На широких лыжах с палками путь мой удобен и практичен, особенно в гору. Нюха и Шуня, русско-европейские лайки, мама с дочкой, бегут рядом со мной. Как только отпустил, собаки на махах рванули и провалились, потом успокоились и пошли где шагом, где рысцой. Меня снег держал. Три дня уже не было снегопада. Временами даже выглядывало солнце.
Штиль царил повсюду. Зимний лес поражал красотой, которая не сравнима ни с чем. Мороз пятнадцать-двадцать градусов придавал бодрости. Собаки то уходили, то появлялись. Готовясь к охоте, я думал о многоследице, но ожидания не оправдались. Ни старых, ни новых следов не было видно.
Спустился в овраг, заросший старым ельником и осиной. И здесь без следов. Решил перейти в другой лес. С большим трудом поднялся в гору. Присел отдышаться на валёгу. В этот момент в овраге заорали собаки. Не было слов, одни буквы. Минут тридцать сидел, кричал. Опять спускаться? Другого выхода нет. Ждать на валёге до темноты не хотелось. Спустился. Нюха сидела метрах в десяти от двух упавших друг на друга больших елок, заваленных снегом, и лаяла. Шуня была ближе, метрах в пяти, и занималась тем же. Подошел к Шуне. Из завала доносились какие-то непонятные звуки: то ли кряхтение, то ли урчание. С подобным ранее не встречался. С моей стороны последовало совершенно безрассудное решение. Разряженное ружье повесил на рядом стоящую ель и на лыжах пошел по завалу. Потыкал палками. Шуня осмелела и подошла вплотную к упавшим елкам. Странные звуки не стихали.
Спустился вниз. С рабочей стороны собак в завале было незанесенное снегом отверстие. Посмотрел. Что-то лежит темное, обнесенное со всех сторон снегом, и урчит. Отошел. Собаки подошли совсем близко, лают. Посидел. Взял ружье, вставил пули. Видно, седьмое чувство подсказало. Зачем? Не знаю! Опять подошел, пренебрегая всякой осторожностью, стал разглядывать, что там ворчит, урчит, кряхтит. Вижу, какой-то зверь, и вроде даже ухо разглядел. В общем, обнаглел так, что чуть ли не голову туда засунул.
Внезапно таинственные звуки прекратились, а поднялась огромная медвежья морда. Я отступил назад, сделав два шага. Вскинул ружье… Морда упала и снова закряхтела. Самое запоминающееся — это были желтые, сонные, невыразительные глаза медведя. Мы смотрели друг на друга в упор.
Не повернувшись к зверю спиной, отошёл, надел лыжи, отозвал собак и покатил домой. И только тогда понял, что засунул голову в медвежью берлогу. Данный трюк не рекомендую повторять. До дома добрался нормально.
Январь подошел к концу, февраль прошел, и настало март. Мне захотелось новостей из берлоги. Я скучал по своему «другу» медведю. Ведь я его не убил, а он меня не растерзал, как говорится, мирно разошлись.
В конце марта решил посетить его. С собой взял Нюху с Шуней. Уехал. По снегу шли быстро. Вскоре прозвучал дружный лай. Приблизился и услышал знакомые звуки. Дожил значит, «зверек» до весны!
Не имея ружья, решил не рисковать. Отвязал собак и направился домой.
