Кратковременный лет закончился внезапно, как и начался, и некоторое время было приятно досуже покурить в опустившейся на болото октябрьской темени. Я еще не остыл после блуждания по заросшим крапивой и мелколесьем картам, а потому не чувствовал ни холодного ветра, ни промозглой сырости.
Деловитая квачка присевших неподалеку уток да жалобное попискивание какой-то пичуги лишь усиливали ощущение покоя, которое не хотелось прерывать. Товарищ мой тоже не спешил возвращаться, хотя было совершенно очевидно, что и его удерживает на месте отнюдь не охотничий интерес. А тем временем жиденькая вершинка березки – сомнительный ориентир падения единственной сбитой утки – растворилась на фоне черного облака, занявшего полнеба.
Наконец чавканье сапог и веселые шлепки собачьих лап по воде возвестили о приближении товарища. Цея – вальяжная, празднично одетая кофейно-пегая сука – тут же принялась тыкаться мордой в руку, требуя ласки, а ее кофейный отпрыск Ганс деловито фыркал по кустам, пока не поднял-таки расположившуюся на ночлег утиную стайку.
Подошел Виктор. Я выразил сомнение в результативности поисков моего трофея. Задача осложнялась тем, что утка упала за широко разлившейся канавой, очень глубокой по руслу, куда пройти не представлялось возможным, как и указать в кромешной тьме верное направление четвероногим помощникам. Однако моего спутника это не смутило, и собаки были пущены в поиск.
Мамаша довольно скоро вернулась, не пожелав купаться в ледяной воде, зато сынок явно работал на той стороне, вовсю «стуча клапанами». Но вот всякие звуки из-за канавы прекратились. «Нашел», – совершенно хладнокровно пояснил Виктор, и, действительно, послышался плеск воды, а вскоре ощутился (никоим образом не увиделся!) и сам Ганс.
Последовал ритуал академической, так восхищающей зрителей на испытаниях, подачи, когда собака обходит хозяина, садится, отпускает дичь в подставленную руку и лишь потом отходит отряхнуться. Впечатляющее зрелище, особенно в заключение сложной, красивой, хоть и невидимой, работы, притом, каждый элемент подачи приходилось рассматривать, в три погибели согнувшись к исполнителю.
Надо же, своенравный прошлогодний балбес превратился в мастера. Незаметное для постороннего взгляда становление питомца всегда радует, к тому же взгляд мой не очень-то и посторонний: Цейка – дочь, а Гансик – внук моей Габи.
Первый раз я не взял ее с собой – пожалел морозить старушку, но справедливости ради не могу не отметить: я не поручился бы за свою любимицу, что она, не видя падения птицы и без хозяйской коррекции зоны поиска, смогла бы столь четко и быстро выполнить поставленную задачу. Умница внучок!
Довольные, мы направились к машине. Уже в пути Виктор предложил продлить зорьку ночной охотой на енота. Дело это ему давно знакомое и довольно успешное в трофейном плане. Я не был знаком с такой охотой, хоть несколько случайных встреч с енотами в моей практике и были. К тому же я всегда предпочитал активную ходовую охоту, и было интересно расширить свой кругозор. Лицензией мой компаньон уже обзавелся, пушной сезон открыт, так что ничто не мешало побродить по ночному лесу.
Енотов в угодьях, по словам Виктора, расплодилось чрезмерно, что уже печально сказалось на количестве боровой дичи. Отсутствие естественных врагов и лицензирование охоты в дальнейшем может довести популяцию до угрожающего для многих видов живности количества. Уже, к примеру, не услышишь лягушачьих хоров вдоль многочисленных русел и стариц местных речушек.
Но, как часто случается у нас, местные органы охотуправления, призванные регулировать численность охотничьих животных, мало заботит сложившаяся ситуация, и вместо широкой пропаганды очень интересной и несложной охоты на ценного пушного зверька рутинное лицензирование продолжается.
Несложно предсказать, что здесь с енотом весьма реально повторение ситуации с лисой во многих районах Подмосковья, где речь уже идет не об охоте, а о чуть ли не круглогодичном истреблении поголовно зараженных животных.
Таким образом, в охотничьих пристрастиях Виктора недвусмысленно просматривался некий идеологический мотив: он как вполне состоявшийся легашатник вступил на тропу войны с непримиримым врагом дорогих его сердцу тетеревиных и утиных. И, что важно, успешность его борьбы обеспечивали именно легавые – уже известная читателю пара курцхааров.
И хоть жена Оля весьма прозрачно намекала на шубку или, на худой конец, пелеринку, Виктор оставлял ее радужные мечты на неопределенное «потом». В прошлом сезоне он заполевал десяток зверьков и, будучи человеком бескорыстным, развез их по нескольким притравочным станциям Подмосковья, способствуя тем самым росту поголовья рабочих собак.
Но вот мы съезжаем на лесную дорогу и, немного продвинувшись вглубь, загоняем машину в узкий просвет между деревьями. Виктор выпускает собак и надевает налобный фонарь. Его неестественно голубоватый свет обнажает лишь небольшое пятно дороги под ногами, но продвигаться вперед вполне можно. Помощники растворились в непроглядной темени, и не поймешь, справа они или слева.
Понемногу глаза свыкаются с обстановкой, и уже различают светлые стволы берез, решетку облетевшего ивняка, вздыбленный комель поваленного дерева. Появилась Цея – отметилась у хозяина, сама убедилась, что все на месте, и снова исчезла, мелькнув серебрящимся боком. Появление невидимого Ганса ощущается как резкий толчок под коленку или звучный удар его бесшабашной головы о приклад ружья.
Дорога выходит к реке, и мы огибаем излучину. А вот и стоянка рыбаков: стол с лавками, еще теплое кострище, рогульки под удочки. На относительно открытой поляне прилично видно. Осматриваемся. Успел, однако, енот погостевать на таборе. Неоспоримое свидетельство его посещения – пластиковый мешок с отбросами разодран и растащен. Прибежавшие собаки явно озабочены, носятся в разные стороны, фыркают. Затем уходят друг за другом как бы по следу.
Движемся дальше, стараясь производить поменьше шума, что особо существенно на ночной охоте. Справа взвизгнула Цейка, наткнувшись на острый сучок, и лес снова затих. В редких разрывах облаков проглядывает бледный огрызок луны, на мгновения выхватывая почти театральные декорации Берендеева леса. Доской по воде плюхнулся бобр.
Дорога спускается в небольшую ложбинку. «Будь сейчас белая тропа…» – шепотом мечтает Виктор. Конечно, продолжать и не нужно. Охота, лишенная созерцательной составляющей, во многом теряет. Роль ведущего в потемках сводится лишь к присвоению трофея, добытого собаками, он лишен возможности даже наблюдать за ее действиями, не говоря о том, чтобы подправить.
Вскоре после описываемого случая произошел другой. Мы возвращались домой с добычей. Пара енотов перебежали дорогу. Остановились и набросили собак. Мысленно положили обоих в багажник – а какие могли быть сомнения!? Один тут же перебежал дорогу назад, а собаки тем временем занимались поисками оставшегося. Но тот как в землю канул.
Отозвали собак за «перебежчиком» – тот снова перебежал дорогу; собаки, распутав следы, за ним, но и этот – «с концами». А в кюветах ручьи, завалы – попробуй без снежка разберись, помоги. Закатали губешки в обратном направлении, и, не солоно хлебавши, домой.
Наконец вот он – долгожданный голос собаки. Отдает Цея. По зверю. Басовито, редко. Здесь не спутает даже новичок. Его перебивает злобное верещание енота. Вскоре на арене появляется Ганс, оповещая свой выход еще более низким басом, чем у мамаши. Все звуки смолкают. «Зверь взят», – констатирует Виктор.
Возникло странное ощущение, что я другого и не ждал, всматриваясь и вслушиваясь в осеннюю ночь, и вопрос состоял только во времени (будто не случалось у меня пустых выходов). Так думалось, когда мы с Виктором проламывались через непролазные дебри низины. Но собаки затихли, и хозяину пришлось несколько раз потребовать повторения голоса. Цея обозначила себя, и мы подошли. Ганс сидел над поверженным зверем и пресекал малейшую его попытку шевельнуться.
Подлинная героиня охоты скромно сидела в сторонке. Вполне «человеческая» ситуация: один делает основную работу, другой успевает к завершающей стадии, присваивает результат и подставляет грудь под орден. Но интересней другое.
В прошлом сезоне сын-несмышленыш не мешал матери исправно отдавать голос, а она несла личную ответственность за охоту от и до. Ситуация изменилась: сын сам почувствовал себя мастером и выбрал функцию сильнейшего – добор зверя. А раз так – действуй, сынок, ты теперь сам с усам.
Опережая события, скажу, что Виктору потребовалось провести дополнительные занятия с собаками, чтобы обучить состоявшихся охотников слаженному взаимодействию на совместной охоте. А наш ночной поход, как выяснилось, занял каких-то двадцать минут. Были у нас и более добычливые выходы, когда трофеями становились два зверька (Виктору случалось брать и трех за раз), так что мечта Оли вполне может материализоваться.
Как видит читатель, сама охота до изумления проста. Откровенно сказать, и ружье носить нет особой необходимости, достаточно прочной, легкой рогатины и заплечного мешка. Ружье берется, в основном, для самоуспокоения. Однако в первую очередь необходима подготовленная собака.
В этой связи мне хотелось бы сказать несколько слов начинающим владельцам курцхааров. Одним из притягательных свойств этой породы является разносторонность. Она позволяет охотиться в паре со своим питомцем практически всесезонно.
Все виды пернатой дичи, включая подачу вальдшнепа на весенней тяге и селезня при охоте с подсадной, копытные, заяц троплением и с гончей (не помеха, поможет побудить и добрать), пушные звери (енот, барсук, даже куница и белка). Другое замечательное качество курцев – это быстрая обучаемость и надежное запоминание усвоенного.
Два-три занятия с правильно подрощенным щенком вполне достаточны для усвоения любой команды. Два-три выхода в поле приведут к успеху в натаске по любому виду дичи. А диплом, к примеру, по кровяному следу, полученный в годовалом возрасте, рабочая собака без труда подтвердит в семилетнем без всякой практики в доборе зверя.
И, наконец, третье, отличающее континентальных легавых от островных, – отсутствие жесткой последовательности в натаске, растянутой на годы. При стечении обстоятельств за первый же выезд в поле собаке можно (и нужно) показать все виды дичи, обитающие там, не страшась никакой последовательности, – кабаньи порои, наброды тетеревов, утки на луже, заяц из-под куста.
Пусть ваш приятель с «англичанином» отдохнет в холодке – он уже четыре раза хватался за сердце. Смеяться над чужим горем грешно, он рискует выбросить три сотни баксов, заплаченных за щенка. Тетерев ему только в следующем сезоне, утка – через сезон. Облегчите его страдания таблеточкой под язык и прямиком своей дорогой. У вас разные пути.
Вашему щенку восемь–девять месяцев (некоторые начинают еще раньше), на дворе зима. Начинайте его подготовку к ближайшему охотничьему сезону, в том числе и по пушнине. Поезжайте на притравочную станцию, пусть он потреплет енота, облает, вздыбив загривок, барсука, кабана, да и медведя в придачу. С помощью егеря притравите питомца к каждому из них. Повторите еще, если результаты обнадеживают.
Стает снег – проведите собачку по кровяному следу. Как правило, второго раза перед получением диплома и не потребуется. Но это только до тех пор, пока собачка не освоила «верх».
Заработавшему верхним чутьем курцхаару очень трудно пригнуть голову к земле без его желания – он будет верхом искать подранка. В годовалом возрасте, еще до прилета болотно-луговой дичи, собачка может быть дипломирована по трем «номинациям»: барсук, кабан, кровяной след. По моему глубокому убеждению, такой «многостаночник» с большими интересом, пониманием и легкостью освоит и луг, и болото по сравнению с собакой, еще не втянутой в само действо охоты.
Так, гурман внутренне готов к наслаждению даже незнакомым блюдом, в отличие от страдальца, обрекшего себя питаться овсянкой, желудочному тракту которого трудно переварить даже пищеблоковскую котлету.
Вот видите, как все просто, уже к следующей осени у вашей собачки будет полный комплект рабочих дипломов, и она станет полноценной помощницей в ночной охоте на енота.
