В журнале «Калибр» недавно прочла статью о советских охотничьих ружьях.
ИЖ-26 — ружье из СССР
Много времени прошло, прежде чем охотники оценили то, что имели. Ружья, ранее воспринимавшиеся как обыденные и неинтересные предметы, словно раскрылись и показали, что в СССР была сильная оружейная школа проектирования оружия для охоты.
Ружье ИЖ-26 производилось всего шесть лет — с 1970 по 1975 год. Самым поздним экземплярам уже исполнилось 45 лет, но данное ружье всё ещё интересно и актуально как коллекционерам, так и охотникам.
Мой комментарий
В 1972 году папа приобрел аналогичный ИЖ-26. Наш семейный переезд из Москвы в поселок Светлый Березовского района Тюменской области был связан с участием в строительстве газопроводов по Сибири.
Поселок газовиков окружен реками, озерами, болотами. Часто встречаются кедровые заросли по берегам рек, а также березы и другие лиственные деревья и кустарники.
В интернете недавно обнаружил фильм «Улица надежд». В нём рассказывается о создании этого поселка и об освоении Западной Сибири. До того там почти не было людей – абсолютно девственные места, куда можно было добраться только вертолетом, самолеты туда еще не летали. Желающие могут легко найти и посмотреть этот фильм, чтобы понять, с каким трудом осваивались эти земли. И какие замечательные люди это делали.
В том месте водилось много разнообразных диких птиц, особенно весной и осенью во время миграции.
Черные турпаны — большие утки, похожие на гусей, с крепким оперением осенью.
Знакомый расстреливал врагов с помощью револьвера Браунинг, вмещавшего пять патронов. В то время это оружие было необычным для Советского Союза, стоило примерно 500 рублей и приобретать его мог далеко не каждый.
Оружие неплохое, но когда оно сбивало турпанов и те падали в воду, нужно было сразу дострелять их из мелкого оружия. Дробь оставляла только синяки, разве что попадание в голову или шею давало результат. В противном случае турпаны быстро выходили из полуобморочного состояния, ныряли и уплывали, а некоторые даже улетали с недовольным карканьем – будто бы этим их избившим охотником выражали своё негодование: мол, нельзя же так поступать с живыми утками!
Батя заливал патроны с крупной дробью от тройки до единицы хорошо разогретым парафином, проливая дробь насквозь, сверху и снизу. После этого никого больше не нужно было достреливать — метров на 60 запросто бились бронированные турпаны такими патронами, не говоря уж об остальных уток.
В более широких стволах тозовского ружья 16 калибра, переданного отцом, таким способом стрелять не удаётся: пуля всё равно идёт. А вот в узких ижевских ружьях – на ура! Первые тридцать метров залитая парафином дробь летит почти пулей, а потом расходиться начинает, и резкость имеет о-го-го – шьет утку навылет.
Это, вероятно, связано с тем что парафин расплавляется от усиленного трения снаряда об стенки сравнительно узких ижевских стволов, вследствие чего из них вылетает своеобразная «жидкая пуля». Отец применял папковые гильзы, при таком способе зарядки они одноразовые.
Отец мастерски владел ружьем и любил продемонстрировать своё умение, немного похулиганить и подразнить своих друзей-охотников, потрогая их нервы и самолюбие. Секрет патрона, несправедливо обманутого во всей охотничьей литературе, на ганзе и вообще везде, где только можно, «знатоками» и «экспертами», отец, конечно же, не раскрывал.
Отец в армии научился стрелять практически не промахиваясь. По его словам, когда в их части ППШ раздавали вагонами, заменяли их на АКМ, снимали с вооружения и отправляли в Китай из СССР. Солдаты его части тогда от скуки, озорства, да и потому что патронов для пристрелки выделили без счета, палили по мишеням и по всему, что попадалось под руку.
Охотиться отец начал до службы в армии. Тогда дичи было много даже рядом с Москвой, ездил недалеко на электричке: на станцию Апрелевка, на Десну, иногда в Бекасово, изредка и подальше – на Московское море, в Завидово – там еще не было правительственного охотхозяйства для Брежнева.
Отпуски планировал так, чтобы частично совпадать с охотничьим сезоном, поскольку охота имела для него важное значение.
Летние каникулы, проводимые ежегодно в байдарковых походах с коллегами и их семьями, для нас, детей, были самыми лучшими воспоминаниями детства. Ведь это была полная свобода: купаться до утомления, собирать ягоды и грибы, ловить рыбу, загорать, а также конкурсы и соревнования, которые организовывали родители, и большая компания – иногда нас собиралось до десяти детей разного возраста. Меня, например, в свой первый поход взяли в четыре года!
Костры, песни под гитару, рассказы по вечерам, каша и уха с дымком, картошка с грибами, собранными своими руками, рыба, пойманная своими руками, собранные дрова и вымытая посуда.
В таких походах получали закалку, и физическую, и моральную – всё делал сам, не только для себя, но и для других. Воспитывали веру в свои силы, любовь к родной стране, к людям, и уважение к самому себе. Скидок на возраст не делали, взрослые вели себя с нами как с равными, лишь к оружию – подводным ружьям, охотничьим и топорам — подпускали посторонних, чтобы конечности остались в целости и сохранности.
Мы неоднократно навещали Рузское водохранилище, Валдайское озеро Велье, Битюгу, Молдинское озеро и реку Волчина, Угру. Всюду мужчины занимались охотой и добивались успеха. Помимо грибов, рыбы и раков на обед и ужин периодически попадала дичь, в основном весной во время майских праздников или во второй половине августа.
Это утро на Угре, где я на фотографии с отцовской очередной добычей.
К приезду нас на Север отец стал опытным охотником, а я из нежного городского мальчика превратился в способного рыбака и путешественника.
Осталось совсем немного, чтобы я приобщился к охоте. В ближайшую осень это произошло самым идеальным образом: вокруг тайга, пролет водоплавающей птицы, изобилие всякой дичи, избушка в тайге и никого на многие десятки километров, кроме нашей охотничьей компании!
О лучшем и мечтать невозможно!
Вся семья традиционно собирала дни отдыха весь год, готовила патроны и запасы еды, чтобы весной и осенью отправиться на охоту к Черным озерам на ГТТ. Это мелководные места для кормления рыбы, расположенные в 30 километрах от поселка, образовавшиеся из системы ручьев и речек. Кто-то ездил на десять, а кто и на все пятнадцать дней – всё зависело от сезона и количества свободных дней.
После первых дней охоты и улова рыбы мужики начинали «перебирать харчами», например, сегодня будут стрелять только чирков. Договаривались они, меряясь друг с другом, конечно же, охотничьей удалью и знанием дичи. А о чем собственно Вы подумали?
Завтра – неспокойствие, затем – неустойчивость, после – сумятица!
Штрафы были, чтобы добавить остроты: кому добыча минимальна, или вовсе «попом» явился – тому посуда до блеска. Кто сзади второй – за дровами бежать! Следующий – уток щипать, а может и на картошку! И так далее.
Охотничий азарт накалялся все больше! Никому не казалось обидно и не скучно. Справедливость и напряжение волновали всех! Еще существовало одно правило: промазал по обозначенной дичи или ошибочно сбил другую добычу – минус 50 грамм вечером в пользу остальных охотников.
В конечном счёте, отец посчитал этого недостаточным, и решил добавить пикантности в их радостную жизнь.
Отец терпеливо ждал, пока прекратятся выстрелы его спутников, очередь единственной в компании пятизарядки по налетевшей или поднятой собакой стайке дичи и уцелевшие утки, казалось бы, для всех — уже тю-тю на Воркуту — улетели за пределы разумной дистанции. успевал при этом еще громко произнести свою коронную фразу – «специально для негров» — и хотя бы одну утку из стайки сбить, да иногда и двух, к всеобщему изумлению и даже негодованию таким вот изощренным издевательством над уязвленной охотничьей репутацией своих товарищей.
Охотники, уже не первый год охотящиеся на Северах и стреляющие неплохо на обычных дистанциях – до сорока метров, довольно долго не могли смириться с ежедневными издевательствами. Даже сами пытались стрелять на большие расстояния ради душевного спокойствия, несмотря на угрозу штрафов. За это отец давал им обидные прозвища: мазил и салютунов – стреляющих «в белый свет как в копеечку».
Позже, в отчаянии, договорились выстреливать одновременно по крайнему левому утку улетающей стаи по единой команде. Команда была емкой, краткой и с эмоционально-непечатным смыслом.
В ту осень отец, не обратив внимания на школу и печаль мамы о моей юности и учебе, увёз меня, 12-летнего мальчика, с собой. Я всё это видел, едва не лопнув от восторга и смеха.
Схватка соперников отца поразила бы любого извне: казалось, что попал на частное цирковое шоу в тайге, где играют небритые мужики с оружием, снаряжением и собакой — для одного вооружённого мальчика.
Наблюдатель, может быть, решил, что наткнулся на тренировку дикого партизанского спецназа, явно потерявшего голову во время занятий.
По берегу озера группа вооруженных людей шла цепью, видимо, собираясь накопить провизию перед длительной зимой. Их движение травмировало дичи и приводило зверье к тем, кто прятался в ожидании у лесных зарослей.
Красавец рыжий пес бежал вперёд, пугая куропаток и тетеревов с клюквенных и брусничных прибрежных угодий, а в основном уток. Но поблизости никто из этих охотников не стрелял, кроме меня, находящегося вне общей игры, «ввиду общего на до мной превосходства в стрельбе».
Для общей безопасности меня всегда пускали первым – неизвестно, куда взлетит птица, в какую сторону стрелять. Стрельба вперед, к берегу и назад была запрещена даже если появится слон. После выстрела в сторону воды требовалось сразу присесть или упасть. Так я охотился, словно настоящая легавая собака, но не только я!
После моего, как правило «пуделя», но все же не всегда, утки, наподдав жару, стремительно удалялись в самых невообразимых направлениях. Отец орал мне «ложись», я падал, а остальные «негры» – так как все они, как и я, уже изнемогли на хозработах, потому и негры, по общей, сокращенной для скорости исполнения команде «крайнюю еее…шь!», производили залп по перепуганным уткам, и иногда небезуспешный. Потом следовала тоже сокращенная команда отца «негры, ложись!», и следовал дуплет отца, очень редко безрезультатный. И сразу после этого – мой заливистый, в клочья рвущий «негритянские души», оскорбительный хохот!
Бессовестных охотников, самотоптунов, салютунов и самоплавунов дразнил отец в шутку. Их поведение вызывало негодование у всех. Пёс Рыжик, годовалый кобель западно-сибирской лайки, своим пренебрежительным отношением к всем, кроме хозяина и меня, только подогревал их возмущение.
«Энтот Младший Рыжий Сукин Сын», так пса мстительно называли, а не Рыжиком – на индейский манер, как какого-нибудь Виннету Большой Змей, исправно доставал из воды только уток, сбитых отцом или мною. А всех иных уток, сбитых другими охотниками, пусть даже и одновременно с отцом из одной и той же стаи, полностью игнорировал – как будто их тут и в помине не было – ни уток, ни охотников!
Охотник обычно сразу после выстрела чувствует, попал ли он, а вот как Рыжик, собака охотника, это делал — мне остаётся загадкой.
Собака по дуге обплывала чужих уток, лежащих на воде, а иногда даже демонстративно отодвигала добычу со своего пути, плавая за утками, сбитыми отцом. И всее-ооо!!!!
Затем начался концерт. Пес разминался, зевал, глядя на команды и просящих бессобачников. Иногда он чесал задней лапой за ухом в ответ на обещания вкусняшек за принесенную утку, словно говоря: не веди себя наивно, хочешь – плыви сам!
Иногда, мотивированный лишь хулиганскими желаниями, он опрыскивал окрестности или устраивался по-крупному, словно собака всем им, сидящим там, кричит: «да…».
Исключение составляли лишь подранки – их он вылавливал из любых завалов и даже из-под воды, кого бы их ни сбил, и аккуратно давил. Но если этот подранок был сбит не отцом, то над «щастливчиком» продолжалось издевательство в особой, извращенной форме – пес сразу же выплевывал его из пасти, как только добирался до ближайшей сухой кочки, пусть даже и посередине лужи, озерка или болотины.
Друзей подначивали, опоздавших или промахнувшихся охотников, над тем, кто добычу добыл и теперь ломал голову, как пса в воду и утку загнать. Ведь иначе не засчитают, а вечером снова придется мыть посуду.
Радовавшийся, особенно попавший в компанию впервые неискушенный охотник, тут же становился объектом насмешек и подначек уже наученных горьким опытом товарищей, мстительно затаивших дыхание в ожидании продолжения этого «пармезонского балета».
Подхвати псину под мышкой и плыви за уткой, как все остальные — кричали люди!
— Зачем под мышку?
– А может быть иначе? Сам будешь искать утятку в этих зарослях? А у собаки ведь нюх хороший!
Сейчас, «счастливчик», расшевеливай карманы, пока стакана не наполнят, проверено, — кричали ему!
— Куда… куда стакан? — запинаясь, спрашивал испуганный общий шум охотник.
— Глупый человек! Дадим каждому по одной кружке, разве собака будет пить? — смеялись постоянные посетители новому человеку, который был явно ошеломлен.
Подавайте ей закуску, ведь мы с удовольствием ели до этого даже без неё с этой собачкой.
Если не плывет «Младший Рыжий Сын», то вон стоит «Старший Рыжий Сын», попроси, может он вместо младшего сплавает! – веселье нарастало. Про меня это (я в детстве был огненно рыжим, прямо как солнышко, и мама с бабушкой, когда я не хулиганил, так и называли).
Эти обиженные Рыжиком охотники выдавали множество разных советов. Бывают ведь грубоватыми, этими бессовестными охотниками!
Все эти собачьи фокусы никак не касались куропаток и тетеревов – Рыжик всегда упрямо подавал их отцу, кто бы их не сбил, иногда даже порыкивая в ответ на попытки кого-либо получить у пса свою добычу.
Собаке жалко было уток не потому, что ее их еда, просто все равно недолюбливают лайки уток, словно старорежимные аристократы-охотники. Кроме того, собака уток никогда не ела, ни при каких обстоятельствах.
Ловил куропаток и тетеревов, как и глухарей, рябчиков, белок, ондатр, зайцев, да и всех прочих, однако только в готовом виде.
Вдруг отойду от темы. Молоденьким охотникам, у которых всё ещё впереди, дам один мудрый жизненный совет – хоть и юмористичный. Пусть же никто не обидится, особенно, дай Бог, моя половинка!
Хватит думать о том, что она может прочесть это. Вдруг правда всё же увидит. Лучше всего быть осторожным.
Впоследствии я подчеркнул мои мантры, записанные специально для супруги, как предохранительный заход. Я вовсе не поступаю злонамеренно, не желаю издеваться и не руководствуюсь хулиганскими побуждениями — всё делаю только во благо, чтобы гарантированно созидать и сохранять самые искренние, нежные и крепкие семейные отношения, поддерживать их. (Создал я этот текст своими руками, не боюсь признаться). Тёплые семейные отношения на протяжении всего супружества. — ТУТ ВНИМАНИЕ! — так вот, Я всегда обращаюсь к своей дорогостоящей и любимой жене только одним словом. «СОЛНЫШКО»!
Это с одной стороны.
С другой стороны, формирование в самом себе абсолютной, наглой уверенности в успехе всех начинаний – это важно. А главное – гарантия получения всего того, что хочу, с первого же щелчка пальцев. Только неагрессивными способами, и это абсолютно важное. После того успокоения совести — именно поэтому, как ни странно может показаться моей жене после этого совета, — у меня всё-таки есть, хоть и в глубине души, но есть. Также, ради сохранения душевного равновесия вопреки всему. Я постоянно обращаюсь к моей дорогой жене одним словом. «СОЛНЫШКО»!
Но это исключительно для нее самой она, ЕДИНСТВЕННАЯ МОЯ И НЕНАГЛЯДНАЯ (Опять повторения, но уже не до конца повторения) – есть. СОЛНЫШКОМНо ведь я-то знаю, кто из нас двоих Солнце — ещё моя мама и бабушка об этом говорили!
Так вот я жене всегда прямо говорю: «Галочка, разве Солнышко не захочет чего-нибудь вкусненького? А может быть, ему и коньячок с лимончиком понравится? А после этого ему наверняка хочется отдохнуть, полежать на мягком диванчике?»
Вы знаете, все мои просьбы, сказанные так, в подобной охотничьей манере, всегда и везде встречали одобрение со стороны моей жены.
Охота всему учит: нужно тщательно изучить поведение добычи, выследить, подкараулить и незаметно, внезапно для жертвы, которая считает себя защищенной, поразить её.
Бессмысленно бродить по пустым местам – только себя навредишь и разную грязь соберешь: клещей, и прочее подобное. И разочарование в такой «охоте» точно гарантировано!
Знание биоценозов ценной дичи необходимо для охоты! Не нужно искать ее в пивнухах, кабаках или танцполах. Для настоящей, красной дичи предназначены совсем другие места обитания. Жизнь и здравый смысл подскажут вам, какие именно.
Итак, внимайте, парни, и всё у вас сложится хорошо! Будут отпускать на охоту, на рыбалку, да и пиво с друзьями выпить позволят.
Заведите обязательно собак! Тогда вам не придется ни купаться, ни мыть общее. Ваш преданный друг окажет и здесь свою поддержку — проверенно!
В завершении повествования вспомним всё же о ИЖ-26. Соглашаюсь с мнением журнала «Калибр».
Великолепное ружье: мощное, с толстостенными стволами, при этом сравнительно легкое. Применено качественное сырье, отличная стойкая хромировка стволов, безотказность и, наконец, сравнительная невысокая цена – заслуга, как мне кажется, торгашей, пытающихся продать дорогие импортные модели любым способом, для этого всячески умаляя отечественное оружие.
Настал момент проснуться: яркий пример — ружью уже 50 лет, его эксплуатировали в тайге, на болотах и озерах, переправляли на вездеходе, моторной лодке и пешком, не всегда сразу после охоты чистили. Каналы стволов хромированные, стреляли им пулями, картечью и дробью, залитой парафином, постоянно.
Ружьё в отличие от заявлений «специалистов» — как новый! Ни каких сколов, трещин на прикладе или других повреждений. Только немного облупленный лак и слегка посветлевшее воронение из-за частого использования.
И ни разу не отказало.
Хотелось бы увидеть примеры современного иностранного оружия, особенно популярных самозарядных образцов. Нужно ли говорить о его безупречной надежности, долговечности и универсальности? Оно должно стрелять как заводскими, так и патронами собственного изготовления, бесшумно перезаряжаться по требованию и оставаться доступным по цене.
Пока, я думаю, не дорогое!
Сейчас это оружие принадлежит моему сыну, и я думаю, что в будущем оно перейдет к его сыну, когда тот вырастет, а затем – к его ребенку.
Последние двадцать лет торговцы вместо настоящих охотничьих ружей пропагандируют Пердэ и Голланд-Голланд, Винчестер и Ремингтон, Зауэр и Меркель и прочее. Стоимость этих моделей зашкаливает, поэтому охотиться с ними опасно — могут украсть.
Поход на работу в носках Пьера Кардена – это аналогия. У нас имеется собственное вооружение, которое ничем не уступает оружию остальных.
