчьи стаи могут помешать успешно отохотиться на вапити.
Сегодня всё повторилось: другие проводники с охотниками вернулись в лагерь поздно ночью, уставшие и пустые. За день всё, что им удалось увидеть, это жара, пыль и рой мух, но только не оленей.
Третий день был ясным, сухим и еще жарче предыдущих двух. Рэнди, проводник Дэйв, Гари и я встали раньше обычного, чтобы добраться до хребта у истоков Медвежьего ручья. Мы с Гари оставили Рэнди и Дэйва недалеко от линии хребта, которая обозначит границу наших охотничьих угодий, и пошли дальше к хребту, где расседлали лошадей за несколько минут до восьми утра и привязали их к деревьям.
Пройдя не более пятидесяти метров от поляны, я услышал отдаленный рев вапити.
Проводник усомнился, когда я сообщил ему об этом. Его сомнения возникли из-за моих многочисленных попыток в предыдущие дни превратить звуки чернохвостых оленей, птиц и скрип деревьев в рев вапити. Однако бык почти сразу же заревел вновь. На этот раз чистые ноты, казалось, соответствовали сухой, свежей альпийской прохладе.
Гари получил ответный рев от оленя. Мы пошли ему навстречу по хребту, ожидая следующего сигнала. Нам не пришлось долго ждать. Рев прозвучал ближе и стал полноценным ревом. Позже мы поняли, что взаимодействовали с двумя быками, но в то время думали, что это был один рогатый зверь.
В течение полутора часов наша охота напоминала сценарий телефильма. Гари протрубил в вабу, бык ответил рычанием и ревом. Мы медленно подошли к нему вдоль хребта и ответили трубным сигналом. Гари снова протрубил, олень отозвался. Прошло сорок пять минут. Гари решил: либо идти за быком, либо попытаться его заманить. После короткого обсуждения мы решили расположиться ниже линии хребта.
Гари указал мне на дерево, где я должен был сесть, и прошептал: «Я останусь позади и справа от тебя, чтобы попытаться отвлечь внимание быка от тебя». Наша стоянка казалась почти идеальной: ветер дул в лицо со стороны ревущего быка, и у нас был хороший обзор долины внизу и склона напротив. Однако подманить оленя — это сложный и не всегда предсказуемый процесс.
Через пятнадцать минут Гари вернулся и сообщил, что уменьшающаяся громкость рева указывает на то, что олень удаляется, и нам, возможно, придется его преследовать. Гари снова протрубил в трубу, и в ту же секунду меня чуть не хватило удар волной, потому что ответный зов прозвучал, как мне показалось, прямо над нами. Гари переключился на призыв и сразу затрубил в горн.
Олень ответил. Мой проводник радостно прошептал мне: «Это отличный бык, минимум шесть отростков». Поскольку я смотрел на противоположный склон, гид спросил: «Ты его видишь?». Я ответил, что нет, и тут на дне долины мелькнуло рыжее пятно. Я поднял винтовку и прильнул к окуляру как раз в тот момент, когда вапити двинулся к черным, сожженным огнем пожара деревьям. Самец вытянул шею и выдал мозаику трубных звуков. Гари сымитировал крик самки оленя, а затем затрубил, и рогач немедленно отреагировал. Гари снова издал крик оленухи, и пока я наблюдал в прицел, бык повернулся и посмотрел в нашу сторону. Его скрывали деревья, но тем не менее я мог различить изгиб его грудной клетки. Он повернулся к нам и заухал.
Каждый раз грудь его резко дергалась от сильного выталкивания воздуха. Гари долго и громко ревел, потом замычал, как самка. Через прицел казалось, вечность: бык медленно поворачивается вправо, обмениваясь с Гари громкими призывами к поединку. Наконец, из-за деревьев медленно высунулся нос самца, затем глаз, основание рогов, а следом невероятно толстая шея и плечо…
Отдача винтовки отбросила меня назад через мгновение. Передернув затвор, я увидел, как олень замер, медленно повернулся и убежал в заросли обгоревших сосен, занимающих дно долины. Тихо стучали копыта… Гари обнял меня за плечи и воскликнул:
— Как тебе? Стоило это всё-таки потратить деньги?
Это не может быть правдой!
В следующую секунду Гарри спросил меня о моих чувствах во время выстрела.
Мой прицел находился точно за его плечом, так что считаю выстрел попаданием.
Гари тоже полагал, что выстрел удачен: бык на мгновение застыл, не убегая из долины. Ему показалось, будто бык упал где-то неподалеку в лесу, мелькнули его рога. В тот миг Гари произнес слова, которые мне более всего неприятны.
Лучше дадим ему возможность пройти спокойно.
Совет был ли хорош, не важно – терпение у меня было мало. Хотелось скорее узнать, не ошибся ли я с выстрелом. Но переборов желание, настроил себя на ожидание и пробормотал молитву. Через десять минут мы спустились по склону. Там, где олень стоял в момент выстрела, ни капли крови не было. Разочарование! Стали искать дальше. В пятидесяти метрах от нас увидели быка, заваленного под упавшим деревом. Я поднял винтовку к плечу, но Гари остановил меня:
— Не нужно. Он дошел.
Через пять минут мы подошли к главному символу охоты Северной Америки. Я погладил его роскошную гриву и золотистую спину, сосчитал двенадцать отростков на рогах… Плохая погода и голодные волки стремились сорвать охоту, но Гари и я победили. Проведя рукой по длинным рогам, покрытым сосновой смолой, я уловил сладкий мускусный запах, хорошо знакомый мне с первого оленя. В этот раз моим трофеем стал не молодой бычок-шильник, а настоящий монарх, увенчанный огромной короной. Старик пережил много зим, избежал множества охотников и, вероятно, стал отцом нескольких поколений оленей. Я был глубоко благодарен судьбе за столь великолепное животное.
Этот трофей пробуждает во мне воспоминания о длинных тропах, звуке колокольчиков на шеях лошадей около лагеря, золотистом освещении из кухни и дыме костра над замерзшей землёй.
