Сколько мне тогда было лет, точно сказать не могу. Не помнится, охота ли это была или просто лайки по белке осенью. Учился я уже в школе. Происходило всё в окрестностях Тростянского озера, где находился родительский дом отца.
Расскажу историю моего деда. В сорок первом году из этого дома ушел он на фронт. Дома остались жена и четверо детей. Последнее письмо в том же году пришло из-под г. Ельни Смоленской области. К сожалению, его не сохранилось. Вскоре пришло извещение о том, что дед пропал без вести. Всю жизнь семья жила в этом статусе.
Только несколько лет назад, после смерти последней дочери моего деда Николая Алексеевича Масоликова, я нашел на сайте «Подвиг народа» подтверждение последних дней жизни. Там был опубликован документ из концлагеря. Теперь я знаю, как погиб и где похоронен мой дед. На месте лагерных захоронений стоит стела. Это Западная Германия, но сегодняшняя ситуация не позволяет туда побывать. Сохранилась единственная фотография, подтверждающая, что дед был охотником. Его родной младший брат Павел Алексеевич тоже был охотником. Я хорошо его помню. Лаек он с моим отцом держал вместе. Очень добрый был дядя Паша.
Рассказывая о своей охоте, поражаюсь самому себе, тому мальчишке из начальной школы. Выходили на охоту ещё до рассвета, а возвращались уже в темноте леса. Делали короткий перерыв для перекуса и снова в путь. Зимний день был очень коротким! Как же я ходил за отцом весь день по январскому снегу без лыж? Все две недели школьных каникул! Тогда пушнина ценилась.
Я запомнил первый раз, когда самостоятельно выстрелил из ружья и добыл первую в жизни белочку. Зверек спокойно сидел на голой осине и с интересом смотрел на происходящее, наверное, больше на собак. Белочку хорошо было видно, и отец предложил мне выстрелить. Легко сказать, но удержать ружье так, чтобы зверек уверенно был на мушке, я еще не мог. Тогда отец сломал тонкую рябинку и положил горизонталку, оперев стволами на обломанный ствол деревца. Из такого положения прицелиться и метко выстрелить было несложно. После этого так и пошло: если белка шла ходом, то стрелял отец, а если сидела, это была моя законная добыча. Я был счастлив.
Отец никогда не брал меня с собой на охоту, но добытых вальдшнепов показывал. Вспоминаю, было их две-три штуки. Эти трофеи меня не интересовали.
В тридцать лет сам пришёл к охоте. Хорошо помню первого увиденного белячка, неспешно прыгающего между еловыми посадками, первый след лисицы, следы табунка косуль на стоянке, глухаря, с шумом слетевшего с ели. Пойми я, что наткнулся на след рыси, во мне проснулся настоящий следопыт. Как магнитом меня притянуло туда, куда ушла сказочная лесная кошка. Читал, что рысь может забраться на дерево, чтобы посмотреть на преследователя. На этот случай и рассчитывал. Но увидеть в один день столько интересного, да еще и рысь — это перебор. Не успел. Стемнело. Надо ли говорить о впечатлениях от увиденного в первый день моей охоты в зимнем лесу с ружьем на плече, хотя и без единого выстрела? Всё происходило в Московской области непосредственно рядом с тем местом, где строил дачу.
В том же весеннем сезоне в том же месте я оказался у руля своей первой машины. Всё, что происходило со мной в этот день: сборы на охоту, получение путевки, дорога до лужайки, которую выбрал заранее, пение птиц, закат — всё сильно волновало и будоражило меня. Когда полицейский, остановивший быстро мчащуюся машину, спросил: «Куда спешите?», я с нескрываемой улыбкой ответил: «На тягу». Он тоже на выдохе, но с грустью произнёс: «Везёт же! Аккуратней!» — и вернул мне права.
После всего случившегося оставалось одно желание: добыть первого в жизни вальдшнепа. Появление и полет лесного кулика тогда меня не волновали. Возможно, сказалось волнение перед первым выстрелом по летящей птице и страх промаха. Так и случилось. Первого вальдшнепа, говоря языком охотника, я пропустил. Добил второго и единственного в тот вечер. Я был счастлив.
С тех пор не пропускаю ни одной весны. В машине на тягу стал ездить спокойнее. Спокойнее провожал взглядом вальдшнепа, удаляющегося вне досягаемости выстрела. Спокойнее начал относиться к промахам. Но все остальные переживания, связанные с охотой, остались прежними.
С самого первого года охоты я задумался о приобретении собаки. На выставке познакомился с Игорем Квятковским, торгующим кассетами с фильмами об охоте с русским охотничьим спаниелем. В качестве эксперта породы он подробно рассказал мне о специфике этой охоты и разведении спаниелей. Мне эта охота очень понравилась. В том же году у меня появился первый спаниель. Всего у меня жило три русских спаниеля.
Подача собачкой битого на тяге вальдшнепа приносила мне радость, но равнодушие к самой птице оставалось. Летние и осенние охоты со спаниелем проходили весело и удачливо. Коростелей и перепелов было в избытке. Тетеревов в угодьях стало больше, и нередко они становились добычей. Позже добавилась охота на утку. Но это после того, как меня накормил гречневой кашей с уткой мой новый друг Виктор. Вкуснота была необыкновенной! До этого охота на уток меня не интересовала. Виктор был уроженцем севера Сахалина, а там умеют обращаться с дичью. Я пытался приготовить блюдо по его рецепту, но так, как у него, не получилось. Познакомились мы на Эльбрусе. Затем вместе охотились у него в Озерах и других местах. Недавно он построил домик на юге Сахалина, на самом берегу океана, и окончательно переехал туда.
В конце осенней охоты на душе становится тоскливо и пусто. Только спаниелька и прогулки с ней согревали и бодрили сердце охотника в ожидании весны. Без удержу тянуло туда, где есть природа и дичь. Однажды задумался я об охоте с гончей по зайцу. Много тогда, начинающий охотник, читал о разных охотах. Попались мне очерки об охоте с гончей Василия Луканичева «Чудная песня гона». От одного названия сразу хотелось вступить в общину гончатников.
Статья Марии Муромцевой «Рассказать о гончих» стала большим дополнением к этому состоянию. Я словно всегда знал язык гончатников, настолько естественно он лег на душу. Появившись место для вольера после начала строительства дома, я завел выжлеца русской гончей. С щенком на охоту не сразу пойдешь, его надо наганивать. В третью осени приобрел выжловочку русской гончей. Хорошую собачку не продадут, но мне важно было быстрее почувствовать себя настоящим гончатником. Удивление мое было безграничным, когда получил первую путевку на охоту с гончей. Меня направили именно туда, где добыл свою первую белочку в жизни. С каким душевным трепетом я входил в тот лес! Как много лет назад, разговаривал я с вековыми елями: «Помните меня?»
С того времени установилась традиция: весной охотился на тяге, летом – в траве, а осенью то с спаниелем, то с гончей. До самого снега. А зимой – всё время.
