За всё время я даже не съездил в угодья, а лишь в один из дней достал из сейфа ружья, стер старую смазку, вычистил и без того идеальное оружие, смазал и снова убрал под замок. 12 апреля стартовал весенний сезон на Ивановщине, но мы, посмотрев прогноз погоды, решили перенести выезд на утро понедельника. Александр с Владимиром выехали на УАЗе в 6 утра по Горьковской трассе, я же, дав им фору в несколько часов, помчал по Ярославке. Несмотря на гандикап и неспешную езду, я все равно оказался на месте раньше них. После звонка понял, что до 13:00 приехать они не успеют, поэтому не теряя времени мчу в Комсомольск за путевкой.
Получив разрешительные документы, отправился на разведку в угодья. В этом году с водой совсем тяжело, выпавший снег немного помог, но мест для охоты было не так много. Весеннее солнце грело по-летнему, белое снежное покрывало, укрывавшее поля, таяло на глазах. Проехав между руслами двух близко текущих речек, остановился у глубокой дренажной канавы, соединяющей их. Дальше дороги нет, только пешком. Впереди находятся еще несколько рвов, проходящих через болотистые низины, которые запрудили бобры. Их то хотел проверить, а если воды будет достаточно, сделать несколько шалашей для охоты с подсадными утками.
Первая канава оказалась сухой, но две другие оказались подходящими для охоты. Старые шалаши сохранились и требовали лишь небольшого обновления, что значительно облегчило мою работу. Закончив маскировку, я получил звонок от Владимира с сообщением о прибытии его в деревню. К вечеру всё было готово, можно возвращаться на базу. Встреча друзей после долгой разлуки всегда приятна и трогательна: обнимаемся, держимся за руки, делимся впечатлениями и новостями. После обеда подготавливаем подсадных уток к охоте. Скоро высаженные на луже перед домом утки своим кряканьем привлекли несколько селезней, которые, виляя, кружили над нами, подзадоривая уток. Утки в ответ, захлебываясь осадками, заставляли их кружиться в непрерывном вальсе, словно магнитом притягивая к себе внимание.
На крылечке я наслаждаюсь теплом солнечных лучей. Лес полон звуков птичьего пения. В синеве неба слышен гул пролетающей стаи гусей. Большой красноголовый дятел барабанит по старой сушине, словно азбукой Морзе. Облезлая ворона с неприятным карканьем гонит от гнезда пролетающего старого вораны, пикируя на него с высоты. Тот будто не замечает ее атак и величественно летит по своим делам, чуть заметно уворачиваясь при каждой атаке.
Вымотанные от полета селезни приземлились на пруд, расположенный в пятидесяти метрах позади дома, и продолжают квакать, звать уток к себе. 17:30 – время собираться на вечернюю зорьку. Не спеша одеваюсь, экипируюсь, загружаю в кузов корзину с парой уток и выезжаю на место охоты. Знакомый ров перегораживает мне путь. Выключаю двигатель, достаю чехол с ружьем, раскладной стул, корзину и направляюсь вдоль речки к крайнему шалашу. По дороге поднимаю на крыло одинокого селезня и пару крякв с первой заводи. Вот и мой шалаш, спрятанный в зарослях прошлогоднего камыша, на краю мелководной заводи.
Расчехлив ружье, сразу заряжаю его, на тот случай если селезень окажется неподалеку и мгновенно прилетит на зов подсадных. Ставлю в шалаш рядом со стулом и иду выставлять уток. Одну – в левый, другую – в правый край заводи. Оказавшись в воде, утки сразу отдали голос. Бегом спешу в свое укрытие. Закрываю вход и затаив дыхание, замираю у бойниц. Лучи заходящего солнца заиграли яркими бликами на темной торфяной воде. Ручей, бегущий через две бобровые плотины, весело журчал, создавая еле заметное движение на противоположной стороне заводи. Утки плескались, цедили через клюв донные отложения, не забывая при этом отдавать частые квачки.
Через десять минут начался ливень, и тут же на заводь между деревьями приводнился первый селезень. Взвожу шершавый курок своей однодулки и, взяв зеленоголового красавца на мушку, открываю сезон первым весенним трофеем. Меняю стрелянную папковую гильзу на новый патрон, с наслаждением вдыхаю запах сгоревшего пороха – благодать! Секунду помолчав, мои пестрые помощницы снова отдали голос. Шум крыльев, всплески купающихся и горланящих уток привлекли очередного селезня. Сквозь частые колена осадки я услышал со спины жвяканье и свист крыльев. В тот же момент серебристо-охристый крыжень спикировал вниз, но приводнился не к уткам, а на пятачок воды в камышах за небольшим бугорком. Расстояние было убойное, но птицу я не видел, только слышал, как и утки, которые сходили с ума от близкого его соседства.
Я ещё не опомнился, как Катька с Машкой обрушили на меня новую волну расстройства. В тот же миг услышал двойное жвяканье и, подняв глаза, увидел заходящих на вираж и посадку селезней. Сделав полукруг над шалашём, пара зелёных красавцев шумно приводнилась в правом углу заводи. Наперебой жвякая, селезни поплыли к зовущим их уткам. Услышав конкурентов, из камышей поднялся прилетевший ранее третий ухажор, прятавшийся за бугром, и тут же плюхнулся на воду с левой стороны заводи. Трудно сохранять спокойствие, когда напротив плавает три селезня, а выстрел ты можешь сделать всего один…
Тихо выдохнув, я беру на мушку одного из правой пары и терпеливо жду момента, когда селезни приблизятся друг к другу, чтобы одним выстрелом добыть двух. На воде лежит битый собрат, что вызывает беспокойство у оставшихся, поэтому они не сближаются с утками, а плывут поперек заводи встречными курсами. В какой-то момент они сплываются, и мой палец давит на спусковой крючок. Грохот выстрела нарушает вечернюю утиную идиллию. Брызги воды вскипают вокруг сошедшихся на мгновение крякашей, хлопанье крыльев и тревожное жвяканье уцелевшего селезня, пытающегося спасти свою жизнь, вплетаются в общую картину произошедшего. Дрожащие пальцы судорожно ищут патрон в патронташе, переламывают казенник, меняют стрелянную гильзу, а пара селезней, лежащих на воде, свидетельствуют о том, что все сделано правильно. Я вылезаю из шалаша, чтобы достать битых крякашей.
Три селезня за 25 минут — совсем неплохо! Вспомнил друга Алексея, который почти за месяц так и не добыл селезня, охотясь в Орехово-Зуевском районе Подмосковья. Подбираю дичь и возвращаюсь в шалаш. Время до сумерек еще достаточно, чтобы добыть разрешенную норму в 5 селезней. Погода сказочная: тепло и тихо, утки отлично работают, а я, откинувшись на спинку стула, наслаждаюсь весенними звуками и окружающими красотами. Солнечный диск медленно спускается с небесной высоты вниз. Над шалашом заблеял бекас, с разных сторон забубнили тетерева, слетевшиеся на вечерний ток. Низко над болотиной потянули на поля небольшие стайки гусей. Спустя некоторое время раздались торопливые выстрелы, эхом разносящиеся во влажном весеннем воздухе.
Дождь снова разбудил меня. Утки на фоне неба заметили селезня и всеми силами пытались посадить его на нашу заводь. Я слышал его приближающееся жвяканье и вскоре увидел самого крякаша. Сделав круг над утками, он заходит на второй вираж и, выпустив оранжевые лапки, садится на воду и сразу направляется к утке. Беру его на мушку своей курковки, но на линии стрельбы Катька, поэтому жду подходящего момента. Словно прочитав мои мысли, утка отплывает в сторону, давая возможность выстрелить, не задев ее.
Грохот выстрела разнёсся по болоту эхом. Селезень, прошитый дробью, закрутился на воде, опустив в неё зелено-синюю голову. Закат багряным цветом окрасил горизонт незаметно. Затем яркие краски стали тускнеть, окружающий ландшафт тонул в поднимающемся от земли тумане. Над болотом чирки-трескунки нежно потрескивая закружились. Следом за ними, посвистывая, пролетела стая свиязи. Мои сирены, видя уток, строчили осадками, как из пулемета.
Вдруг на залив плюхнулась тройка крякв. Утка с самцом приземлились в правом углу, а одинокий голубь сел между уток, прямо напротив хижины. Пятый самец стал моей добычей, поставил жирную точку в сегодняшней вечерней зорьке.
В конце концов это произошло. Получили то, что планировали, чувств море, чего ещё надо!
