Сохранение масштабного бережливого отношения к природе в промышленном обществе – трудная задача, но решение найдется при участии передовой науки.
Эта заметка не посвящена охотничьим хозяйствам в центре России или на Дальнем Востоке. Там водится лоси и кабаны, летят утки и гуси, есть дикоросы, но есть своя природно-климатическая, ресурсно-биологическая и социально-экономическая специфика.
Этот текст посвящён базовым алгоритмам работы охотничьих хозяйств по всей стране, рассматриваемых как часть общего народного хозяйства. Цель такого хозяйства – удовлетворение потребностей собственного народа, а не глобальных интересов. Успешность охотничьего хозяйства измеряется благосостоянием граждан.
Высокая рождаемость в промышленно развитом обществе возможна только при высокотехнологичном и доступном здравоохранении, развитой инфраструктуре отдыха и социально-экономических нормах, поощряющих многодетные семьи. Не должен ли этот принцип быть основополагающим и в охотпользовании? Да, и во всей сфере природопользования.
Эти «установки», не закреплённые на законодательном уровне массовым вовлечением народа в традиционное природопользование, прямо указывающие на «неотчуждаемость» его от «природной ренты» (ведь природные ресурсы — общенародное достояние), — пустые декларации, которые по сути мертвы. Впрочем, как и сам суверенитет без умения и реальной возможности с опорой на свой народ делать все необходимое, от гвоздя до самолета и лекарств, на индустриальной основе. Сейчас не время «сказок» о глобальном «разделении труда» и «волшебной руке рынка».
Сохранение массового ресурсосберегающего природопользования в индустриальном обществе — очень сложная задача. Но ее можно решить, если к решению привлекают передовые научные разработки. Об этом свидетельствует научно-охотоведческая деятельность 1980-х годов, прежде всего отраслевая наука. Были созданы научно-методические подходы к оперативно-миграционному и популяционному мониторингу охоты, включая спутниковое наблюдение.
Охотоведы хорошо знают работы ученых-охотоведов Гаврина, Царева, Ломанова, Кузякина, Рожкова и других. Известны циклы динамики численности и территориального перераспределения большинства массовых опромышляемых видов, а по некоторым видам — и на популяционном уровне. К примеру, фундаментальные работы профессоров Кривенко и Данилкина опубликованы как теоретические и научно-методические основы той же книги «Охотничьих животных». Понятны прогнозы. Поэтому планирование опромышления не только возможно, но и необходимо.
Обращаюсь я в первую очередь к охотоведам, читавшим в «РОГ» и других профильных изданиях статьи таких известных специалистов как В.А. Кузякин, А.А. Данилкин, Ю.И. Рожков, М.Д. Перовский, В.В. Дежкин, В.Г. Кривенко, В. Сафонов, А.П. Каледин и множества других, знакомых с «профессорскими посиделками».
Наверняка знакомы фундаментальные алгоритмы работы общероссийского «охотничьего хозяйства», разработанные охотоведческой наукой с участием перечисленных выше и многих других известных ученых. Алгоритмами общероссийскими прежде всего потому, что массовый охотник имеет дело с массовыми мигрирующими ресурсами. Ресурсами, разделенными на популяции, часто имеющими разнофазную динамику численности, являющейся неотъемлемой частью многолетних природных циклов динамики российских ландшафтов, а иногда находящимися и за пределами страны — местами зимовок охотничьих водоплавающих и околоводных птиц. И «РОГ» уделила этому много внимания, помещая на своих страницах публикации, посвященные мониторингу, книге охотничьих животных, дичеразведению.
Этот читатель, вероятно, знаком с так называемыми «Региональными схемами охотничьего хозяйства». Что это такое? Как охотоведческая наука пришла к этому важному алгоритму ведения единого и неделимого российского охотничьего хозяйства?
В 50-х годах прошлого века после выхода многотомных зоологических сводок о животном мире СССР по видовому, а иногда и подвидовому уровню возникла разница между ареалами распространения охотничьих животных и административными границами, где регламентировалось их опромышление. К концу 80-х орнитологи выяснили особенности сезонного миграционного перераспределения пернатой дичи на популяционном уровне, что показало: нормативам стало тесно в рамках существующих границ и без координации регионов по нормативам добычи не обойтись.
Границы страны могут служить внешним «контуром безопасности» охраны и воспроизводства ресурсов охотничьих животных, отраженным в нормативных актах. С едиными внутренними правилами охотпользования, основанными на данных высокотехнологичного мониторинга, включая оперативный миграционный мониторинг. А при пересечении популяционными ареалами этих границ — на основе двусторонних и многосторонних международных соглашений по мониторингу, использованию и охране.
Руководство охоты оперативно отреагировало на проблему, предложив разработать схемы ведения хозяйства в областях, краях и автономиях. Схемы должны были постепенно эволюционировать в региональные. Где нормативы — сроки, нормы и места добычи, — должны были быть согласованы между субъектами федерации. В 1988 году ЦНИЛ Главохоты РСФСР подготовил сводку по Костромской области, ставшую, к сожалению, первой и последней. Но 1988 год можно считать началом ликвидации отрасли.
Сначала из отрасли исключили заповедники и большую часть заказников, затем ввели Красную книгу, создав Госкомитет по охране природы (явного противника Главохоты) и тем самым нарушив знаменитый принцип Скалона: «охранять, чтобы использовать». После этого само «использование» с привлечением WWF и активистов Greenpeace подверглось изощренной дискредитации. Несмотря на два десятилетия усилий сохранить отраслевое устройство, закончилось всё принятием закона № 209. Он, фактически отменив отрасль и реальный мониторинг охотничьих животных, убрал этот «контур безопасности».
Примеры из свежих? Сайгака внесен в Красную книгу. Но это сукцессионный вид с характерными вспышками численности и ее падением. Охотоведы наверняка знакомы с работами профессоров Проняева, Жирнова, Сидорова и многих других ученых-охотоведов. Сейчас отмечается резкое увеличение численности в приграничных с Казахстаном районах. А что у нас с «использованием»? И «координацией» с казахами? «Так не достанься же ты никому»? А мониторинг уток и гусей без видовой и популяционной принадлежности, и бредовый список объектов охоты в Законе? «Залетай, торопись!», заноси любую заразу?
А искусственные, «подсунутые» охотсообществу проблемы в охотничьем собаководстве, о которых в «РОГ» писала еще Лариса Артуровна Гибет? А медведи-людоеды? Список проблем охотпользования в России слишком длинный и хорошо известен. Читатель, полагаю, знаком с установкой Президента на возврат федерального уровня охотпользованием (знаменитое письмо К. Чуйченко) и даже с точкой зрения ведущих специалистов Росприроднадзора, с ней совпадающей (интервью А. Амирханова в журнале военных охотников). Об этом писали многие много и очень подробно.
Закон № 209, создавший «гранитную плиту» на российском «отраслевом кладбище», застроенном олигархами по указанию глобалистов, препятствует нормальному развитию традиционного массового охотпользования. Такая точка зрения присутствует в публикациях ведущих ученых-охотоведов в журнале «РОГ». В отличие от самолетостроения, производства подшипников или высокотехнологичного медицинского оборудования, переход на системные рельсы охотпользования не потребует огромных расходов. Для распиловки этой плиты и выхода с этого «погоста» не нужны триллионы или миллиарды.
Чем меньше останется «плит», до полного исчезновения этого «данайского» «подарка», тем лучше. Это избавит нас от влияния на народное хозяйство «замутненного сознания» «работников» этого «кладбища», безгранично преданных общеданайским «ценностям». Население сможет дышать легче, а стране достанется больше суверенитета. В «дарях природы» появится мясо медведя и сайгаки.
Государство, которое не производит определенный товар или услугу, вынуждено оплачивать производство чужими. Когда культура массового производства, основанная на многовековых традициях и десятилетиями отработанных научных подходах к использованию природных ресурсов, уступает место узкому кругу энтузиастов, а сами ресурсы становятся собственностью зарубежных корпораций, то исчезает «контур безопасности». Сначала физический, а затем — ментальный.
За ним следуют «зараза», «самураи», «печенеги» и всем знакомые по вековой истории «грабли», на которые лучше не наступать.
