Образование закончили, товарищи Акимки разошлись по домам. Некоторые пошли в политехнический институт, другие – в театральный. А сам Акимка, ведь творческой души не лишен, стихи писал, слова умел интересно строить, поэтому решил отправить свои произведения в литературный журнал. «Примите же меня,» — подумал он, — «как поэта».
Получив ответ, понял, что недостаточно широко использует словарный запас. Пока мал интерес, хотя видно стремление следовать Велимиру Хлебникову. Хорошо, коль нет у Акимки прохода по конкурсу абитуриентов, поехал он в деревню к деду и бабушке: там отдохнет, потом двинется в другое образовательное местечко.
Приехав, сидел на берегу реки день за днем. Конечно, по-прежнему выстраивал забавно словеса по своему распорядку. Больше — ради веселья. Вдруг погода сильно испортилась: хмарь туманная с воды валит и валит. Дед с бабушкой в старом доме, что невдалеке от прибрежного лозняка стоит, затопили печку. Почему бы Акимке не посидеть у каменки в непогодные часы?
Бывает, даже с собственными стихами можно опоздать и писать строки до звездной ночи или до самого утра. Бабушка спать ложится, а ему не до сна. Проснётся она и что увидит? Как будто парень раньше всех встал. Ишь, какой сегодня он занятой! Зачинает с ним весёлым разговором, но беседовать ему некогда. Хочется выйти из дома и посмотреть на реку, потом снова стихи писать. Не знает она, что Акимка пишет в тетрадку, а у него вот какая словесность складывается:
Сидит у каменки бабуся.
Бросает щепочки в огонь.
«Да ты, сынок, уже обулся,
вот побалуйся-ка иргой»
Хоть за окном туман синеет,
но солнце вскорости взойдет —
прогреет речку посильне
и все опушки обойдет.
Тут красота кругом такая —
другой не сыщется вовек…
«Что дверь тихонько так толкаешь?
Послушай, свищет соловей!»
Я вышел из дому. Светало.
И соловей распелся так —
что наш народный. Дела мало
ему до шороха в кустах.
Свисти, соловушка, погромче.
Пускай на память крепче ляжет
куст дикий с чернотой укромной
и лучше петь меня обяжет.
Несколько этих сладких ягод.
умножит певческую ярость
твою, соловушка. Пока!
Я тронул ягодку слегка.
Сидит у каменки бабуся.
Бросает щепочки в огонь.
«Да ты, сынок, никак вернулся?»
Вернулся, бабушка, с иргой!
К полудню солнце ярко светило. Акимка с дедом плыли на ялике вверх по реке в деревенское сельпо за макаронами и сахаром к чаю. Суденышко — и верткое до изумления, и быстрое — птицей несется по водной глади. То дед гребет, то Акимка старательно усиливается. Глянь-ка, посудина их от каждого гребка подается вперед: рраз — вправо! рраз — влево! Брызги вырываются из-под весел. Акимка сел поближе к носу, и вот летят капли, сверкающие на солнце, на того, кто не имеет намерения прятаться от них.
Дедушка удивляется парню: то ли не утирается, то ли бубнит себе под нос. Внук смотрит на течение и делает пристрастный вывод: пусть кажется, будто ялик идёт медленно! Пусть так! Это иллюзия, ведь вдали, в ракитовом прибрежье, изумрудные кусты плывут явно неспешно, очень тихо. А тут нужно лишь заметить пену и брызги, которые создаются позади лодки, показывающие: скорость хорошая относительно воды! Можно даже сказать, что неожиданно велика!
Свернули в протоку, поплыли по течению, и здесь продвигаться одно удовольствие: едва веслами шевелишь, однако тебя влечет всё вперед и вперед. Акимка ровно коня оседлал. Нынче у него не иначе уздечка в руках. Ладно, пускай он все ж таки не лошадный наездник. Может, какой тогда рулевой капитанского звания? Мечтай не мечтай, командир ты не командир, а есть ощущение упоительной власти над легким яликом. Послушна лодка, когда возьмешь весло. Ты, будто в неожиданности, могучий богатырь, гонишь ее повдоль текучести вод — мимо зарослей краснотала, береговых мысочков, где заиленных, где каменистых, где беловато песочных.
Акимка видит: у берега на мелководье в затишках водоросли плодятся, разлаписто кудрявятся, цепляются за дно. Здесь молодь рыбы может свободно ходить, укрыться от голодных пришельцев из глубоких омутов. Можно поймать жирующую щуку или старого окуня.
Ветер усиливается каждую минуту: облака потемнели, солнце скрылось за ними, и на реке появилась новая живописность. По воде плывут кружочки пены. Кучевая облачность клубится, стремительно возвышается в небесную высь. И вот — порыв ветра, он мгновенно здесь в состоянии полного напряга. Отчего ему не открыть в небесах синий прогал? И уже солнце удовлетворенно прорывается сквозь строй кочевых белых громад, и быстро меняется картина: над рекой рождается ласковая тишь! Вся в бликах играет, плещется посмирневшая вода. Слышно, как журчат ручейки, стекая с весел повеселевшего ялика.
Дед табанит: ялик замедлял ход, скрипел нос, выезжая на щебнистый песок мысочка. В днище бьют береговые камни. Шуршит галька. Приехали, путешественники! Счастливо за макаронами прибыли, коль шибко необходимы. И теперь вылезай из лодки, парень, ежели не хочешь зачерпнуть ботинком воды! Прыгай как можно дальше на галечную отмель, в то место, где посуше!
Акимка не спешит. Встаёт прямо на носу лодки и слушателям – дедушке, реке, солнышку – декламирует стихотворение, только что появившееся в его голове.
Я готовый хоть сейчас
повторить прогулку. Снова
повези-ка, лодка, нас
вверх по речке. Где корова
на лугу траву жевала.
Где ворчала над водой
Тихо туча дождевая.
Где потом на водопой
побежала резво туча,
потому как выпал случай
ей попить из моря синего.
Вот и славно! Пей, красивая!
Пей, хорошая ты наша!
Ведь без тучи речка краше.
До того, как гранитная галька, оставшаяся со времен глобального похолодания, зашуршала под лодкой, это сочинил он. Дед с внуком поднимаются на возвышенность берега. О чем думает Акимка? В том, что настоящая зима впереди. Естественно, весна придет и случится весенний призыв — в апреле или мае. Потом… как оно пойдет дальше, видно будет. А пока неплохо после обеденных макарон и чая сходить с дедом на рыбалку.
Многолетний обитатель приречной местности мастерски владеет искусством ловли рыбы удочкой с ореховым ручками и умело закидывает леску вдаль. Старается так же дедовский гость, но крючок с наживкой не летит на середину реки, леска не парусит, а как крылатое планерное устройство останавливается ровно там, где трава с песочного холмика забрела на мелководье с юркими обитателями-пескариками. Их на крючок никак не поймать, проще подойти потихоньку в теплую воду и черпаком вычерпать ямку с обильной стайкой мальков – авось парочку рыбешек добыть для кошки бабушкиной. Когда вернусь сюда, на богатую речку, после службы армейской, думал стихотворец Акимка, тогда у деда науку хитрую спознаю уж на всю рыбацкую меру.
Он смотрит вдаль на белопенную рябь, что на камнях вдали соревнуется с белизной облаков, и есть у него понимание: скоро покроются льдом речные воды, лягут снега на поля, где убраны зерновые культуры. Вспоминаются ему нынче какие строчки? Простые. Есенинские.
Белая береза
Под моим окном
Принакрылась снегом,
Точно серебром.
Если строки пробуждают в юноше чувства, возможно, из солдата выйдет поэт, который будет любить Родину.
