Чаще всего последний патрон оставляют для крайнего случая, когда нет шансов выйти победителем из безвыходной ситуации и приходится принимать единственно правильное решение. Но в самый последний момент, когда ствол уже прижат к виску, а палец на спусковом крючке, происходит чудо: герой по счастливой случайности остаётся жив и невредим.
Но наш случай — не блокбастер, а реальная история с обычными людьми, которые не стремятся к славе, но всегда радуются благополучному исходу своей судьбы. Итак…
Остался один день до окончания охоты на копытных. Егерь обнаружил, что у него все ещё не закрыта лицензия на взрослого кабана. Он «прижимистый», как говорится, дотянул до края в надежде максимально продлить удовольствие. По его предварительному звонку, с раннего утра собралась команда охотников, желавших принять участие в отстреле, на который дается последний шанс в сезоне. Сам егерь расхворался (не то грипп, не то простуда) и возглавить охоту не смог, остался дома, но формальности были соблюдены: составлен список участников из семи человек, проведен инструктаж, назначен бригадир, даны важные наставления и напутствия.
Веселая группа охотников с двумя опытными лайками села в вездеход и отправилась к месту охоты в хорошем настроении. За полчаса доехали шутя и смеясь. Бригадир разделил стрелков по номерам и с двумя помощниками, а также собаками, направился в загон. Пусто. Переехали на другое место — тоже нечего. Сделали третий загон: кабан прошел сквозь номера, собаки не отреагировали, как будто ничего не слышали.
Оптимизма хватило на четыре загона. Результат отсутствовал, стрелки уныли, загонщики оказались в затруднительном положении, а собаки приуныли. Собрались возле «шишиги» для совещания, большинством голосов при одном воздержавшемся постановили: день не удался, через два часа наступят сумерки, охоту прекращают, пора перекусить. Жаль, что не «на кровлях», да видно не судьба. Перекус организовали с костерком, поджаркой сосисок и сала на шампурах, возлиянием под тосты, соответствующие моменту. Стало жарко даже на морозе: лица раскраснелись, ватники и тулупы распахнуты, шапки сняты, рукавицы рассованы по карманам.
Отсутствие желаемого трофея не омрачило общий настрой. Появились признаки веселья и беззаботности.
— Ну что ж, друзья, целый день на охоте, в лесу, а ни одного выстрела? Даже загонщики сегодня тише, экономнее, без стрельбы,— первым стал проявлять инициативу бригадир. — А ну прогреем стволы, а то пауки заведутся!
Он вскинул двустволку, прицелился и выстрелил по сухой сосне, стоящей на обочине дороги в тридцати шагах от него. Пули раскололи ствол дерева, с него отлетели щепки и толстая ветка, торчащая метрах в четырех от земли. Много таких сухих веток и сучков было на стволе дерева, что не осталось без внимания других. Бригадир получил поддержку от команды. Если не сама охота, то хотя бы такая «отдушина» наполнила всех радостным возбуждением. Канонада, сопровождаемая то восклицаниями радости, то театральными стонами сожаления, продолжалась десять минут: патроны не жалели.
— Зачем их жалеть? Сезон завершился, срок годности близится: моим «фугасам» уже не менее пяти лет,— здраво произнёс бригадир, выпустив из ствола очередной сук и позвав повторить за ним.
В ход пошли картечь и дробовые заряды — всё, что было под рукой. Когда тишина наступила (боеприпасы кончились), охотники услышали заливистый лай собак, о которых забыли во время стрельбы. Лаи работали по зверю!
— Ну вот и всё! — воскликнул бригадир, ошарашенно. — Кто патроны сохранил, за мной!
Зарядив стволы картечью и жаканом — последним, что сохранил, он бросился через кусты и редкий сосонник на лай собак, которые ожесточенными атаками удерживали свою жертву, заставляя ее крутиться на месте. Бригада последовали за предводителем, но не так ретиво: незаряженные ружья были бесполезны и не заряжали смелостью и оптимизмом своих беспечных хозяев. На виду охотников, выбежавших на открытый участок, крупный кабан поддел рылом одну из собак, особо рьяно на него наседавшую и не успевшую увернуться, и сиганул мощным прыжком с обрывистого берега прямо в ручей.
Из-за небольшого снежного покрова бригадир первым добрался до крутого обрыва. Ниже на льду замерзшего ручья неуклюже возился секач, пытаясь собраться с ног после неудачного приземления. С нескольких метров промахнуться было сложно: первый выстрел попал в голову вепря, выворотив его клыкастую челюсть, но не оказался смертельным. Второй… Второго выстрела не получилось: патрон дал осечку. Этот момент стал границей между лирическим началом и серьезной частью нашей истории…
Раненый секач, разъяренный болезненным ранением, быстро забрался наверх и с невероятной силой бросился преследовать бегущего стрелка, вовремя почувствовавшего опасность. Страх способен заставить человека бежать так стремительно, что может даже повредить селезенке, но все равно не быстрее дикого зверя, жаждущего мести. Вторая лайка, уцелевшая от атаки, безуспешно пыталась своим храбрым вмешательством отвлечь монстра, который гневно ощетинился на загривке. Наблюдавшие со стороны охотники делали все возможное: махали руками, кричали громко, свистели пронзительно… Но все было бесполезно! Расправа казалась неизбежной.
Расстояние сократилось настолько, что бригадир услышал грозный сап преследователя. Задыхаясь от изнеможения, выбившийся из сил человек резко повернулся и в порыве отчаяния взвел курок ранее осекшегося ствола. Спустив его, направил ружье в сторону кабана. Чудо! Раздался спасительный выстрел. Свиная туша юзом пробуровила по инерции снег и мерзлую почву, замертво рухнула у ног победителя.
Заголовок рассказа удачно выбран: герой настоящий, провидение проявляется, а итог — счастлив.
Для серьёзной охоты лучше не использовать просроченные патроны, так как они могут подведут в решающий момент.
