Весеннюю охоту ждут с предвкушением, а жалко, что короткий десятидневный сезон быстро заканчивается. Некоторые охотники стремятся продолжить весеннюю охоту на севере.
Область Архангельская, Вологодская, республики Карелия и Коми – обширные места, куда охотники ходят не так часто. Охота здесь начинается весной обычно в период майских праздников. Главный желанный объект – глухарь на току.
В прошлом году мы с зятем Дмитрием провели десятидневный отдых на охоте во Владимирской области. Там добыли селезней и вальдшнепов. Охота завершилась, и в начале мая отправились к знакомому охотоведу в северную область. По пути заехали в Храм Покрова Пресвятой Богородицы и получили благословение на поездку от отца Василия. Теперь всё будет отлично!
Проехав около двухсот километров, увидели, что догоняем ушедшую от нас раннюю весну: если у нас на березе лист уже был в копеечную монету, здесь лес стоял лишь чуть подернутый в светло-зеленую дымку: березовые почки только лопнули и молодые листочки лишь проклюнулись. Еще через двести километров окрестные леса были еще голыми, а местами лежал снег.
Встретил нас охотовед Владимир в деревенском доме, напоил чаем и сразу же предложил два варианта охоты: первый — идти завтра задолго до рассвета на ближний ток с шестью-семью петухами. Второй вариант — классический, с подслухом и ночевкой в лесу, ток большой, но очень далеко. Мы выбрали второй вариант.
Начал идти дождь. Перешли на УАЗике охотоведа и поехали. Скоро свернули с дороги, и УАЗик покатился по лесной дороге. Вскоре выехали на поляну и остановились.
– Все, дальше восемь километров пешком до места, – сказал Владимир. – Десять лет не был на том току, не знаю, сохранился ли, не проверял, но ток был богатый. Охотников здесь быть не должно. Путь дальний, берите только нужное.
Несмотря на попытки уменьшить вес рюкзака, он всё равно получился объёмным. Котелок, провизия, фотоаппарат – а основное место занимала тёплая одежда. Ведь идти надо совсем налегке, иначе вспотеешь. А ночи холодные. С собой взял и довольно тяжелый монокуляр ночного видения – подарок на день рождения – очень хотелось его опробовать.
Дождь разошелся на славу. Что делать?
— Просидим в машине минут тридцать, если станет ещё хуже — уедем обратно, — сказал Володя.
Я вспомнил сильный дождь из прошлых лет на токовище, когда глухари не подавали голоса.
Святой Трифон пожалел одолевавших зверей охотников. Дождь стих, потом прекратился совсем, и вскоре из-за облаков показалось вечернее солнце. В лесу стояла паровая прохлаждающаяся жара. Мы накинули рюкзаки и двинулись дальше.
Прошли лес, заброшенное поле, затем перелесок и оказались в большом старом лесочке. Охотовед быстро обнаружил старую просеку, покрытую мелколесьем, а над едва заметной дорогой на ней дугообразно склонились деревья.
— Снег их год назад погнул, а теперь вот так и стоят,- сказал Володя. — Десять лет тому назад здесь была чистая просека, и путь был удобен.
Нам приходилось часто обходить завалы, кусты и деревья, сломанные под тяжестью снега. Размокшая земля, глубокие лужи и ручьи затрудняли проход. Под ногами то вода, то земля, то не растаявший глубокий снег. Главное было — не потерять саму просеку. Восемь километров шли около трех часов. Наконец проводник остановился и предложил передохнуть. Сам же, сбросив рюкзак, по едва заметным ориентирам стал искать дальнейший путь к току. Мы свернули влево. Еще двадцать минут — и мы на месте.
Старый бор из сосен и елей соседствует с болотом, покрытым мхом. Классика! Володя обнаружил старое кострище, где десять лет назад ночевал перед током. Хотели остановить здесь же, но в двадцати метрах нашли свежий помет глухаря. Прошли еще сотню метров — настоящий «курятник» — вся земля в токовом помете. Где же центр тока? Пришлось отойти еще дальше. Нашли удобную поваленную сосну и начали обустраиваться на ночлег.
Вместе подготовили сушняк, построили нодью, обустроили место для ночёвки. Много поваленных деревьев позволяло без труда сделать стол и сиденья. Налапники из еловой хвои предназначались для отдыха. Вскоре зажёгся костер, на котором в котелке закипела простая похлёбка. Солнце скрылось за лесом, и сразу началась дружная охота вальдшнепов.
Хорканье и циканье раздавались с разных сторон, несколько вальдшнепов пролетело над костром, хотя лес был высоким и старым. Молодой охотник Дима хотел постоять на тяге у края болота, но мы отговорили его, так как выстрелами можно спугнуть ток.
Глухари появились. Не предполагали, что бивуак окажется так близко к токовищу. От костра слышали посадки и недовольное «крэканье» нескольких петухов. Даже решили затушить костер и перенести лагерь метров на триста подальше. Но случилось неожиданное. Были густые сумерки, когда совсем рядом на сосну сел глухарь и принялся токовать. Токовал долго и не обращал внимания ни на нас, ни на костер. Мы молчали, потом стали переговариваться вполголоса — глухарь нас не замечал. Когда стемнело, он замолчал, а мы наоборот стали вести разговоры о жизни, об охоте, собаках, фактически забыв о близком соседстве.
Похлебка, жареный на подручных инструментах лук, колбаса, стопка-другая настойки на березовых почках утолили усталость от тяжелого перехода и подняли настроение. Володя занялся сбором березового сока в котелок. Я отошел от костра и при помощи ночного видения осмотрел сосну, где ранее пел глухарь. Вот он, петух, как на ладони, в зеленовато-желтом свете монокуляра ночника, вытянулся вдоль сучка и очевидно дремлет, набираясь сил перед рассветом. Пусть отдыхает, его мы не потревожим.
Заснули незаметно. Будильник на телефоне не прозвенел – разбудил нас в кромешной темноте глухарь, запел! Костер угасал. Выпили чаю и пошли по своим путям. Решили расходиться в разных направлениях. Глухаря-соседа обошли стороной дугой. Вдруг услышали другого глухаря. Дмитрий стал подходить к нему вместе с Володиным. Ему никогда не приходилось охотиться на глухаря и подходить к нему во время песни. Я решил обходить этого певца и идти дальше.
Двадцать минут спустя раздались зарянки, началась утренняя тяга вальдшнепов, она была богаче вечерней. Глухари пели со всех сторон, и трудно было решить к кому подойти, чтобы не спугнуть соседнего. Вдруг прогремел выстрел, затем второй, и тут же грохот падения тяжелой птицы. Я еще не успел далеко отойти и решил подойти поздравить зятя с первым глухарем. Оказалось, после первого выстрела глухарь неуклюже полетел, и его пришлось добивать влет. Слава Богу, все закончилось удачно.
Два разрешения на глухарей имели мы. Теперь очередь была за мной. Три года назад последний раз брал я глухаря, пора было снова. Не из охотников, которые каждый год стремятся взять глухаря. Раз в три года – это как раз то, что нужно. Знаю охотников, которые с возрастом совсем отказались от этой охоты и ходили только «послушать». Но я, видимо, пока не достиг этого возраста. Хотя должен признаться, с опытом и подходить, и стрелять стало проще.
Главное, исчез юношеский трепет перед приближением к певучему лесному гиганту. Поэтому я беспрепятственно подобрался к поющему глухарю, под песню поднял ружье, прицелился и под следующее точение нажал спусковой крючок. Даже странно стало – всё так просто: глухарь от «единички» упал в мох. Не героический трофей.
К костру подошел Дима, повесил тяжелых птиц на сосну и с упоением рассказывал о своем подходе к глухарю. Обращал внимание на то, как тот молчал, заставляя охотника замирать в неудобной позе. В это время молодой охотник даже не слышал вальдшнепов, пролетающих над головой, а выстрел был в разгар утренней тяги. Я вспомнил свои первые охоты на токах, особенно трудные подходы. Перекусили, насладились холодным березовым соком, которого за ночь и утро натекло до краев котелка.
Перед уходом Володя предложил посчитать, сколько поют петухи. Прошли около полукилометра и вышли на край болота. Насчитали около двадцати, но потом перестали считать. Хор дроздов и зарянок уже заглушал тихую песню глухарей. Когда запели зяблики, вернулись к костру и пошли обратно. Мне захотелось через три года вернуться сюда и испытать ни с чем несравнимое очарование охоты на этом дальнем глухарином току.
Не сложилось… Рано, не дожив до шестидесяти лет, ушёл в страну Вечной охоты охотовед Володя. Дима редко теперь охотится. Несмотря на возраст, я продолжаю свои охотничьи поля и сезоны, хотя от дальних поездок уже отказался.
