В ту весну никаких особенных планов не было. Брат Лёша уехал на охоту в Сибирь. Поэтому когда позвонил Андрей и похвастался, что купил новый Лендровер и готов отправиться на нём на охоту со мной в качестве компаньона, согласился без особого размышления. Мы не были близко знакомы, встречались несколько раз на совместных охотах.
Молодой охотник, спокойный и уверенный парень, хотел попасть на озеро Верестово. Мы с ним уже были там вместе, ему это место очень понравилось. Договорились о деталях, назначили время. Недоразумения начались ещё до отъезда. Планировалось приехать утром, встречу я назначил на три часа ночи у гаража. Андрей позвонил в четвёртом часу предыдущего дня и сообщил с возмущением, что уже давно на месте сбора, а меня нет. Кое-как объяснил, что три это не пятнадцать, и время в пути соответственно не полсуток, а несколько часов. Андрей признал ошибку и уже в три ночи мы встретились.
Новый Лендровер оказался совершенно пустым. Помимо всего лагерного и охотничьего оборудования мне пришлось переложить из своей машины даже инструмент и переноску. Андрей взял с собой собаку: молодого кобеля западно-сибирской лайки по кличке Байкал. Байкал вместе с моим лабрадором Шико водрузился поверх разложенных ровным слоем вещей в багажнике, коим стал весь салон со сложенными задними сиденьями. По дороге Андрей рассказал, что лайка эта вроде как его, но живёт у родителей, которые занимаются воспитанием. Пришло время приобщить пса к охоте.
Решение показалось странным из-за времени года, но мне всё равно было всё равно. Главное, что он с моим лабрадором не проявил друг другу враждебности и спокойно разлеглись в разных местах. Однако довольно скоро обнаружилась неприятность: Байкал был эпилептиком. Первый припадок случился уже в пути. Я раньше такого не видел. Пес бился в конвульсиях, завывал и разбрызгивал пену, катаясь по салону и переворачивая всё вверх дном.
Шико, такого никогда не видя, вжался в свой уголок и жалобно вопрошал взглядом: «Папа, куда мы попали?». Пришлось остановиться. Закончился припадок довольно резко, собачка затихла, потом села, облизнулась и вернулась к нормальному состоянию.
Проезд продолжился без происшествий, кроме как однажды Андрей с гордостью сообщил, что указатель уровня топлива показывает остаток на километр пути. Хорошо, что вскоре подвернулась заправка.
Не доезжая Бежецка, заехали к старому приятелю Сёме. Уже и не помню почему. Сёма живёт в деревне на берегу Мологи, перебрался туда из Москвы, потому что очень любит охоту и рыбалку. Сёма предложил остаться у него: дичи здесь полно, а жить в доме несравненно комфортнее. Но Андрей настоял на продолжении пути до Верестово.
Забрав путёвки, пополнив запасы продуктов, добрались до места днем. Устроили лагерь, разложили вещи, приготовили пищу. Прибыл директор хозяйства, в то время мой близкий знакомый, и сообщил, что на этом участке берега кроме нас никого нет. Это была отличная новость: на весенней гусино-утиной охоте ничто так не мешает охотникам, как присутствие других охотников.
Поскольку приехали на неделю, решили не спешить: утром осмотреть, что летает, где садиться, где разместить скрадки, поставить чучела, профили и так далее. Хорошая подготовка на такой охоте — главное условие успеха. Андрей собирался спать в машине, а я развернул раскладушку в шатре, постелил тёплый коврик для собаки. Ночевать на холоде привычно, всё продумано давно. Как обустроится Андрей со своей собакой, не поинтересовался и, видимо, зря.
У меня убеждение, что поскольку плохого и хорошего примерно одинаково много, то если все сразу идет гладко, ожидайте неприятностей. А если сразу что-то не заладилось, преодолейте трудности, и дальше все будет хорошо. Поэтому я ложился спать относительно спокойно и без дурных предчувствий. Проснулся ночью от того, что меня окликнули по имени. Андрей сидел на краю раскладушки. Спросил спросонья, что-то случилось? В ответ сдавленным голосом: «Саша, помоги!».
Включил фонарь. Андрей сидел, опершись локтями на колени, руки у него были в крови. Кровь струилась по кистям и капала с кончиков пальцев. На вопрос, что случилось, ответил: «Покусала собака».
В машине у него не оказалось аптечек, поэтому я промыл ему руки водкой и протер туалетной бумагой. Потом нарвал полосы из старой чистой простыни (всегда ношу такую в сумке), перебинтовал его раны и сверху всё скрепил изолентой. Обе ладони у него были прокушены в нескольких местах. Пока это делал, он рассказал, что когда ложился спать, позвал Байкала в машину, но тот не пошёл. Оставил его на улице, лёг спать. А среди ночи пёс начал царапать дверь нового чёрного Лендровера когтями. Андрей открыл дверь и позвал пса, но тот опять остался на улице. По его словам, это повторилось несколько раз. В какой-то момент терпение у него лопнуло, и он вылез из машины, попытался закинуть собаку внутрь. И тут случилось то, что случилось.
Он не произнес этого вслух, но я предположил, что возможно ударил пса заранее. После обсуждения случившегося ещё немного посидели, выпили по рюмочке и разошлись спать. Остаток ночи прошёл спокойно. А утром Андрей заявил о желании посетить больницу и показать руки врачу. Я усомнился в его возможности управлять машиной, но он заверил, что справится и уехал в Бежецк.
Через пару часов вернулся с аккуратно перебинтованными ладонями, некоторые пальцы торчали, и пешком. Машину засадил в поле неподалёку. И сразу заявил о необходимости возвращаться домой. Это было как удар серпом, ну вы сами знаете куда. Пытался уговорить его остаться, обещал освободить от всей грязной работы. Убеждал, что всё не так страшно, раны обработаны, пальцы шевелятся нормально, наверняка сможет стрелять, надо хотя бы попробовать. Что можно ездить на перевязки регулярно, а при необходимости сможем уехать в любой момент. Но всё было бесполезно. Андрей говорил, что под бинтами ужас ужасный, ладони распухли, болят и хоть собака привита, но может быть заражение.
Я сдался. Позвонил Семёну, объяснил ситуацию и попросил приехать вытащить машину из грязи. У Семёна есть парк вездеходной техники, но приехал он на Гелендвэге и его тоже посадил. Андрею пришлось идти искать трактор. Мы тем временем собрали лагерь и вещи перетащили в машину. Сёма заодно похвалился новым карабином — Маннлихер 223го калибра буллпап. Сёма очень неплохой охотник, но совершенно неправильный. Правильные способы не для него. Аншлаг с надписью «Охота запрещена» возбуждает его примерно, как запах дупеля возбуждает легавую собаку. Карабин он взял, чтобы при случае пальнуть по гусям, если те попадутся где-нибудь недалеко от дороги.
Через время Андрей вернулся с трактором. Машины успешно вытащили из грязи и поставили на твёрдую землю неподалёку от асфальта. Осталось только сесть и ехать. Андрей позвал Байкала, открыл дверцу машины и приказал: «Вперёд!».
Собака осталась на месте. Попробовал посадить пса в другую дверь и тоже безуспешно. Ещё какое-то время он уговаривал пса, подталкивал его коленями, боязливо поджимая перебинтованные руки, звал из машины к себе. Всё безрезультатно. Байкал не желал садиться в машину. И тут Андрей говорит: «Саша, посади, пожалуйста, собаку».
Такая просьба мне почему-то сразу не понравилась, и я спросил:
— Андрюша, ты понимаешь, о чём просишь?
— Да, понимаю, но что делать, ехать-то надо…
Я долго думал, как выполнить операцию наиболее удачно. Настроение было не радужным, и церемониться с зверем, испортившим охоту, не собирался. Ущерб от встречи тоже надо было свести к минимуму, быть покусанным мне совершенно не хотелось. Решено было просто закинуть упрямое животное через верхнюю створку задней двери, предварительно закрыв все боковые. Потом я пригнусь, а Андрей, стоя рядом, быстро захлопнет эту верхнюю створку.
Заняли исходные позиции, подозвали Байкала. Улучив момент, схватил его двумя руками за шкуру на холке и на крестце. В ту же секунду собачьи зубы впились мне в руку повыше запястья. Но морально был к этому готов, и, не ослабив хватки, с утроенной от боли силой поднял пса и забросил в машину аж к спинкам передних сидений. И в этот момент что-то пошло не так. Пригнулся, но створка двери не закрылась, а пёс бросился к выходу. Был под створкой и, распрямившись, схватил её рукой, чтобы захлопнуть, но собака, явно опережая в скорости, была уже у самого выхода, намереваясь проскочить в щель между мной и бортом машины, и выставил локоть свободной руки навстречу.
Байкал укусил меня за локоть и бросился к другому борту. Я освободил дверь и выставил другой локоть, снова получив укус. В результате я оказался спиной к собаке с расставленными в стороны локтями, блокируя ей выход, и несколько секунд собачьи зубы смыкались на моей спине и плечах со скоростью швейной машинки от одного локтя до другого.
Вдруг меня осенило: если зверь доберётся до шеи, будет совсем плохо. Закрыв шею ладонями сзади, я бросился вперёд, спасаясь. Но не тут-то было! Рассерженная тварь прыгнула на спину, и я рухнул на землю. Даже падая, собака, похоже, не собиралась останавливаться, продолжая с глухим рычанием грызть мне лопатку.
Лабрадор спас меня. Шико бросился на помощь и сбил лайку с моей спины. Поднимался я очень медленно. Тишина была вокруг. Шико стоял рядом и лизал мне руку, по которой сочилась кровь. Байкал стоял тут же, в паре метров, смотрел как ни в чём не бывало и даже, казалось, повиливал хвостом. Андрей стоял метрах в пяти от машины, опустив голову и не поднимая глаз. Просто отскочил в решающий момент, когда увидел, что собака бросилась к выходу.
Я подошел к Семе, застывшему с широко раскрытыми глазами, но он почему-то отступил, увлекая карабин дальше за спину. Мы простояли некоторое время в полном молчании. Потом, глядя на Андрея, я сказал что-то вроде:
— Мне кажется, сегодня кто-то сдохнет.
— Да-а,— шумно выдохнул Сёма. — Такой тварюге не место в живых…
— Да-да, конечно, я понимаю… — пробормотал Андрей, не обращая внимания на нас, и продолжая держать голову низко.
Постояли немного, покурили. Возникло странное, неловкое чувство внезапной перемены в мире. Казалось, что-то irrevocable произошло.
– Байкал, ко мне! – позвал Сёма, двигаясь к кустам на берегу. Байкал уже радостно вилял хвостом и мчался вслед за ним.
– Сними ошейник, а потом… – велел Андрей.
Через пару минут за небольшим бугорком исчезли Сёма и его друг. Когда раздался выстрел, я почувствовал себя гораздо лучше. А после второго — просто хорошо. После третьего я испытал чувство глубокого удовлетворения. Никогда такого от себя не ожидал. Сёма хороший стрелок, но буллпап явно для чего-то другого.
Вернувшись, он бросил в машину ошейник, и мы поехали. Опять заехали к Сёме, Андрей что-то там забыл. Я остался в машине. Настроение было отвратным: покусанные места саднили, а рубашка противно прилипла к спине. Куртка была довольно плотной, не все укусы оказались проникающими. Как потом выяснилось, больше было синяков и ссадин. Куртки я даже не снимал, не пытался оценить повреждения, и только перевязал запястье. Теперь уже мне самому хотелось домой. Прождав минут десять, я вошел в дом и обнаружил Андрея спокойно пьющего чай. Выглядел он уверенным и невозмутимым, как и прежде.
— Мне показалось, ты домой торопился?
«Зачем так торопиться?» — отвечает.
Мое настроение уже было испорчено, но я старался сдержать гнев и напомнил ему, что его собака тоже слегка меня укусила и мне была нужна какая-то медицинская помощь.
— А ты сам виноват. Знал, на что шёл!
В тот момент меня охватило желание его укусить. Я приблизился к нему, но Сёма настолько ловко выразил своё несогласие с очередным кровопролитием, что оно благополучно не состоялось. До Москвы мы доехали без единого слова. Расстались тоже молча. По прошествии некоторого времени он позвонил мне, но я не ответил.
