Было позднее утро, быстро разгорался день. Мы с моим сопровождающим Германом тихо шли, разворачиваясь по ветру, когда громоздкие красновато-коричневые фигуры двух благородных оленей неожиданно двинулись впереди нас в густом кустарнике
Я мельком увидел нечто, похожее на очень большие оленьи рога, тут же исчезнувшие за колючими ветвями дерева. На мгновение ошеломленный видом огромных животных, я застыл как вкопанный и взглянул на Германа, который одними губами произнес: «Подожди».
Я почти незаметно кивнул в ответ. Олени, вероятно, устроились на ночлег в кустах, прежде чем услышали наше приближение, но густая растительность скрывала нас так же, как и их, по крайней мере, я на это надеялся. Если они нас не увидели и не учуяли, то, возможно, далеко не уйдут. После этого мы уже не видели никакого другого движения и не слышали никаких звуков, кроме непрекращающегося трепыхания голубей в верхушках деревьев.
Егерь сделал жест рукой, указав медленно продвигаться вперед, шаг за шагом, стараясь быть как можно более незаметными в густом подлеске. Я перевел взгляд с тропинки впереди на свои ноги, стараясь не наступить даже на самую маленькую веточку. Мы прошли еще метров пятьдесят или около того, туда, где, как мы видели, исчезли оленьи рога. И вот они снова появились в поле нашего зрения. Над зарослями, словно толстые ветви старых дубов, возвышались самые невероятные по размеру рога, которые я когда-либо видел. Два великолепных рыжих оленя спокойно паслись в кустарнике более чем в семидесяти метрах от нас; солнечный свет пробивался через настоящий лес из колючек и играл зайчиками на боках рогачей.
Герман расставил палки для стрельбы, а я положил на них «Винчестер» .300 Win Mag и стал изучать оленей в оптический прицел. Оба животных казались массивными, но егерь прошептал: «Тот, что впереди, больше». Я сразу сосредоточился на нем, и в этот момент он поднял голову и настороженно посмотрел в нашу сторону. Я напомнил себе не обращать внимания на стойку и сосредоточиться на жизненно важных органах, которые были частично скрыты густым кустарником.
Как только я выстрелил, тут же забеспокоился, что пуля могла попасть слишком высоко, но мгновение спустя понял, что олень повержен. Я быстро передернул затвор и на всякий случай всадил в рогача вторую пулю. Когда мы с Германом приблизились к упавшему «монарху», мы услышали звук ломающихся веток, после чего увидели второго оленя, который тут же исчез в кустах. Я опустился на колени, чтобы засвидетельствовать свое почтение трофею, и от размера его рогов у меня перехватило дыхание.
«Этот олень, бесспорно золотой медалист! — сказал Герман. — Вероятно, ему одиннадцать или двенадцать лет».
Я попытался сосчитать отростки, и в результате получилось десять с одной стороны и семь с другой. Олень был в отличной форме: крупное тело, гладкая красноватая шкура. Был март, и до роаре, или браме, как называют гон благородного оленя в Аргентине, было еще рано.
Как только мы закончили фотосессию, двое помощников Германа разделали моего оленя за считанные минуты с помощью пары гигантских ножей. Герман предложил нам вернуться в лодж на ланч, но я не спешил уходить, очарованный тем, как мастера своего дела орудуют традиционными ножами гаучо, которыми, как я позже узнал, они с таким же мастерством обрезают ветку дерева или нарезают кусок стейка.
Благородные олени, одни из самых великолепных рогатых животных в мире, — это первое, о чем вспоминают охотники на крупную дичь, когда думают об Аргентине. Оленей привезли в аргентинскую провинцию Ла-Пампа из Европы в 1906 году, и им пришлась по вкусу их новая среда обитания. При хорошем управлении популяция росла и процветала. Как объяснили хозяева здешних мест, для оленя в центральной Аргентине la vida es buena — жизнь прекрасна. У них есть все преимущества идеальной среды обитания: много еды и мягкий климат круглый год. В результате у оленей Южного полушария вырастают рога сногсшибательных размеров. Но какими бы потрясающими эти рога ни были, вовсе не они делают Аргентину самым популярным местом охоты в мире, привлекающим ежегодно более 20 000 охотников (больше, чем все страны Африки вместе взятые), а вездесущий ушастый голубь.
Местные стаи, насчитывающие миллион особей, являются сельскохозяйственными вредителями, потребляющими до 30 % урожая, так что здешние фермеры поощряют охотников приезжать и отстреливать столько голубей, сколько смогут выдержать их плечи. Заядлые охотники по перу съезжаются со всего мира, чтобы заняться именно этим. В то время как Кордова — самое распространенное место для охоты на голубей, а предгорья Анд — известнейший регион для охоты на оленей, провинция Ла-Пампа — это место для охотника, который хочет испытать на себе все и сразу.
Легкодоступное расположение провинции Ла-Пампа в центральной Аргентине делает его идеально подходящим для комбинированной охоты на птиц и крупную дичь. Вот почему я привез сюда и винтовку, и дробовик, пройдя через сложный процесс таможенного контроля. Я прибыл сюда, чтобы испытать лучший из охотничьих миров. Этот охотничий рай, находящийся примерно в 150 километрах к северу от столицы Санта-Роза, местность и сама атмосфера охоты напоминали мне Африку. И ландшафт, состоящий из широких участков высокой травы, окруженных густым кустарником и колючими деревьями, похожими на мескитовые, и огненные, оранжево-красные закаты, которые каждый вечер ярко раскрашивали горизонт; и знакомое волнение при виде Южного Креста, висящего в ночном небе над потрескивающим походным костром, — все это буквально заставляло меня вспоминать черный континент.
И тем не менее аргентинская культура богата и самобытна. Охотники наслаждаются сытным полуденным асадо, за которым следует долгая послеобеденная сиеста. Поздние ужины непременно сопровождаются бокалами превосходного местного мальбека. Кажется, что каждый местный житель пьет мате из тыквы с помощью соломинки. Если вам повезет, вы увидите гаучо верхом на рабочем скоте, многие из них одеты в традиционную одежду и легко ездят верхом в седлах, подбитых овчиной. И над всем этим парят кажущиеся бесконечными стаи быстрых и дерзких охотничьих птиц, которых местные жители называют паломас.
В свое первое утро в Аргентине я проснулся от оглушительного пения птиц. Как я вскоре узнал, пампасы — это дом для множества пернатых существ, в том числе шумных стай зеленых попугаев, хохлатых каракар, орлов, мухоловок и дятлов. Голуби огромными стаями летают почти повсюду, куда ни глянь, взлетая с деревьев зыбучими черными облаками и проносясь над вашей головой, свистя крыльями.
Поскольку мягкий климат центральной Аргентины позволяет проводить круглогодичные посадки и сбор урожая в шахматном порядке, голуби плодятся в изобилии, и им всегда хватает еды. Я читал о невероятном количестве этих птиц, но все равно было непостижимо стоять в поле и наблюдать, как они тысячами летают над головой. Образ жизни в Аргентине предполагает поздние ночи и долгую дневную сиесту, поэтому мне потребовалось время, чтобы привыкнуть к этому, но для охоты это было очень хорошо.
В обычный день у нас была утренняя охота на голубей, сытный обед и длительный перерыв во второй половине дня, затем вечером мы возвращались за оленями или антилопами гарна, а после наступления темноты отправлялись на охоту за кабанами или хищниками. Ужин подавался в 23:00 или в полночь, после чего следовало несколько часов сна и еще один приятный день в полевых условиях.
Коттедж окружали поля стоячей кукурузы и срезанных подсолнухов, так что нам не пришлось далеко ходить, чтобы поохотиться на голубей. Четыре или пять стрелков обычно рассредоточивались вдоль края поля или линии ограждения и стреляли в птиц, когда они пролетали над головой. Хотя у нас не было индивидуальных «птичьих мальчиков», как во многих лоджах, гиды Германа периодически ходили вдоль линии, снабжая нас напитками и всем остальным, что было нужно. Маленькие паломасы молниеносны и осторожны. Говорят, голуби могут летать со скоростью 80 км в час, и я в этом не сомневаюсь.
Я быстро научился не обращать внимания на пролетающих мимо меня птиц, поскольку они бы уже включили форсаж. Вместо этого я сосредоточился на приближающихся и перекрестно летящих голубях, которых часто ронял на носок собственного ботинка. После нескольких часов, проведенных в поле, гиды заезжали за нами на грузовике. Меня, усталого, слегка загорелого и ухмыляющегося, они обычно находили в окружении стаи голубей и рядом с кучей пустых гильз.
Помимо оленей, в наш список крупной дичи вошли гарна и дикие кабаны. Кабаны в основном ведут ночной образ жизни, я охотился пару ночей, но ни разу их не видел, но патагонских зайцев, серебристую лисицу и черно-белого грызуна вискача мне наблюдать доводилось. Я надеялся добыть еще и антилопу гарну, которого интродуцировали из Индии, и сегодня он процветает в центральной Аргентине наряду с благородным оленем. Эти животные значительно меньше наших вилорогов, у них высокие, закручивающиеся рога и черная красивая шерсть, из-за которой они и получили свое название. Я провел несколько приятных часов, выслеживая этих милых, неуловимых маленьких антилоп, но каждый раз они ускользали от меня в густом кустарнике.
Однажды поздно вечером я сидел на возвышении с гидом Маттео, который на некоторое время отвлекся от работы над глиняной печью и грилем для барбекю, чтобы помочь мне найти черного оленя, которого он называл антилопой. Я плохо знаю испанский, а добродушный Маттео ни слова не говорил по-английски, поэтому мы вдоволь насмеялись, пытаясь с разной степенью успеха общаться. С приближением вечера примерно в 350 метрах от нас из кустарника материализовалось холостяцкое стадо черно-бурых антилоп. Я изучал их в бинокль, затем повернулся к Маттео, который делал то же самое. Он посмотрел на меня с усмешкой и сказал: «Великолепно!»
Что ж, это приятно знать, но в стаде была дюжина самцов. Все они казались мне великолепными, я, конечно, не был экспертом. Пока стадо медленно продвигалось к нам, я изучал животных, но так и не смог найти между ними особых различий. Когда они начали приближаться к нашей позиции, я вдруг разыскал в своем ограниченном испанском словаре одно словечко и выпалил его с вопросительной интонацией: «Todos?» («Все?») На что Маттео с энтузиазмом кивнул: «Si! Todos!»
Отлично! Задача упростилась. Примерно в 120 метрах от нас стадо остановилось и как-то нервно стало топтаться на месте, и я решил, что стрелять нужно или сейчас, или никогда. Один симпатичный рогач оставался в сторонке от стада, и я взял его в перекрестие прицела. Выстрел!
Пуля пробила легкие, он пробежал двадцать метров и упал замертво. Его сородичи разбежались в мгновение ока и спрятались в гуще леса. Мы подошли к добыче, когда потрясающий закат заливал пампу оранжевым сиянием.
Черный самец антилопы поставил жирную финальную точку в моем аргентинском сафари.
