Новая элита, хитрые, беспринципные и дерзкие грабители, разграбили страну. По такому же сценарию в большинстве случаев поделили охотничьи угодья России. Тридцать лет охоту передают из ведомства в ведомство, как футбольный мяч. В такой неразберихе всё мутно.
Власть прекратила финансирование собаководства из-за низкой его эффективности, передав эту сферу деятельности некоммерческим организациям. Тем временем люди, занимающиеся получением прибыли, начали присваивать себе имущество и средства общественных организаций.
Деляги оперативно разработали новые законы, установили нормативы по площади угодий в одних руках на территории района, и началось разрушение когда-то обустроенной страны в сфере охоты. Активисты приватизации сформировали огромный сегмент частных хозяйств. Взяв угодья в аренду, большинство арендаторов стали считать себя истинными «хозяевами». И это было бы хорошо: инвестор, предприниматель, создатель, работодатель, но, как оказалось, зачастую лишь охотник по моде или с примитивными целями, и вовсе не патриот.
Вот и угроза национальным ценностям. Не все одинаковы, есть образцы высокого качества, но таких мало, и о них мало говорят. В России менее 5000 охотхозяйств. Не каждое из них предоставляет услуги сторонним охотникам. А почему? У владельца хозяйства два варианта: использовать его для собственной охоты или создавать предприятие по предоставлению услуг. Базовые расчеты показывают, что первый путь дешевле второго во много раз.
Инвестиции в инфраструктуру для коммерческих охот без плана возврата — экономическое безумие.
Народ, осознавая неизбежные общественные перемены и зная историю, культуру и традиции охоты в России, ожидал, что охотничьи хозяйства, как долгосрочные пользователи животным миром, будут заинтересованы в его процветании. Ведь с исчезновением объекта охоты исчезает и субъект (охотник).
Народ романтизировал охотничье хозяйство как путь к укреплению обороноспособности, продовольственной и экономической безопасности России. Но эта ситуация не могла длиться вечно. Через короткий срок культурные охотники столкнулись с грустной реальностью частных охотничьих хозяйств, которые занимают примерно 50% всех угодий страны.
Многие хозяйства запрещают вход простым охотникам, даже местным жителям, чтобы те не беспокоили кабанов на подкормочных площадках, не мешали лосям и не видели никаких действий в угодьях. В частных хозяйствах, где занимаются разведением дичи (в основном кабанов, а также в меньшей степени оленей), это деятельность для владельцев, у которых есть на это деньги. А где разводят зайцев, птицу для охоты, прочищают болота и заводи — это для работников и денег на это нет.
В нашем обществе понятия «хорошо» и «плохо» заменились на «дороже» и «дешевле». Такой человек, с возможностями без культуры, с оружием, стремящимся к выгоде и голодающим в сытом мире, и есть современный «эдакий Барин».
Охотничья отрасль сегодня сталкивается с множеством трудностей. Прежде всего, это дефицит квалифицированных кадров – молодых специалистов. В 2022 году в Иркутском институте и Кирове на специальность «биологи-охотоведы» поступило около двадцати человек. Молодежь имеет другие увлечения, стремление к быстрой прибыли. Мы сами вырастили поколение потребителей, многие из которых не привыкли к труду. Поэтому работать на земле они не особенно стремятся, а возрастные кадры не могут бесконечно эксплуатироваться. Это, кстати, проблема всего российского сельского хозяйства – недостаток рабочей силы.
Охотоведами и егерями работают кто попало и соглашается, по большей части люди без образования. Всё учет объектов охоты — это результаты ЗМУ, что написано – тому и верим. Напишут какие надо данные, учитывая планирование охот будущего года. В одном случае добавят (следов-пересечений) на маршрутах, а в другом убавят. Примеров тому множество по всем регионам. При учете редких и «программных» животных возьмут и занимут данные ЗМУ для получения грантов, а в итоге объявляются голодавшие тигры-людоеды и «бешеные хищники». «Барский беспредел» видим по ТВ и в интернете: истребление целого стада лосей в Калужской и Ярославской областях, массовые истребления оленей в северных районах и похожие кровожадные преступления в других регионах. Дозанижались… Доприписывались…
Гончие породы и гончая охота сталкиваются с жестокой несправедливостью. Некогда популярная и доступная спортивная охота ныне находится в упадке. «Ваша охота шумная», «вы разгоняете всех зверей», «вы болтаетесь по всем угодьям», «от вас с гончими нет никакого прибытка» – таковы некоторые заявленные причины отказа в охоте. В моём городе, Городце Нижегородской области, одна треть районных угодий находится под управлением «Охотничьего клуба». Это были самые подходящие для охоты угодья района – места гнездования глухарей и тетеревов, высокая популяция зайцев, лось с местами ежегодных отелов, кабаны, медведи. С момента передачи этих угодий частнику, областному чиновнику, охота запрещена всем охотникам района и жителям входящих деревень. Были случаи, когда даже грибников из леса выгоняли. Не беспредел ли это?
В России помимо конкретного отказа по разным выдумкам появился новый способ побудить отказаться от охоты: цена лицензии на добычу того или иного объекта без верхнего предела. Например, цена лицензии на зайца от 20 тысяч рублей. Государство регулирует лишь нижний предел цены, а весь верх — в руках хозяйств. А ведь это наше народное национальное богатство — лес, вода, звери, птица, рыба. И все это отдано в аренду, а не в собственность на условиях воспроизводства дичи. Когда будет установлен действительный государственный контроль за нашими недрами, охотничьими угодьями, животным миром в них и ценовой контроль?
Тенденции моды (кто платит, тот заказывает музыку) — полудомашние стада кабанов и оленей белого окраса, которых нельзя вернуть в дикую природу. Медведи охраняют порцию несвежей выпечки, и кормушки привели хищников к свалкам, мусорным бакам, в города, в деревни «за сладеньким». Засидки с подогревом, тепловизоры, ночники, коптеры, вертолеты — какой шанс остается зверю или птице? Это ли настоящая охота? Великие русские князья, наверное, одобряют всё это.
Охота и охотничьи собаки всегда находились под опекой правителей или их приближённых в России. При нынешнем президенте, который является спортсменом, но не охотником, необходимость в охотничьих собаках отпадает. Но почему же ему не нужен воспитанный в традициях и любви к России молодой охотник? Ведь это уже подготовленный воин!
Равенства в охоте больше нет. Глава сельской администрации, похожий на барина, держит в руках государственные трактор, солярку и возможности — связи с полицией и всеми службами района. Естественно, его выбрали председателем первичного коллектива в охотобществе, а билет получил по моде — привезли по звонку.
Барин, знакомый лишь с охотой и мясом, настаивает, чтобы на территории своих угодий запретили любую другую охоту, особенно с гончими собаками. Он, «умом» которого обладает только желание потребителя владеть, важно произносит: «Мы кормим зверя, пусть он стоит, ест и ждет нашей охоты, как в зоопарке. Если вы меня не поддержите, то ни трактора, ни солярки вам не будет (за государственный счет)». Охотники, егеря и охотоведы преклоняются перед таким «деятелем». Ему не нужны охотники с собаками, которые могут разгонять зверя, собранного возле кормушек. Ведь это все «чужие глаза». Обычный охотник вполне обоснованно желает быть, если не хозяином, то желанным гостем в угодьях. В «современном охотничьем хозяйстве» всё чаще получается так, что охотник за свои же деньги сам дурачает себя.
В чём польза такого рода господ для государства и общества?
На сегодняшний день свободными остаются «заброшенные» земли общего пользования (около 20% территории), где практически отсутствует дичь. Невысокая цена путевок, открытый доступ и отсутствие надзора превращают эти участки в главную добычу для охотников.
Оставшиеся общественные организации преимущественно носят одно название — общественные. Так же приспособились: сдают земли по договорам в виртуальную субаренду, и голова не болит. Часто это легализация современного активного браконьера. Все приспосабливаются!
Несмотря на трудности, желающие охотиться с лайкой по пушнине и птице, с гончей по зайцу, будут стремиться найти возможности для этого везде, даже если это потребует терпимости унижений и больших расходов. Честь и хвала таким людям – ведь только на них, владельцах охотничьих пород и истинных охотниках, стоит и держится охотничье собаководство!
Если бы охота имела государственное лицо с конституционным положением и перестала быть приложением к Министерству природы или Министерству лесного хозяйства и тому подобным, многое встало бы на свои места.
