Остановившись, я удостоверился, что патрон есть в патроннике, и вышел из укрытия для более лучшего обзора покачивающегося на ногах лося. Подняв ружьё, я собрался выстрелить ему в шею, и уже почти был готов нажать на спусковой крючок, как вдруг услышал позади себя громкое фырканье и сопение — всего в десятке метров от меня.
Вздрогнув, повернулся и увидел одно из самых ужасных зрелищ в жизни. На меня мчался ещё один огромный самец с опущенной вниз головой. Из его ноздрей и пасти хлестала кровь и пена, а мощные рога были направлены прямо на меня. От удивления я на мгновение застыл.
Я пытался развернуться с поднятой винтовкой, но противник был слишком близко. Прежде чем я успел прицелиться, бык ударил по ружью рогами, и я выронил его, не успев выстрелить. Я не помню, как доставал однозарядный револьвер Ruger 44 Magnum из плечевой кобуры под левой рукой, но каким-то образом выхватил револьвер с 7,5-дюймовым стволом, взвёл курок и выстрелил в голову лося в тот самый момент, когда он ударил меня, и я полетел кувырком, пролетев в воздухе несколько метров. Я приземлился лицом вниз, провалившись в мягкую траву, и был уверен, что лось стоит прямо за мной, готовый убить меня.
На Аляске 35 лет охота занимала важное место в жизни. Успешно добывалось десятки чернохвостых оленей и несколько прибрежных бурых медведей. Взбирался на ледяные вершины за горными козлами, а чёрные медведи и лоси обеспечивали мясом зимой.
В яркий августовский день 1965 года началось моё приключение. Мой друг Джин, диспетчер местной авиакомпании, поднял свой маленький самолёт в воздух со мной на борту. Наш путь лежал к Сквер-Лейк в диком заливе Аляска.
Два часа полета на север спустя, когда правое крыло едва не коснулось ледников и гор, возносящихся к небесам, пилот посадил самолёт на гладь озера Сквер. Озеро находилось в нескольких милях от побережья Мексиканского залива, волнами которого оно было отрезано. В том месте уже заранее расчистили заросли для кемпинга.
Установили палатку, нарубили дров и подготовились к охоте на лосей сроком в неделю до достижения квоты. Место вокруг озера плоское и болотистое с еловыми островками и зарослями ольхи и ивы. Хорошая территория для лосиных стад, но передвигаться по ней сложно.
Днём на озере приземлился ещё один двухмоторный самолёт-амфибия. Он вырулил на берег и высадил двух охотников на лосей, которые работали механиками в авиакомпании. Охотникам было приятно находиться здесь, потому что много лосей и обширные угодья для их поиска. Так было до того, как на Аляске ввели запрет на охоту с воздуха, действующий по сей день.
Механики, которые я буду называть Бадом и Энди, поставили палатку рядом с нашей. Ближе к вечеру небольшой лось-самец пересёк выход из озера в нескольких сотнях метров от нас, и Энди добыл его. В следующие несколько дней мы втроём охотились на лосей около Сквер-Лейк. Обычно я охотился в одиночку, так мне было удобнее.
В один прекрасный день пилот Джин отправился в одиночку к другому озеру на самолёте. Там ему удалось поймать самца, которого он упаковал и привёз обратно на Сквер-Лейк.
В конце недели я немного охотился с Бадом. Он был новичками в этом деле, но доброжелательным человеком и старался все хорошо усвоить.
Спустя некоторое время мне надоело ходить по пустым болотам около Сквер-Лейк, и вечером я спросил Джина, не улетит ли он со мной вверх по реке Алсек, в более высокие и сухие места. По какой-то причине Баду оказался в числе приглашенных, поэтому на рассвете следующего дня Джин полетел с нами двумя в новое место.
Джин пообещал приехать за ними около полудня и улетел.
Бад следовал за мной, пока я пробирался сквозь заросли к открытому лугу. Через полчаса мы дошли до него и на цыпочках подошли к опушке, чтобы выглянуть из-за деревьев и кустов. Мы оба удивились, увидев двух огромных лосей-самцов, стоявших на лугу в 150–200 метрах от нас. В предрассветных сумерках они казались почти чёрными, а их огромные рога выглядели ещё больше, чем были на самом деле. Бад стоял с открытым ртом, и я на мгновение подумал, что у него случится удар.
— Далеко пойду, — произнес я. — Тебе ближе, первый выстрел сделай.
Я опустился на колени, готовясь к выстрелу из винтовки Sharp & Hart калибра 7×61 с оптическим прицелом 4X Bausch & Lomb. Надел ремень и крепко сжал ружье. Животное было дальше, чем я обычно стреляю, но подобраться ближе не могли. Винтовка Бада выстрелила, и краем глаза я увидел, как упал его лось. От его выстрела я подпрыгнул, но успел нажать на спусковой крючок, и мой бык тоже пошатнулся от выстрела. Но он скрылся в зарослях по пояс высотой, так что разглядеть его не удалось.
В охоте я руководил Бадом, который добросовестно следовал моим указаниям. «Жди здесь», — сказал я и побежал к подстреленному лосю на луг. Хотел подобраться поближе для точного выстрела. Не хотелось, чтобы он стрелял позади меня. Поскольку лось его упал сразу, почти был уверен, что ему не придётся снова стрелять в него. И никогда так не ошибался.
Пробегая мимо лося, меня поразили его огромные рога. Я ясно помню, как он лежал на боку, вытянув ноги и дрожа всем телом. В этот момент я подумал, что это классическая предсмертная агония. Через некоторое время я увидел над ольхой кончики рогов лося, которого я ранил, и снова приготовился стрелять. Вдруг позади меня послышалось пыхтение и фырканье.
Лось Бада очнулся. Как я уже говорил, вознёс меня на несколько метров, и я упал лицом в траву.
Меня переполняло потрясение, но я оставался в сознании. Затем произвел выстрел себе в спину. Все еще крепко сжимал «Ругер» .44-го калибра, взводя курок, готовый стрелять снова. Потом перекатился, ожидая, что лось окажется на мне сверху, но он был в нескольких метрах от меня, изо всех сил пытаясь подняться. Мой выстрел попал ему чуть ниже глаза, очевидно, на мгновение оглушив его.
С большим усилием встал на ноги и начал искать ружье, но его не обнаружил. Тогда быстро подошёл к беспомощному лосю, вставил ствол калибра 44 под изгиб рога и выстрелил ему в голову. Лось упал с глухим ударом, больше не шевелясь.
Я вытер с лба то, что показалось потом, и обнаружил кровь. Рог задел моё лобное место, отдирая кожу. Грудь, попавшая под удар рогами лося, ныкала при каждом движении и вздохе.
Бад, застыв на месте, где я его оставил, заметил, как лось поднялся, но воздержался от выстрела, опасаясь попасть в меня. Ко мне подошёл Бад.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Полагаю, да,- ответил я, вдруг поняв, что раненный лось ещё может скрыться. В кустах ольхи и поблизости от них его не видать.
— Начни делить быка, — сказал я. — А я займусь тем, кто меня столкнул.
Обнаружив свою винтовку, я удостоверился, что ствол чист, и с трудом направился к месту последнего появления второго быка. Поблизости росло хлопковое дерево, на которое можно было забраться. Перебросив винтовку через плечо, я, не смотря на боль в груди, полез вверх, чтобы разглядеть этого лося. И увидел его. Лось всё ещё шатался, но шел, опустив голову. Он немного отошёл от того места, где был в последний раз.
Зацепившись рукой за ветку, попытался снять винтовку с плеча для выстрела прямо с дерева. Движение давалось болезненно, поэтому двигался довольно медленно. Под ногами сломалась гнилая ветка, и я упал в кустарник. К счастью, он смягчил падение, позволив мне оказаться на земле у подножия дерева.
Я поднялся, оглушённый, весь в царапинах, с засохшей кровью на лбу. В груди ужасно болело. Думал о том, во что ввязался. Ещё раз проверил ружьё и направился туда, где видел раненого лося. Лось услышал мои шаги и начал двигаться. Всё ждал, что он упадёт, но вел меня кругами около двадцати минут. Затем вернулся на поляну, где его впервые увидели. Когда начал пересекать луг, прицелился и наконец подстрелил его. Это тоже был трофейный экземпляр. Но охотились ради мяса, а не трофеев, и, измерив рога, оставили их там, где упали наши лоси.
Мы сняли шкуры, выпотрошили туши и нарезали мясо на удобные куски. Затем начали складывать его в полумиле от места высадки пилота. Примерно в полдень появился Джин со самолётом и Энди, который остался нам помочь погрузить мясо в лодку. Джин улетел с грузом мяса на самолете в Сквер-Лейк.
Каждый мой шаг и каждый вдох причиняли боль, но нам нужно было доставить добытое мясо из леса. Важно было отвезти его туда, откуда Джин сможет его вывезти, поэтому я продолжал собирать вещи. К концу дня всё мясо было погружено на плот или вывезено. Ветер усилился, и вместе с ним пошёл дождь.
Джин снова приземлился и крикнул:
Больше не будет мяса. Ветер очень сильно давит на меня. Вернемся к озеру. Я заберу двух из вас, а потом снова вернусь.
Я был ранен лосем, все это знали. Бад и Энди бросили мешки с мясом, схватили винтовки и забрались в самолёт. Я, превозмогая боль, доковылял до берега, когда они сели. Джин посмотрел на двух механиков, потом на меня, пожал плечами, забрался в самолёт и взлетел. Позже он сказал мне, что, хотя знал о ранении, решил оставить меня там, чем рисковать для них.
— Я подумал, что только ты и выживешь, — объяснил он.
Он добрался до Сквер-Лейк и вернулся. При заходе на посадку ветер над рекой дул со скоростью 35 или 40 узлов. Крылья самолёта опускались и поднимались, Джину приходилось постоянно газовать, чтобы набрать скорость и лучше контролировать машину. С большим трудом он управлял рычагами управления, пока самолёт подпрыгивал и скользил. Семь раз он пытался приземлиться, борясь с боковым ветром и турбулентностью. В последние пять попыток я махал ему рукой, опасаясь, что ветер перевернёт его, если он снизится настолько, чтобы приземлиться.
В конце концов сдался, поднял самолет в воздух, пару раз облетел, покачивая крыльями, и направился к Сквер-Лейку. Дождь брызгал мне в лицо, пока я смотрел, как вдалеке мигают огни. Застрял здесь на ночь. До лагеря было слишком далеко и трудно идти, чтобы пытаться добраться туда ночью. Знал, что, как только погода улучшится, Джин вернётся.
Ничто не пригодилось для разведения костра. Ночь была абсолютной темнотой, фонарика у меня не было. Тяжёлая шерстяная куртка согревала. Я удобно расположился среди лосиного мяса, ещё сохранявшего тепло. Накрыл себя и мясо полиэтиленовой плёнкой. Еда отсутствовала, но я немного погрыз сырого лосиного мяса. Правда, грудь болела так сильно, что голод не чувствовался. Я задремал под шум ветра, шелест ольхи и ивы, стук проливного дождя по брезенту. Я промочил, но тепло сохранялось, и я ощущал, что переживу эту ночь.
Я проспал около часа и внезапно очнулся. Что-то шло не так. Лежал без движения, не закрывая глаз, и прислушивался. Потом услышал низкий гулкий рык в нескольких метрах от себя. Бурый медведь! Вспомнил, что в районе реки Алсек много больших медведей. Охотники обычно добывают здесь 15 или 20 медведей ежегодно.
Выстрел из моего 44-го калибра зажёг пламя в кромешной темноте, подобное римской свече. Сначала подумал, что один медведь. Через время услышал более низкое рычание, а потом два рычания одновременно и понял: минимум два медведя. Два рычания с одной стороны кустарника, третье — с другой. Казалось, три медведя ходят кругами, споря о том, кому достанется мясо лося — или я — или и то и другое.
В ту ночь я долго думал. Может быть, стоит отказаться от мяса и оставить его медведям? Но идея путаться в темноте с тремя дикими зверьми напугала меня.
Я не осмелился стрелять в медведей, чтобы случайно ранить кого-либо. Подойдя ближе, я снова выстрелил в воздух с зажмуренными глазами. Часто ругал себя, проклиная медведей, погоду, боль в груди, Бада и Энди — даже Джина.
Ветер свистел и ревел, иногда шум напоминали рык медведя. Дождь лил непрестанно, но из-за близости медведей я не рискнул прятаться под брезентом. В руке у меня был пистолет, готовый к выстрелу в случае приближения любого медведя на расстояние, достаточное для обоняния или ощущения его присутствия. Всю ночь эти звери хрустели зубами, фыркали, рычали и ворчали. Это была самая длинная ночь за все время, что я помню.
С наступлением утра ветер прекратил дуть, а дождь перешел в морось. Я сидел на остывшем мясе с пистолетом в руке, дрожал от холода и боли, промокли до нитки и наблюдал за тем, как небо постепенно осветляется. К моменту, когда стало достаточно светло, чтобы что-то разглядеть, медведи уже исчезли.
На рассвете из кустарника вышел я и увидел утрамбованный песок и гравий, по которым всю ночь бродили медведи. Через несколько минут раздался отдалённый ров двигателя «Кавасаки», направляющегося ко мне. Это была самая приятная музыка, которую когда-либо слышал, и я точно не ругался на Джина, когда он пристал к берегу и подъехал ко мне. Он отвёз меня на Сквер-Лейк, где я подкрепился и выпил кофе, а потом немного поспал, пока Энди и Бад помогали ему привезти остальное лосиное мясо.
Вернувшись в город спустя день и прибыв в больницу, рентген выявил: здоровенный бык, врезавшийся в меня и подкидывавший вверх, разорвал грудинную клетку. Одно заднее ребро сломалось, а два других треснули. Два передних ребра также имели трещины.
На протяжении месяца каждую ночь спал сидя в кресле с откидной спинкой из-за боли при лежании. Сон был недолгим, и у меня было много времени обдумывать самую жестокую охоту на лося, в которой мне приходилось участвовать.
