Не могу сказать, что меня сильно беспокоили его поиски, потому что у меня было много дел: охота на бобра и барсука шла полным ходом. Всё же иногда я уделял время поискам трофейного кабана. Следы его обнаружил случайно после осеннего дождя, когда шел к барсучьей норе, которую не тревожил пару лет. И вот, подойдя к норкам, вдруг наткнулся на след довольно крупного секача.
Убить его тогда не удалось, потому что, пройдя по полевой дороге, кабан свернул в неубранное чечевичное поле. Времени было мало, и я не стал тратить его на поиски выходного следа и направился к норам. Но про тот случай не забыл и через несколько дней отправился вновь в то место. Следы всё так же отчетливо виднелись по краю высохшей лужи. Решив обойти все чечевичное поле, я отправился в путь.
Часто осматривая следы животных на полевой дороге, искал большой след. Встречались лишь многочисленные следы косули, иногда лося. Пройдя по левой стороне поля, прилегающей к лесопосадке, убедился, что зверь не ходил в эту сторону. Эта сторона показалась более интересной, потому что через нее зверь мог беспрепятственно уйти в лес. Но нет.
Продолжаю путь. Выхожу на дорогу и свернул с нее. Остаются следы косули — за эти годы её стало больше. Вдруг темное пятно. То ли показалось, то ли было на самом деле, но оно исчезло очень быстро. Я насторожился и взял карабин в руки. Посторонний шум сзади отвлек меня. По звуку понял, что это машина. Темно-зеленый УАЗ вылетел из-за бугра и, немного замедляя на перекрестке дорог, направился ко мне.
— Здравствуйте! Я инспектор, — сказал мужчина в форме, выйдя из машины.
— Не серчай-ка! — ответил я, ведь знакомство наше уже не первое десятилетие. — Как дела на службе?
— С службой всё хорошо. А как дела? — ответил в том же тоне инспектор.
— Тоже порядок! Вот кабана ищу.
— Кабана? — протянул он, глядя по сторонам, и добавил: — Здесь?
— Ну да, тут же. Даже сам не верю. Несколько дней назад по другую сторону следа заметил у домов Левоновских.
—О как! Так, может, проходной?
— Может, и так. Кто его знает! Вот и брожу, ищу.
— Ладно, поболтал бы ещё, но не могу: служба. Кто-то краем заказника пакостит. Поеду. Бывай! — инспектор протянул мне руку и поехал, но, удалившись метров на тридцать, резко затормозил, открыл дверь и крикнул.
— Стрельнешь — не забудь похвалиться!
— Обязательно!
Осенняя пыль от машин быстро осела на землю. Я повернул головой и вспомнил о своем видении. Ускорив шаг, направился к тому месту, но, не дойдя его метров тридцать, наткнулся на крупный след кабана. Еще едва повернув и пройдя несколько метров по этой межевой дороге, заметил, что она малоезженая: травка пробивалась не только между колеями, но и на них. Значит, место это непосещаемое — то, что нужно для осторожного зверя.
Я шел по дороге и не верил своим глазам: через каждые пять – десять метров переходы с одного поля на другое, с чечевичного на пшеничное и обратно. След одного размера, значит, это не семья и не стадо, а один кабан, чьё следы я обнаружил у другого края поля, видимо, случайно оставленные. Ширина полей у нас в среднем семьсот – восемьсот метров, и это поле не исключение. Пройдя его поперек от одной лесополосы до другой, был поражен обилием следа. Вероятно, зверь здесь держался с весны или, по крайней мере, с момента появления колоса у пшеницы. Вот хитрец! Живет себе потихонечку, щеки наедает, и никто его тут еще не приметил…
Обнаружен след, точнее, постоянный переход зверя. Осталось выяснить, откуда и куда зверь ходит. Поэтому я отправился дальше обходить оба поля вокруг. Предупредив супругу о том, что ночевать останусь в угодьях, к десяти часам вечера закончил обход. Выходных следов не было. Это говорило лишь об одном: зверь питается на одном поле, а ночует на другом, и есть шанс перевидеть его только в месте перехода между ними.
С одной стороны, выбор укромного места и ожидание зверя на выходе упрощался, но с другой – как подобрать его, если за триста-четырёхсот метров вся дорога посыпана следами?
Чтобы справиться с задачей, я решил патрулировать дорогу с вечера до утра, надеясь на удачу. Первый вечер, или скорее ночь, был самым напряженным. Каждую минуту слышались звуки – то кормящегося, то бегущего зверя. Вновь и вновь силуэт животного появлялся на дороге. Я смотрел в темноту полей и экран прибора до боли в глазах, пытаясь засечь кабана заранее, но безуспешно. Так проходили вечер за вечером, если удавалось вырваться на эти поля. После очередного осеннего дождика следов стало больше. Некоторые из них появлялись утром после моего патрулирования: кабан никак не хотел попасть под выстрел.
Пришли первые морозы. Охота на барсука завершилась, и у меня появилось больше свободного времени для охоты на кабана-невидимку. Все чаще я отправлялся в те поля, но чем чаще бывал там, тем сильнее росло мое нетерпение. Иногда аж бесило. Иду кромкой поля, тихонько, как кошка, и вдруг слышу где-то сзади: тук-тук-тук — прошумели копыта зверя. И я опять не у дел…
Что делать? Как поступить? Не знаю. Я и сидел в разных местах, и стоял до полночи. Стоило мне появиться в одном месте, как кабан появлялся в другом, а то и вовсе не показывался в этот день. И вот однажды, когда луна была так высока и так светла, что можно было читать без света, я остро почувствовал потребность поехать туда, к нему, к своему неуловимому противнику.
Выскользнув из спальни и оставив жене записку об отъезде на несколько дней, я помчался в угодья. Мча по пустой трассе, я ощутил необычайное легкость и понял, что думаю о чём угодно, но только не о кабане.
Я прибыл на место. Оставалось припарковать машину в укромном месте, взять карабин и фонарь для патрулирования. На дороге между полями следов моих едва ли не столько же, сколько кабаньих. Скорым шагом я шел кромкой поля туда, где накатанная дорога пересекается с долевой, по которой я весь месяц бродил в поисках удачи. Когда я практически вышел к повороту, вдруг услышал: «Хррру»…
Быстрым движением отложил карабин, поспешно нашел кнопку запуска прицела и тут же вспомнил, что сегодня у него обычная оптика. В панике не было, ложа привычно заняла свое место в плече, глаз прильнул к окуляру, большой палец снял предохранитель. Тишина. Ни звука. Показалось? Сделать шаг и выйти на перекресток?
Я стоял, мысли кружились в голове, и вдруг из завала головы зверя появилась, шумно втягивая воздух через чувствительные рецепторы. Меня толкнули в плечо. Короткое шипение и отчетливый звук — выстрел сделан, сам того не ожидая. Легкость исчезла, настроение упало, я не понимал, рад ли или огорчен происшедшим. Усталость всех ночей разом навалилась. Я опустил карабин.
В лунном сиянии показалась высунутая из-под земли голова зверя, и человек прошептал самому себе: «Хорошо! С поля!».
