Загружая патронташ разноцветными пулями, я смотрел на часы, чтобы не опоздать на поезд. В вагоне много людей, преимущественно рабочие. Собаку и меня держат в тамбуре, Марта прижимается к ногам. Люди смотрят на нас с удивлением и непониманием, будто мы из другой вселенной.
«Следующая остановка Покров», — равнодушно сообщает женский голос. «Наша!» — радостно думаю я. Двери открываются медленно. Вместе с толпой выходим из вагона. Несколько раз толкнув друг друга, проталкиваемся к краю платформы и, когда видим уходящий хвост электрички, спускаемся по насыпи к знакомым местам.
Скромная тропинка прячется среди густого сумрака и изящных осин и берез. Она извивается, ведя к запутанной сети канав и топей, покрытых кочкарником и заросшими камышом, осокой, рогозом и местами непроходимым лесом-карандашником. Осенью это настоящая находка для уток, но не каждый знает о хороших местах в этом хаосе воды и буйной растительности. Непосвященному туда попасть просто так невозможно – нужно знать точные ориентиры. Здесь особо не разгуляешься. Вот почему желающих поохотиться здесь почти нет.
Дошли. Наша полянка. Воздух чист, как хрусталь, пахнет грибами, яблоками и деревенской баней. Вдалеке ели остроконечные, мрачные, верхушками впиваются в закатное небо. Холодает. Выползает туман пушистый и стелется над увядающей травой. Солнце еще видно над бором, со стороны реки слышен первый выстрел.
Отпускаю собаку с поводка, смотрю по сторонам. Да, практически всё осталось прежним, разве что ольхи, стоящие впереди, немного подросли, но это неважно. Марта где-то позади подняла вальдшнепа, и длинноногий, удачно меня обойдя, улетел обратно без выстрела. Собака с недоумением подошла и внимательно посмотрела мне в глаза. Похвалил за старание.
Вижу, как краем болота идут две пары кряковых. Далековато, не стреляю. И только отрываю взгляд, как прямо в лоб заходят чирки. Двое из них остаются лежать в высоких стеблях рогоза. Марта с задором подаёт птиц. Хвалю, треплю за ухом. Радуюсь работе собаки. Наблюдаю, как резво она исчезает в высокой, стоящей будто стеной болотной растительности. Благополучно пропускаю летевших справа. Стараюсь больше не отвлекаться. Мажу по паре чирков, провожаю их взглядом. Со стороны железной дороги летит стайка кряковых, одну удаётся добыть. Подранок. Марта скрывается в кочкарнике.
В разных местах раздаются выстрелы: на Черненьком, на Керовой ляде, на Подлужной, за Шиткой и Клязьмой. Желаю всем добра. Солнце вот-вот скрывается за горизонтом, диска уже не видно, только что-то будто расплавляется на краю неба.
Тьма всё плотнее окутывает всё вокруг. Лес уходит в тень, границы его размываются и сливаются с небом. Внезапно пространство озаряет вспышка молнии. Облака плотно покрывают небо, чёрная грозовая туча распространяется повсюду. Осенний вечер затихает.
Громче всего гроза раскатывается рядом; воздух трещит и дрожит; все чаще молнии прорезают и ломают темное небо. Начинается сильный дождь, пробивающий одежду до самой кожи. Поникшая соломенно-охристо-бурая болотная трава бесшумно впитывает его, деревья зябко подрагивают осенней листвой. Я забираю уток и укрываюсь под невысокой ольхой. До последней электрички чуть больше сорока минут. Мокнуть и мерзнуть не впервой, но нужно отсюда выбираться. Шесть лет я охочусь в этом месте и научился находить дорогу практически с закрытыми глазами. Достаю из ягдташа налобный фонарь, разряжаю и убираю в чехол старое ружьишко, выхожу на тропинку.
Луч фонаря показывает одни за другим заметные места. Можно быть уверенным, что скоро выйдем к железнодорожной линии. Щенок идёт впереди.
Стоп! Болотина. А звук приближающегося поезда уже справа. Ничего не понимаю. Разворачиваюсь назад. Все правильно: сломанная осинка, через пятьдесят метров от нее должна быть канава, по канаве направо. Но впереди нее болото! Не веря самому себе, снова иду вперед и снова упираюсь в болото. Возвращаюсь. Так, значит, нужно вернуться к предыдущему ориентиру — кусту калины. Возможно, около него свернул не туда. Сказано — сделано. Вот и куст. Обхожу его вокруг. Все правильно. Место помню, повернул точно. Просто где-то отклонился. Идем с Мартой снова к сломанной осинке. Проходим одинокое сиротливое деревце…
Comprehension fails me. In place of ditch and swamp — a clearing with an elm tree where we stood fifteen minutes ago. Again, I walk under the elm. There’s no hiding there anymore, water pours from it in streams. Attempting to make sense of things. Smooth my dog’s wet head. A little more than twenty minutes until the electric train…
Нет паники, но и спокойно не сидится. Включаю фонарь. Снова ходьба по местным «затесям»: одинокая береза, полуразвалившийся стол (видимо, охотники когда-то сделали), муравейник, целлофановый пакет, привязанный мною когда-то к сучку березы, куст калины. Впереди сломанная осина, а за ней… А за ней сейчас стена рогоза! А должна быть канава. И звук… Звук поезда. Почему он сзади? Должен быть впереди! Проклятое место!
Это был звук отъезжающей последней электрички.
В родном краю впервые мне стало тревожно. В голове мелькали разные советы о том, что делать, если потерялся. Кричать «ау!» вслух едва ли поможет. Наравне с советами всплывали молитвы. Из советов ничего дельного вспомнить не удалось, и я, поцеловав крестик на груди, направился обратно.
Дождь не прекращается. Мы снова сидим под ольхой. Я принимаю единственно правильное решение: дождаться рассвета, тогда точно найдем дорогу. В ягдташе где-то валяется пачка «Юбилейного» печенья и маленький термос с чаем. Печеньку мне, печеньку собаке. Горячий чай — напоминание о домашнем уюте в такую непогоду. От глотка чая меня берет легкий озноб. Сентябрьский дождь громко стегает по листьям.
Может быть, стоит ещё раз пройти к этой осине? В такой темноте вполне мог заблудиться. Нужно повернуться вокруг, всё осмотреть. В проклятия и леших не верю. точно заблудился.
Осина склонилась после зимних снегопадов и кем-то была обломана.
Я пытаюсь выхватить фонарём всё, что мог не заметить. Но такого просто нет, ход один.
Впереди слышен голос. Прислушиваюсь. Это дежурная по станции что-то объявляет. С шага переходим на бег. Я точно знаю, что впереди по правую сторону канава, за ней нужно повернуть направо и дальше вдоль, до самодельного деревянного мостика. Бегу, не глядя под ноги; луч фонаря пляшет вверх-вниз.
Слишком поздно понимаю, что голос дежурной оказывается позади, и… Со всего разбега влетаю в болото. Ноги тонут в иле. Выкидываю фонарь на берег, ружье летит туда же, подтягиваю ягдташ, еле держа равновесие, цепляясь за осоку и какие-то тонкие веточки непонятных деревьев, вылезаю на берег.
Костра не желаю. Тело охвачено влажным холодом. Хочется оставаться без движения, каждый шаг противен. Снимаю ботинки, выплескиваю грязную жидкость, отжимаю носки. Страх заставляет меня избегать возвращения назад…
Прошёл дождь, что несказанно приятно. луч светит на тополь. Мокрая кора дерева сверкает, капли стекают с тонких веток. Дерево — обычное дерево.
Человек! Прямо на тропинке! Верно, спина человека. Кричу. Зovem. Пожалуй, охотник, пережидавший где-то дождь. Бегу за ним. Идет не спеша, будто проплывает над узкой тропинкой. Замечаю: ног его не видно, только спина в костюме песочного цвета, руки спрятаны в карманы куртки, а ноги где-то растворяются. Голова неестественно опущена, её почти не видно. Становится страшно.
Замер. Впереди тоже остановился «рыцарь». Страх парализует, боюсь, что развернется «рыцарь». Тишина. Нечто впереди не двигается. Выключаю фонарь. Через минуту включаю. «Рыцарь» там же. Пытаюсь осветить его сверху вниз, разглядеть ноги — бесполезно. Делаю два шага, еще два — и «рыцарь» снова движется вперед.
Неуверенно, шаг за шагом я иду вслед за неизвестным, стараясь его не потерять из виду. Впереди бежит Марта. Ещё одинокая береза, покосившийся стол, мокрый муравейник, мой целлофановый пакет, куст калины — не хватает осины…
«Спина» остановилась. Марта уже находилась на деревянном мостике через канаву. Мы прибыли. «Спина» исчезла… Я разложил остатки печенья под ближайшую березу в знак благодарности кому-либо или чему-либо.
Мы шли домой пешком долго. Было время подумать. Всегда старался не думать о мистическом, но случившемуся объяснения не находил. Вряд ли найду. Теперь нужно принять как факт: это случилось. В середине октября я снова отправился туда охотиться. Тропа петляла, я шел мимо знакомых ориентиров.
Только вот осинку так и не нашел…
