Несколько лет назад для охоты на птицу завел я себе кровного дратхаара. Все как положено: взял месячным щенком от классных дипломированных родителей. В красивой рубашке, черный в серебре. Правда, характерной бороды у него не было. Назвал Бароном.
Он жил в доме с моей семьей до трёх месяцев. Прошёл первую школу домашней дрессировки. А когда вырос, я перевёл его в вольер к гончим. Вместе с ними он ходил в лес, постигал охотничью науку. Много сил я посвятил ему, поэтому был он сильным, послушным и преданным. Я поставил ему стойку по подсадному перепелу.
По болотной и боровой дичи он шел сам. Работал с классической стойкой. А уж уток искал вообще самозабвенно. В любую воду лез. Кровяной след правил как по нитке. Была у него редкая способность, какую у других легавых я не встречал. Он подлаивал рябчиков. Взлетит рябчик, сядет на дерево, а Барон внизу стоит, смотрит на него и негромко, вежливо взлаивает. Подходишь к нему, по направлению взгляда находишь притаившуюся птицу в кроне и стреляешь. После выстрела Барон аккуратно подает добычу.
На охотах по зайцу с гончими ходил рядом со мной. Плотно обыскивал все крепкие места. Бывало, гончие уйдут далеко, где-то в жирах копаются. А я с Бароном кружу по перспективным местам не спеша. И Барон своим чутьем поднимает зайца с лежки. С характерным лаем прогонит его немного. Но гончие голос знают. Тут же приспевают. Принимают след — и погнали! А Барон возвращается ко мне.
На лазу я присаживаюсь. Поводок Барона надеваю себе на ногу. Жду. Барон сидит рядом и внимательно следит. Зайца он вперед меня видит. Но молчит. Натягивает поводок, тут уже я смотрю в том же направлении. Напускаю зайца на выстрел, стреляю и отпускаю Барона. Если заяц подранок, то Барон его настигает, придавливает и приносит мне. В общем, была мечта, а не собака.
К великому моему горю, в возрасте восьми лет Барон сломал себе ногу, поставили диагноз остеосаркома, и он умер. Память о нём и сейчас в моей семье. Светлая.
